Татьяна Полякова - Любовь очень зла
— Боже мой, — пробормотала я, опустилась на ступеньки и сидела так какое-то время, раскачиваясь, словно Шалтай-Болтай. Что же делать? Ясно, конца этому не будет. Надо браться за Шермана всерьез. А если я ошибаюсь и это вовсе не он? Кто тогда?
Я вернулась в кухню. Я плакала от бессилия и злости и все никак не могла успокоиться. Я не верила, что смогу победить, я вообще ни во что не верила, и дальнейшая жизнь виделась мне как бесконечная цепь ожидания и страха. Он опять позвонил.
— Ну что, хреново? — спросил он со вздохом. Я прикрыла трубку рукой, чтоб он не слышал моих рыданий. — Не стоило тебе убивать мужа.
— Я его не убивала! — крикнула я. — Ты, сволочь, я его не убивала…
— Ага. Значит, хреново. Пройдет еще немного времени, и сегодняшний день покажется тебе не таким уж скверным.
— Кто вы? Слушайте, я не убивала. Клянусь вам, все это… поймите вы, я его не убивала.
— Гони бабки, сучка.
— Возьмите эти проклятые деньги, только оставьте меня в покое.
— Обязательно. Хватит скулить, слушай. Сегодня ровно в двенадцать подъедешь на своей машине к бывшему Дворцу пионеров. Тачку поставишь на стоянке, с правой стороны под фонарем. Деньги положишь в сумку, пойдешь по тропинке к роднику, там овраг, поднимешься к парку, тебя будет ждать такси. Сумку положишь на заднее сиденье и вернешься к своей тачке. Дождешься, когда такси мигнет фарами, и уедешь. Поняла? И не вздумай мне засады устраивать, и олуху своему скажи, чтоб не совался. Если все пройдет нормально, утром получишь свое платье.
— Но…
— Все. Слушай папочку, детка, а нет желания слушать, отправляйся в тюрьму. Пока.
Я позвонила Сергею, хотя не видела в этом особого толка. Через час мы встретились. Услышав о сумме, он на мгновение лишился дара речи.
— Что делать, Лили? Неужели ты отдашь эти деньги?
— А что еще остается?
— Ты должна понимать, он на этом не остановится…
— Сережа, надо найти его.
— Почему бы не обратиться к охране твоего мужа? Или…
— Ты с ума сошел. Как ты себе это представляешь? Как я объясню… И этот тип, он совершенно определенно сказал… я не хочу всю жизнь провести в тюрьме. Пусть все заберет, только бы оставил меня в покое.
— Ну хорошо. Давай подумаем, как можно его выследить. Он сказал, что будет на такси, значит, попросту угонит машину. Он ведь очень осторожен. Ты кладешь сумку в машину…
— Это Шерман, — всхлипнула я.
— Лили…
— Это Шерман, больше некому.
— Успокойся. Прокатимся до этого парка, может, что-нибудь придет в голову.
И мы поехали к бывшему Дворцу пионеров. Он стоял на отшибе, окруженный садами и новостройками. Дворец пионеров задумывался как огромный комплекс с собственным стадионом, садом и парком. Осуществить задуманное удалось наполовину, было построено лишь само здание, стадион остался в подготовительной фазе, то есть вырыли котлован да так его и забросили, с садом тоже ничего не вышло, а вот растительность здесь была буйной, место же довольно глухое, добраться сюда можно было троллейбусом, который на этом маршруте ходил как-то нерегулярно.
Должно быть, по этой причине бывший Дворец пионеров, а теперь, кажется, Дом творчества юных, особой любви у детворы не снискал, а прийти сюда ночью вряд ли вообще кому придет в голову. От новостроек дворец отделял глубокий овраг, который пользовался у населения большой популярностью из-за родника, к нему с трех сторон вели асфальтированные дорожки, а со стороны парка даже устроили стоянку для машин.
Оставив машину возле фонаря, там, где требовал шантажист, мы с Сергеем спустились в овраг, миновали родник, к которому сейчас выстроилось человек двадцать, и поднялись по лестнице в парк, как раз напротив стоянки. Сергей огляделся.
— Такси будет ждать здесь. Либо он поедет напрямую между деревьев, что маловероятно, либо ему придется воспользоваться дорогой и вернуться через центральные ворота, если, конечно, он не хочет свалиться в овраг, чего я ему от души желаю. Я могу дождаться его возле ворот, а потом незаметно присоединиться.
— Он тебя заметит.
— Я буду очень осторожен.
Я ничего не ответила, почти не сомневаясь, что тип с хриплым голосом вновь оставит нас с носом. «Надо браться за Шермана», — то и дело мысленно повторяла я. Все, что предлагал Сережа, казалось мне пустой тратой времени. На осмотр парка и бессмысленные разговоры ушло часа полтора, и мы вновь оказались в машине.
— Мне нужно двадцать пять тысяч, — устало сказала я. — Шерман содрал комиссионные, мне не хватает двадцати пяти тысяч до требуемой суммы.
