Андрей Курков - Пикник на льду (Смерть постороннего)
Как-то позвонил Леша.
– Все отлично! – сказал он. – Через пару недель выпьем на чьих-нибудь поминках за здоровье пингвина!
«Да, – подумал тогда Виктор и первый раз за долгое время улыбнулся. – Выпьем, обязательно выпьем!»
Вернувшись в очередной раз от Сережиной мамы, Нина принесла почтовую квитанцию на посылку.
Они сидели за ужином. Был ранний вечер, что-то около шести.
– Странно, – говорила Нина. – Вроде от Сережи, но почерк не его… И видишь, двадцать долларов по курсу – пошлина! Как из-за границы.
– Это и есть заграница, – грустно проговорил Виктор, отрезая туповатым ножом кусок отбивной.
– Жесткое! – пожаловалась на мясо Соня.
– Давай, я тебе на мелкие кусочки порежу! – Виктор наклонился над тарелкой девочки и принялся «распиливать» ее отбивную.
– Надо ножи наточить, – сказала Нина.
– Наточу, – пообещал Виктор.
Потом они пили чай.
– Сходишь завтра со мной на почту? – спросила Нина. – Вдруг посылка тяжелая?
– Хорошо.
В этот вечер Соня опять заснула перед телевизором. Они ее уложили на диван, накрыли одеялом и приглушили громкость. А сами досмотрели очередной боевик с Мелом Гибсоном до кровавого конца и только потом пошли спать.
Утром, заплатив двадцать долларов по курсу, получили на почте посылку – довольно тяжелый картонный ящик с наклеенной по диагонали надписью «Осторожно! Хрупкое вложение!»
– Это не его почерк! – уже совершенно уверенно сказала Нина, глядя на написанный на картонной коробке адрес.
Взяв посылку в руки, Виктор услышал, как внутри что-то звякнуло.
Еще разок посмотрев на предупреждающую надпись, Виктор покачал головой.
– Кажется, там что-то разбилось… – сказал он.
– Значит, мы зря заплатили двадцать баксов! – недовольно произнесла Нина. – Ладно, сначала дома посмотрим. Какой смысл нести сразу? Если там что-то разбилось – она только огорчится…
Вернувшись домой и похвалив новые рисунки Сони, Виктор и Нина распаковали на кухонном столе ящик и вытащили оттуда странную темнозеленую четырехгранную вазу с крышечкой, обмотанную клейкой лентой.
– Медная? – сам себя спросил Виктор, рассматривая вазу.
– Там что-то внутри, – сказала Нина. – О! Смотри, письмо!
Она взяла сложенный вдвое лист бумаги, развернула.
В наступившей паузе Виктор следил за Ниной, читавшей письмо. Ее губы шевелились. Лицо словно окаменело. Руки задрожали. Она молча передала письмо Виктору.
"Уважаемая мама Сергея!
Краснопресненский отдел милиции поручил мне написать вам это письмо.
Наверно потому, что я тоже приехал сюда с Украины, из Донецка. А также потому, что мы с Сергеем дружили. Он был отличным парнем. Я не знаю, что еще вам написать. К сожалению, Сергей погиб при исполнении служебных обязанностей. Это случилось не в Москве. Он не хотел туда ехать, но приказы не обсуждают.
Финансовая часть горотдела МВД поставила нас перед сложным выбором – они могли оплатить или только похороны, но довольно далеко, за Орехово-Зуево, или кремацию. Мы, ребята, приехавшие с Украины, решили, что кремация лучше – все-таки можно будет похоронить его на родине.
Примите наши соболезнования.
Николай Прохоренко и Краснопресненский отдел милиции."
Дочитав, Виктор снова посмотрел на четырехгранную вазу.
Нина вышла в коридор. Было слышно, что она плачет.
Виктор осторожно взял тяжелую вазу в руки и легонько встряхнул ее – изнутри послышался странный глухой и «рассыпчатый» звук. Он опустил вазу на стол.
– Грустная погремушка, – подумал он мрачно. – Все, что осталось от Сереги…
Из ванны донеслось журчание воды. А через минуту в кухню вернулась Нина. Ее лицо было мокрым, глаза – красными.
– Светлане Федоровне я ничего не скажу… Это ее убьет… – произнесла она твердо. – Сами похороним.
Виктор кивнул.
71
Прошло несколько дней. Вяло-текущее время продолжало угнетать Виктора и не смотря на солнечную теплую погоду он сидел дома. Пару раз, вытащив из-под стола пишмашинку, он пытался что-то писать, но вид белого листа бумаги словно вызывал у Виктора паралич и мысли, и воображения.
– Может, надо газеты почитать? – Думал он, вспоминая популярный газетный жанр криминального репортажа. – Там и сюжеты можно найти, и героев…
Он вспомнил, как «выуживал» из газет героев своих первых «крестиков».
