Алла Полянская - Прогулки по чужим ночам
— Может, присоединитесь к нам?
— Нет.
— Нет? Но почему?
— Потому что.
— Женщины! — Остапов деланно вздохнул. — И без вас нельзя, и с вами невозможно.
— Да, капитан, мир этот несовершенен.
Я уже проснулась окончательно, черт бы его побрал. Присутствие Остапова меня не удивило. Пока я спала, Рыжий нашел его визитку, позвонил, и эти двое негодяев отлично спелись. Рыжий доверчив, как дитя, а я не верю этому типу точно так же, как не верю Стасу. И пусть там хоть что, я знаю, что они оба ведут свою игру.
Они сидят на кухне и пьют кофе. Собственно, чего еще от них ждать? Мужчина — это диагноз. Над нами свистят пули, вокруг нас так и сыплются трупы, нам лгут все, кому не лень, истина, как и раньше, все еще где-то там, а эти двое — извольте видеть — пьют кофе.
— Завтракать будешь? — Рыжий виновато поглядывает на меня.
— С утра? Спятил, не иначе.
— А когда еще можно завтракать? — вопрошает Остапов.
А тебя, парень, вообще никто не спрашивает, так что не вмешивайся.
— Я купил кока-колу, — говорит Рыжий.
— Налей. Пойду приведу себя в порядок.
Я не терплю, когда на меня откровенно пялятся, а Остапов таращится именно так. У меня куча комплексов, и я знаю, что пора бы от них избавиться, но никак не могу, потому что похудеть до размеров Кейт Мосс мне ни разу не удалось.
— У нее отвратительный характер. — Остапов решил подразнить Рыжего? Зря.
— Собственно, лишь в холодное время года и только с утра.
— Послушай, Вадим, я искренне симпатизирую вам обоим, но твое долготерпение меня поражает. Нельзя позволять женщине лезть на голову. Я согласен, она красивая и умная, но она же совершенно невозможна!
— Ты ничего о ней не знаешь.
— То же говорил мне и ваш друг Стас. Стоило затронуть эту тему, как он вставал на дыбы, а по-моему, она просто избалованная и раздражительная дамочка, а вы оба ведетесь на ее фокусы.
— Потому ты так и таращишься на нее!
— Черт, я не думал, что это заметно. — Остапов, похоже, остыл. — Ладно, признаю: она мне нравится. Но это же естественно!
— Оставим эту тему. Идем в комнату, надо поговорить. И не раздражай Лизу по пустякам, ей в последнее время и так досталось дальше некуда.
— Согласен.
Если мы сегодня не купим какую-нибудь одежду, я взорвусь. Терпеть не могу надевать одно и то же каждый день, хоть и выстиранное. А значит, надо посмотреть, как там у нас с финансами, и прикупить шмоток. Что-то я должна сделать... Ага, вспомнила. Я обещала Рыжему прибраться в сумке, и если я ее не разгребу, он меня будет пилить. Меня, кстати, тоже начинает раздражать тот факт, что я таскаю с собой кучу мусора.
Я сажусь на пол и вытряхиваю содержимое сумки на расстеленные газеты. Ну вот как такое происходит? Может, перейти на ридикюли поменьше? Нет, они меня бесят, туда ничего не помещается. С маленькой сумкой я чувствую себя неуютно, словно сотовый дома забыла. Что ж, приступим? Апельсиновые корки и фантики сразу в сторону, это однозначно мусор. А вот и моя новая помада, которую я купила недавно и считала утерянной. И ключ от шкафа на работе... черт, я уже заказала новый, а старый — вот он где! Рыжий прав, нельзя заводить в сумке такое. А это...
Это — портмоне из хорошей кожи. Черные бока изогнуты так, что ясно: кошелек непустой. Где я его взяла? Это не мое. Я что, начинаю страдать клептоманией? А, вспомнила, вспомнила! Это кошель Деберца, он заплатил мне за аренду моего шкафа и транспортные расходы. Я тогда подумала, что деньги ему уже вряд ли понадобятся. И что я с этого поимею? Так, неплохо. Одежду мы купим, здесь три тысячи долларов и рублями двадцать тысяч. Странно, зачем человек таскал с собой такие бабки? Несколько визиток, в основном массажных салонов. Бедные проститутки... он был весь грязный: грязные мысли, грязные глаза и зубы с кариесом. Он был отвратителен, и единственная его хорошая черта — это то, что он теперь мертвый. Аминь.
Я откладываю портмоне на кучу фантиков — пойдет в мусор, куда его еще девать? А денежки сюда, к нашим. Я их честно заработала, когда тащила по улице труп — только-только вымыв волосы и рискуя простыть! В лучшем случае меня бы остановил патруль. Эти деньги я заработала, и нечего коситься на меня за ограбление трупа! К тому же мне пришлось выбросить практически новый веник, я не рискнула снова возвращаться в квартиру!
