При попытке выйти замуж - Анна Жановна Малышева
Психолог записывал и тихо изумлялся: интереснейшие попадаются персонажи! Когда плотным почерком был исписан целый листок, Психолог взмолился:
— Имейте совесть! И знайте меру. Наши возможности не безграничны. Вы бы еще кожаную мебель и бронзовые подсвечники заказали.
— Подсвечники не обязательны, — серьезно сказала Маша, — а вот мебель…
— Хватит! — Психолог вскочил и стукнул кулаком по столу. — Не зарывайтесь. Скажите спасибо, что вас нормально кормят и не обижают. Только от вас зависит, когда вы начнете есть серебряными ложками.
И Психолог приступил к изложению своих условий. Маша тут же утратила интерес к беседе, зато оживился Пал Палыч. И хотя Зуб реагировал на речь Психолога очень эмоционально, тот так и не понял, что означали лаконичные реплики типа: «О, блин!», «Во падла» или «Ни хрена себе!».
Под конец беседы заскучавшая Маша, воспользовавшись случайной паузой, спросила:
— А вы и есть самый главный бандит?
Психолог ответил уклончиво:
— Разве я похож на бандита? — И выразительно посмотрел на Пал Палыча, намекая, что если кто из присутствующих может похвастаться уголовной внешностью, то это, бесспорно, Зуб.
— Похожи, — уверенно кивнула Маша. — Один в один.
— Да? — Психолог хитро улыбнулся. — Утешает только то, что внешность обманчива. В душе я — милый и добрый.
Маша тоже улыбнулась:
— Только добрый человек будет на свои средства организовывать приюты для предпринимателей.
Психолог позвал охранника, и Маша с Пал Палычем отбыли в барак.
— Смешная девчонка, — сказал сам себе Психолог, — смешная. Но не дура.
Глава 18
ВАСИЛИЙ
Местом встречи старых друзей была назначена Но-воселовская баня, а конкретнее — ее часть под названием «Кабинеты». Компания предполагалась проверенная — время от времени бывшие однокурсники, а ныне представители враждующих течений одной и той же юридической профессии: следователи, прокуроры, оперативники, адвокаты и чиновники от юриспруденции собирались в бане попариться и повидаться.
Спешно обзванивая друзей, Юра Журавлев испытывал немалые трудности, пытаясь объяснить им, почему встречаться нужно именно в новогодний вечер, ни днем позже. Главным и единственным аргументом Журавлева было то, что планируется не просто баня, и не просто пьянка, а проводы старого года.
Впрочем, студенческие друзья не особо ломались и быстро соглашались изменить свои планы на вечер. Спрашивали, кто придет. Юра Журавлев честно признавался: «все наши плюс Огурцов». Реагировали примерно одинаково: «Огурцов?! Это еще зачем?» или «Огурцов? Ну, вы даете!» Но категорически никто не возражал: надо так надо. О достигнутых результатах Юра уведомил Василия — все в порядке, народ не против.
— С кем проводишь старый год, с тем новый год и проведешь, — злорадствовал Журавлев. — Так что сидеть тебе в новом году с Огурцовым в одной камере.
— И тебе того же, Юраня, — веселился Василий. — Не один я в поле кувыркался.
Все собрались вовремя. Выпив, как положено, по две рюмки, отправились в парилку. За стол сели через час. Огурцова не было.
— Боится Петька тебя, — подзуживал Журавлев. — Не хочет твою поганую морду видеть.
— Еще не вечер, — утешал себя Коновалов.
И действительно, вскоре Огурцов влетел в предбанник.
— Кто выиграл?! — закричал он с порога.
— «Спартак», — ответили ему хором.
— Отлично!
— Ты-то что радуешься? — пожал плечами Василий. — Тебе, Пстюня, как менту, положено болеть за «Динамо».
— Я вообще-то за ЦСКА болею.
— Разумно. Правда, когда играют «Спартак» и «Динамо», вероятность выигрыша ЦСКА невелика. Зато и риска проиграть почти никакого.
Огурцов, натужно улыбаясь, источал радушие и теплоту. Он сразу же осыпал своих бывших однокурсников щедрыми дарами: выставил на стол бутылку «Хенесси» и две бутылки виски (блек, заметьте, лейбл). На фоне всего этого дорогостоящего великолепия непоправимо меркла и блекла принесенная Василием батарея бутылок кристалловской водки и пива «Балтика». Растерялся бы кто угодно, но не находчивый капитан Коновалов. Василий смог сохранить лицо и даже победить в непростом столкновении двух батарей спиртного, двух миров и двух весьма различных материальных достатков. На вопрос: «Что тебе налить?» — Коновалов гордо ответил: «Разумеется, водки». Журавлев его поддержал, попросив себе, «разумеется», того же. Остальные оказались не такими идиотами и налегли на виски.
— Ну, мужики! — Юра Журавлев поднял стопку. — Проводим старый год, пусть валит к чертям собачим. Помянем Славика, пусть земля ему будет пухом. Все там будем. (Слава Рамусов — оперативник РУОПа — был любимцем курса и три месяца назад погиб в перестрелке.) Пока живы, и хорошо. Денег мы за год не нажили и вряд ли разбогатеем в следующем году (Юра выразительно посмотрел на коньяк)…
— Не обобщай, — меланхолично перебил его Игорь Дробышев — удачливый и потому весьма состоятельный адвокат, — и типун тебе на язык. Пусть деньги будут, они еще никому не мешали.
Журавлев кивнул и продолжил:
— Лучшие из нас денег не нажили, чинов особых — тоже, зато людьми остались.
Тут вмешался Коля Кормухин, следователь городской прокуратуры:
— Интересно ты трактуешь. Получил бы майора — по-другому бы пел. Славик, кстати, успел звание получить. Давайте, не чокаясь.
Выпили, помолчали.
— Закусывайте. — Юра принялся раскладывать еду по тарелкам. — Коновалов предлагал сосисок сварить или мойву пожарить, но я проявил бдительность и пресек, потому как считаю, что травить вас пока преждевременно. Так что, заметьте, питание на уровне: винегрет, беляши, яблочки. Петюня, ты бы разделся, здесь, как-никак, баня. Костюмчик твой приличный все уже оценили и позавидовали.
Огурцов, который и до этого беспокойно ерзал и явно нервничал, залился краской. Он и вправду был разодет не под эту компанию и не под эту гастрономию, и уж совсем не под баню.
— Праздник все же, я думал… — он сбился.
— Да ты ешь, ешь. — Журавлев щедро шмякнул ему половник винегрета. — Кушай то есть.
— Петь, ты так на моего последнего насильника похож, — радостно хлопнул Огурцова по плечу Корму-хин. — Ну, один в один.
— Может, это он и есть? — предположил Игорь Дробышев. — Петь, я всегда к твоим услугам. Плати денежку, а уж мы тебя отмажем.
— Вот-вот! — Василий возмущенно ткнул в Дробышева пальцем. — Так это и делается. Работаешь, здоровье надрываешь, ловишь злодеев, а потом появляется Дробышев весь в белом или другая адвокатская сволочь — и отмазывает.
Игорь довольно улыбнулся:
— Стараемся. Не было бы нас, благородных защитников прав человека, ты бы так здоровье надорвал, что полстраны по тюрьмам бы сидело. Вам, ментам, дай волю…
— Убью, — нежно пообещал Василий.
— …Вот и я о том же, — торжествующе подытожил Дробышев. — Так что там Петюня натворил?
— Перестаньте, — Огурцов совсем скис.
— Чудная история, — Коля хлопнул в