Интересно, где они теперь, эти герои?
Четырехгранная темнозеленая ваза стояла на подоконнике – на том же месте, куда он переставил ее, чтобы пообедать за столом в день получения посылки. Время от времени он останавливал на ней свой взгляд, вспоминал Сергея, вспоминал Новый год на его даче и зимние ледовые пикники с пингвином. Странное ощущение навсегда потерянного счастья возникало у Виктора. Он смотрел на эту темную зелень искусственной патины, на эту странную вазу и просто не верил, что перед ним была новая оболочка остатков земной жизни Сергея. Нет, этот предмет оставался для Виктора просто странным предметом, словно молчаливым пришельцем из другого мира. И его присутствие в кухне одновременно и озадачивало Виктора, и не вызывало у него протеста. Бархатистая зелень патины казалась живой, и сама ваза была словно одушевленным предметом, не смотря на свое содержимое. И не верилось Виктору, просто не верилось, что эта ваза имеет какое-то отношение к Сергею, к его жизни или смерти. Нет, думал Виктор, если Сергея больше нет, значит его нет больше ВООБЩЕ. И тем более – в этой вазе.
Ближе к вечеру вернулись Нина и Соня.
– А нас один дядя про тебя спрашивал! – переобуваясь, сказала девочка вышедшему в коридор Виктору.
– Какой дядя? – удивился он.
– Молодой и толстый! – сказала Соня.
Виктор перевел удивленный взгляд на Нину.
– Какой-то твой знакомый, – в ответ на взгляд проговорила Нина. – Просто интересовался, как ты сейчас поживаешь, что делаешь…
– Он нас мороженым угостил! – добавила Соня.
На ужин Нина поджарила курицу. А потом, за чаем, достала из сумочки страницу из газеты объявлений.
– Вот, смотри! – протянула она эту страницу Виктору. – Кажется то, что надо – Конча-Заспа, десять соток и недорого!
Виктор прочитал объявление: двухэтажная дача, четыре комнаты, десять соток, молодой сад, двенадцать тысяч долларов.
– Да, – Виктор кивнул. – Надо позвонить…
Но сразу после ужина позвонил Илья Семенович и Виктор тут же забыл о даче.
– Ваш питомец уже бродит по палате! – сказал ветеринар.
– Можно его забирать? – спросил Виктор.
– Ну, я думаю еще дней десять пускай побудет под нашим присмотром…
– Но числа седьмого-восьмого мая можно уже будет его забрать?
– Думаю, что да…
Опустив трубку, Виктор с облегчением вздохнул. Оглянулся в сторону балкона – на улице было еще светло.
– Я выйду на минут десять, прогуляюсь, – крикнул он из коридора, обувая кроссовки.
72
Еще два дня прошли, приближая бывший день победы.
Виктор таки позвонил по поводу дачи в Конче-Заспе и договорился посмотреть ее на ближайшее воскресенье. Нина была уверена, что дача им сразу понравится.
– В такую погоду любая дача покажется райским уголком, – думал Виктор, стоя на балконе и держа в руке чашечку кофе.
Солнце, не смотря на полуденное время, жарило вовсю. Слабый ветерок едва ощущался, но даже он был теплым, словно долетал сюда из огромного фена.
– После девятого мая позвоню главному, – думал Виктор. – Пускай дает работу, а то скучно… Или, может быть, сорваться и всем втроем поехать в Крым на пару недель? Что тогда с дачей? Нет, придется сначала разобраться с дачей и если купим – тогда зачем Крым?!.
Нина с Соней вернулись к пяти.
– Что делали? – поинтересовался Виктор.
– В Гидропарке были, – ответила Нина. – На лодке катались…
– Да! – добавила Соня. – Там уже купаются!
– Опять твоего приятеля видели, – сказала Нина. – Странный он какой-то…
– Какой приятель? – спросил Виктор.
– Ну тот, что нас мороженным угощал и о тебе расспрашивал…
Виктор задумался.
– А какой он из себя? – после минутной паузы спросил он.
– Толстенький, лет тридцать… – Нина пожала плечами. – Никакой…
Подсел к нам в кафе возле входа в метро.
– Он спрашивал: любишь ты меня или нет! – сказала Соня. – И я ему сказала, что не очень!..
Виктор ощутил нарастающее беспокойство. Даже среди его старых знакомых вроде не было никого толстого лет тридцати.
– А что он еще спрашивал?
Нина наклонила голову, припоминая.
– Ну, про твою работу: нравится тебе она или нет… Потом спрашивал, пишешь ли ты еще рассказы… Сказал, что они ему раньше очень нравились.
Да, он просил, если я соглашусь, дать ему что-нибудь из твоих рукописей…
Так, чтобы ты не знал… Сказал, что писатели не любят давать читать рукописи…
– И что ты ему сказала? – спросил Виктор, глядя холодным взглядом на Нину.
