Кровавые сборы - Дон Пендлтон
С лестницы приветственно прогремел выстрел дробовика, и отделение Торо рассыпалось, прячась за богато украшенными предметами мебели. Мано был медлителен, и второй выстрел из дробовика застал его на полпути, сбив с ног и развернув, прежде чем бросить лицом вниз на ковер. Он был мертв еще до того, как упал на пол, и из своего укрытия Торо уже мог видеть, как кровь маленького сольдадо впитывается в нейлоновую ткань.
Над ними и в другом конце комнаты стрелок становился чересчур самоуверенным. Он показал себя, ища другую цель. Это была его последняя ошибка. Торо поднял пистолет. 45 он нанес, быстро прицелившись вниз по стеклу и выжав двойной удар, в то время как Хуанито выпустил очередь из своего смертоносного «Узи» с другой стороны комнаты.
Стрелок был распят на стене, оставляя за собой длинные потекшие следы, когда он соскальзывал прочь, в конце концов кубарем скатившись вниз и приземлившись неопрятной кучей у подножия лестницы.
Торо и его выжившие в спешке взбежали по лестнице, быстро поднимаясь по ней. Они были готовы к опасности, но последний стрелок застал их врасплох, появившись из-за угла лестничной площадки второго этажа и ударив почти им в лицо никелированным револьвером, который у него был.
Хуанито получил пулю между глаз, еще одну в кадык, умер прежде, чем его палец сжался на спусковом крючке, разрядив магазин «Узи» последней, длинной неровной очередью. Он забрал с собой стрелка, изрешетив мужчину прямо на месте и сметя его прочь. Его работа была выполнена, маленький Хуанито рухнул лицом вниз на ступеньки, его «Узи» застрял под его безжизненным телом, когда он падал.
Они брали спальни одну за другой, обрушиваясь на каждую по очереди, пока не добрались до того, что явно было комнатой хозяина. Торо с размаху пнул дверь, и они отступили от открытого портала, ожидая вспышки огня, которой так и не последовало.
Комната была пуста, смятая постель и разбросанное ночное белье свидетельствовали о том, что их жертва была здесь всего несколько минут назад. Не говоря ни слова, Эль Торо начал быстрый обыск комнаты, заглянул под кровать, в примыкающую мраморную ванну, вышел на веранду, с которой открывался вид на бассейн сзади.
Ничего.
Кубинский спецназовец нахмурился, когда вернулся в спальню, но выражение его лица сразу изменилось, когда он увидел складывающиеся дверцы шкафа. Быстро подойдя к шкафу, он поднял автомат 45-го калибра, обхватил его обеими руками и выпустил три патрона на высоту пояса через двойные дверцы.
Это была азартная игра, но его цель была верной. Сдавленный вскрик из глубины чулана вознаградил его, и Торо закрыл щель, широко распахнув дверь, больше не боясь, что Орнелас может представлять какую-либо физическую угрозу для его людей.
Предатель забился в угол шкафа, спрятавшись среди, возможно, пятидесяти дорогих на вид костюмов. И Торо не нужно было спрашивать себя, откуда взялись деньги на эту одежду, на этот дом. Орнелас продал свой народ и свою честь, продал себя тому, кто заплатит больше, как путана на улице… и ему пришло время начать платить свои взносы.
Торо наклонился к шкафу, схватил в пригоршню волосы своей жертвы и выволок его на середину комнаты. Теперь Орнелас хныкал, плакал, как человек, боящийся смерти, когда она постучала в его дверь. Он переводил взгляд с одного лица на другое, постоянно возвращаясь к Торо, все еще боясь заговорить, хотя ему явно хотелось молить о пощаде.
За него говорил Торо.
«Встань, Рауль», — рявкнул он. «Пришло время познакомиться со своими людьми».
22
Дон Филипп Сакко беспокойно заерзал на заднем сиденье серебристого «Роллс-ройса». Сакко хотел сигару, но боялся, что у него затрясутся руки, если он попытается ее зажечь. Он скорее сделал бы все, чтобы подавить это желание, чем позволил бы своим солдатам увидеть его нервозность накануне битвы. Поэтому он успокоился и стал ждать приказа, который подтолкнул бы его к бою, как какого-нибудь младшего наемного убийцу.
С ним в «Роллс-ройсе» было шесть пистолетов: по одному с каждой стороны от него сзади, пара на откидных сиденьях и еще пара спереди. Все они были вооружены до зубов, их руки держались поближе к оружию в кобурах, им не терпелось воспользоваться им. Они были настроены убивать, чертовски верно, и желали этого так сильно, что могли попробовать это на вкус.
Они были хорошими парнями, эти друзья. Некоторые из них были моложе, чем ему хотелось бы, но все опытные стрелки в эти дни ушли на пастбище. Во всяком случае, служба в армии — дело молодых людей, думал он, хотя такой старый конь, как он, все еще мог бы научить их кое-чему, когда дело доходило до надирания задниц.
В угольно-черных «Линкольнах Континенталл», припаркованных по обе стороны от «Роллс-ройса» Сакко, находились идентичные контингенты его «хардменов» — всего восемнадцать пушек. Это было ядро его ударной группы, и они ждали на парковке возле круглосуточного супермаркета уже почти девяносто минут, ожидая вестей от одной из машин «пойнта», как только был достигнут первый решающий контакт с врагом.
На этот раз Сакко был генералом, и он ни за что не стал бы прятаться где-то в тылу. Он был полон решимости повести свои войска в бой, закрывая «бутылочное горлышко» своими врагами, запертыми внутри.
Это была легкая схватка, поскольку к дамбе Рикенбакер подходили только три основных маршрута. И независимо от того, с какой стороны пришли кубинские артиллеристы, им пришлось бы выбрать один из маршрутов, которые Сакко уже пикетировал наблюдателями в стратегических точках.
Каким бы способом они ни поступали, они были у него, и его собственное центральное местоположение позволяло ему мгновенно реагировать на любую точку контакта в течение нескольких секунд после первого обнаружения.
План был прост, и именно поэтому он ему понравился.
Сакко не до конца понимал, что делал Томми Дрейк со своими кубинскими контактами, и в данный момент ему было на самом деле наплевать. Черт возьми, пришло время свести счеты.
Пришло время сохранить лицо, навести порядок в своем доме, верно, и восстановить часть своего пошатнувшегося престижа в комиссии.
Когда он