— Этот тип мог бы умерить аппетит…
— Я верну тебе деньги.
— Я же не это имел в виду. Придется заехать ко мне на работу.
Моя просьба настроения ему не прибавила, это было заметно, хотя Сережа изо всех сил старался скрывать свои эмоции. Что ж, двадцать пять тысяч — серьезные деньги. Господи, что происходит? Почему это случилось со мной? Я боюсь думать о том, что будет завтра. Я поссорилась с Жанной, я приглядываюсь к Сереже, взвешиваю каждое его слово, оцениваю каждый взгляд…
Он передал мне деньги и решил отвезти меня домой.
— О чем ты думаешь? — спросил он по дороге. Вопрос вызвал у меня усмешку.
— О предстоящей ночи, разумеется.
— Лили, дорогая…
— Останови машину, я выйду здесь.
— Давай обратимся к Шерману, надо как-то прекратить это.
— Останови машину.
— Лили…
— Останови машину, черт тебя возьми…
Я вышла, хлопнула дверью и, не оборачиваясь, пошла к остановке.
В половине одиннадцатого я начала собираться. Сергей не звонил, впрочем, это меня не огорчило, что мы могли сказать друг другу? Я переложила деньги в сумку и некоторое время сидела в кухне, глядя в окно. Стемнело, зажглись фонари. Я еще раз взглянула на часы и, взяв сумку, пошла в гараж.
Ровно в двенадцать я тормозила на стоянке возле Дворца пионеров. Вышла, огляделась, вокруг ни души. В окне первого этажа горел свет, должно быть, бодрствовал сторож.
Я направилась к тропинке, сюда свет фонаря не доходил, и было очень темно, я шла осторожно, почти на ощупь. Впереди возник навес над родником, перила. До них осталось метров двадцать, когда я почувствовала, что за моей спиной кто-то есть. Я испуганно замерла. В то же мгновение чья-то рука обхватила меня за плечи. Я вскрикнула, а знакомый голос прошептал:
— Ну-ну, детка, не стоит пугаться, это папочка. — Он взял из моих рук сумку, лизнул меня в шею и ухмыльнулся:
— Ты прелесть. — А потом легонько толкнул вперед:
— Иди, тебя ждет такси.
Точно под гипнозом я сделала несколько шагов, потом опомнилась и резко обернулась. За спиной никого не было. Силуэты деревьев и темнота. Ни шороха, ни звука.
Я бессильно опустилась на тропинку, но тут же вскочила и бросилась бежать. Поднялась по лестнице и увидела огни фар. Желтая «Волга» с кубиками на крыше стояла прямо напротив лестницы. Я подошла ближе и распахнула дверь. Сидящий за рулем мужчина выглядел испуганным.
— Вы что, с родника? — спросил он и недовольно пробормотал:
— Нашли время. Поехали, что ли?
— Куда? — пролепетала я.
— Вы что? Эй, это вы такси заказывали?
— Да. — Я устроилась на заднем сиденье, вглядываясь в темноту.
— Адрес говорите, — рассердился таксист.
— Отвезите меня к Дворцу пионеров.
Он повернулся и хмуро спросил:
— Вы что, шутите?
— Нет. Через овраг идти страшно.
Он покачал головой, но машину завел, мы тронулись по аллее к выходу из парка. Чтобы попасть к Дворцу пионеров, пришлось возвращаться через проспект, миновав мост. Моя машина стояла под фонарем. Я расплатилась и вышла. Только оказавшись в кабине, позвонила Сереже.
— Где ты?
— Еду по проспекту вслед за такси. Какого черта он возвращался к Дворцу пионеров? Он уже забрал деньги. Наблюдать за машиной нет смысла.
— Я ничего не понимаю.
— Сейчас подъеду и все объясню.
Сережа ждал, привалившись к капоту своей машины, и курил. Я вышла и коротко рассказала ему о происшедшем.
— Нам надо было сообразить, что такси… А что, если в машине был он? Взял сумку, быстро вернулся и стал ждать тебя.
— Не знаю. Вряд ли. Таксист выглядел насмерть перепуганным.
— Он получил деньги, я надеюсь, он вернет платье. В прошлый раз он не обманул… Лили, ты сама видишь, без чужой помощи нам не справиться. Я подумал… у меня есть знакомые…
— Извини, я сейчас не в состоянии что-либо обсуждать.
— Ну хорошо. Давай встретимся завтра. Ты сможешь добраться домой?
— Конечно.
— Лили…
— До завтра, — поспешно сказала я и поторопилась уехать.
На ступеньках крыльца лежал сверток. Оглядевшись, я схватила его и вошла в дом. Разорвала плотную бумагу и увидела свое платье. Я стояла, закрыв глаза и прижимая его к груди. Потом вернулась в гараж, нашла канистру с остатками бензина, облила им платье и подожгла, швырнув его в вазон. Я дрожала мелкой дрожью и смотрела на огонь. Мне удалось избавиться от опасной улики, только я почему-то не верила, что избавилась.