А это проклятая золотая ручка, которую я нашла в кармане у Андрея, — с блестящим камешком и вензелями, тяжелая и дорогая, по всему видать. Красивая штука, но я присвоила ее, а этого мне не хотелось. Одно дело — взять кошелек у мертвого Деберца, другое — присвоить вещь живого Андрея. Так что ручку я ему при случае отдам, а пока пускай полежит здесь, я люблю красивые мелочи.
А это негатив из тайника Корбута. Интересно, давешний парень откуда знал о тайнике? И как только старый змей так сплоховал, что позволил себя убить? Может, утратил бдительность, он ожидал нашего прихода, а тут... черт, я помню глаза убийцы, это же ужас, психопат полный. Интересно, что на пленке? Надо сделать фотографию, может, что-то станет ясно. Но у меня нет сомнений, что этот кусок пленки и есть компромат, который был намордником для Ольги Климковской. Может, она там сфотографирована в койке с Гитлером? Ну никак не меньше, раз проверка заняла столько времени.
— А почему вы сразу не выбрасываете фантики в урну?
Я так увлеклась, что не услышала, как он вошел. Остапов одет в свитер и джинсы, а его светлые глаза разглядывают меня совершенно откровенно. Убери-ка ты свой взгляд, мне он не нравится. Рыжий на кухне чашки моет, а ты этим пользуешься?
— Потому что иногда урну найти невозможно, не бросать же их на тротуар? Ну вот.
— Ясно, — он садится около меня на корточки. — Скажите, Лиза, это стараниями вашего несравненного гения труп Деберца оказался недалеко от вашего дома? Зачем вы его туда вытащили?
— Не могу взять в толк, о чем вы говорите.
— Вот как! Что ж, позиция не новая. Его ботинок найден в вашем шкафу.
Черт! Как же я это упустила? Или... Нет, парень, шалишь! Я точно помню, что он был обут, когда я его... Это ты меня на понт, что ли, берешь? Зря.
— Не имею ни малейшего представления. Я давно не была дома. Мы, знаете ли, в отпуске. А что вы делали в моем шкафу?
Он сказал о ботинке в шкафу. И это либо совпадение, либо он точно знал, где был труп до того, как я его перетащила. Да знает он, конечно же. Может, сам же и пришил Деберца, а теперь валит на меня. Но зачем? А теперь сидит тут, словно не при делах, и заманивает меня в ловушку. Нет, парень, забудь про это. Мы, ничьи дети, выросли волками, и чутье у нас волчье. Доверяем только своим, и то через раз, а ты чужак. То, что говорил Стас, — это одно, а ты — другое дело, и слышу я тебя иначе.
— Так что вы делали в моем шкафу, капитан?
— Забудьте об этом. Дурацкая привычка — выводить людей из себя.
— И как, вам удается?
— Чаще всего. А когда человек нервничает, он делает ошибки. Только не вы, да, Лиза? Вы ведь и сами любите подергать людей за ниточки? Мне до вашего искусства далеко, вы за считаные минуты доведете до бешенства даже ангела.
— Мне надоел этот дурацкий разговор.
— Алексей, нам нужно поговорить. — Рыжий наконец решил прервать наш междусобойчик. — Не будем попусту ссориться. Мне кажется, ты нам задолжал, так объясни, что происходит.
— Да. — Остапов садится рядом с нами на пол. — Я согласен, нам пора выяснить отношения. А потому я постараюсь ответить на ваши вопросы, и мы приведем все, что знаем, к единому знаменателю.
15
Если бы сейчас на землю упала комета или объявили об изобретении эликсира, делающего зубы навечно здоровыми, я бы этого не заметила. Иной реакции от человека в этом случае, наверное, и ждать нечего, любой бы охренел, узнав о себе такое. Но надо все по порядку.
— Признаю, поработали вы отлично. — Остапов с уважением листает папку с документами. — И Старик ваш — молодец! Когда мы захотели собрать эти документы, то оказалось, что информация, касающаяся воспитанницы Элизы Климковской, исчезла. Мы многих расспрашивали, но молодые сотрудники ничего не могли объяснить, а старых вдруг повально подкосил маразм. Я должен был догадаться, но мне и в голову не могло прийти, что они все сговорились! По опыту знаю, что интернаты — это не то место, где между людьми устанавливаются теплые отношения, но ваш, наверное, был исключением.
— Верно. — Рыжий усмехнулся, он тоже не верит его панегирику, все он знал, этот сукин сын! — Мы и правда были семьей. И остались.
— Вот и я о том же. Как я понял, в Новопокровске вы нашли всех персонажей, но почти сразу живых свидетелей не осталось?
— Мы их не убивали. — Нам только обвинения в убийствах недоставало, думаю я. — Они сами поубивали друг друга, они ненормальные!
— Допускаю. Тогда встречный вопрос: кто убил полковника Корбута? Да, он вышел в отставку, но это был наш человек. Кто застрелил его, Климковский или тот, второй?
