Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
«Предки половины европейских династий начинали путь к трону с большой дороги, — любил повторять Аргент. — Кто знает, может, и я когда-нибудь буду царствовать? Взять хотя бы Рюрика — он же пиратом был! А Хабаров, Ермак? Тот же Сталин! Только такие люди могут составить славу России, а не те, кто перед теликом с пивом лежит…»
Да, Серебровский свои дни проводил не праздно, и к сорока четырём годам добился многого. Пусть пока не он сам, но его люди стали крупными предпринимателями и правительственными чиновниками. И, самое главное, они пользовались популярностью в народе, потому что не только «пилили бабло», а задумывались о будущем, помогали талантливой, но бедной молодёжи, опекали стариков и инвалидов.
Конечно, поступали они так ради пиара, и все расходы списывали по этой статье. В последние годы Аргент и братья Василенко преуспели во взятии под контроль теневого бизнеса, причём доходы от него шли в Москву, минуя местных силовиков и даже губернаторов. Битва за жирные куски развернулась уже не только промеж бандитов, но и в разнообразных силовых ведомствах.
«Вы крышуете, вас крышуют!» Под этим лозунгом жили практически все серьёзные мужики в России, вне зависимости от того, кем они числились и где вкалывали. Генералы были нужны Аргенту, но и он был необходим генералам, потому что грязную, кровавую работу тоже должен был кто-то делать; сам кусок в рот не шёл.
И в стольном граде Москве не было людей более лихих и удачливых, чем потомки украинских дворян, носившие сейчас фамилию своего управляющего. Над ними светила счастливая звезда их дальнего предка-свинопаса, сумевшего пусть тайно, но обвенчаться с Елизаветой Петровой дочерью Романовой, ставшей императрицей. И потому не только Аргент, но и Алексей с Кириллом не исключали себя политической карьеры — немного попозже.
А начинал Аргент, тогда ещё никому не подчиняющийся, с того, что грабил «челноков» и старателей. Отнимал деньги у каждого, кто, по его мнению, располагал достойной внимания суммой. Года два назад он прославился и вовсе отвратительным поступком. Войдя в конфликт с судьей Ольгой Барсуковой, рассматривающей дело одного из его московских протеже, он обложил данью внучку судьи, девочку-сироту, которой не было и года.
Применив свой обычный арсенал, включая даже убийство двенадцатилетнего сына судьи, он вынудил бабушку-опекуншу передать подконтрольным группировке фондам практически всё наследство. Оно было получено от погибшей матери малышки, приходившейся Барсуковой дочерью.
От этой паскудной истории становилось не по себе даже тем пацанам, которые потом попали на остров Огненный — там содержались приговорённые по пожизненному заключению. Но Аргент, похоже, именно этой операцией гордился особенно и очень любил её вспоминать. Тогда же он одержал самую важную в своей жизни победу над очень сильным противником. И явно это был не грудной младенец…
Но вместе с тем Серебровский не очень-то доверял генералам, и на всякий случай подготовил компромат. Воронович явно работал над этим фундаментальным исследованием не в одиночку. Скорее всего, главарь отдал досье Вороновичу на хранение, а вспомнил о нём слишком поздно. Теперь Аргент хочет обвинить во всём ссучившегося корефана, чтобы не отвечать перед «крышей». Ведь он тоже смертен, и, как любой человек, смертен внезапно.
Управляющий «мышью» палец Тураева онемел, пока удалось справиться с несколькими главами. Перед Артуром мерцали цифры — данные по численности различных банд, завязанных на генералов, об их примерном вооружении. Наверняка, конечно, никто знать не мог. Не только бандитские «Мухи» и станковые пулемёты, не пистолеты и автоматы, которые даже никто не считал, а всё вооружение, находившееся в руках подчинённых братьям милиционеров, Аргент мог считать своим.
Тураев рассматривал фотографию Аргента на борту собственной яхты, в обнимку с уже покойной Юлианой Порошиной. Респектабельный господин совсем не протокольного вида — худощавый, интеллигентный блондин в шортах и в майке, но с золотыми швейцарскими часами на руке. И всё же в его взгляде, в изгибе губ, даже в расслабленной, небрежной позе Артур видел того, кем был Аргент на самом деле. Клинический садист, он с особым удовольствием издевался именно над слабыми, но не потому, что боялся сильных.
В юности, когда Митя Серебровский лежал в больнице с туберкулёзом лёгких и почки, молодая жена выписала его из квартиры, оставила без средств, да ещё сбежала с его лучшим другом. Вопреки её ожиданиям, Дмитрий выжил — скорее всего, ему помогла устоять именно жажда мести. И тогда он поклялся не щадить никого — именно потому, что пожалел тощую, голоногую девчонку в мини-юбке, которой негде было жить.
Артур, между прочим, подумал, что не завидует бывшей жене — Аргент люто мстил и не за такое. Не завидует, но и не сочувствует ей… Да, вот, правильно — стала жертвой группового изнасилования, зверски убита, буквально посажена на кол. Тот самый друг брошен через трубу в топящуюся печь. Кто бы спорил!.. А всё же их не жаль, потому что своей подлостью она разбудили дьявола в интеллигентном парне, многообещающем инженере-программисте. Вряд ли у него были быть общие интересы с простой девкой из райцентра.
Скорее всего, беглецы думали, что Митя умрёт, но ошиблись. Умерли они, а он живёт и сеет смерть, так и не удовлетворившись местью непосредственным врагам. Возможно, с одной почкой жить не сладко, но всё же…
Митя родился в начале ноября шестьдесят второго года в семье профессора, что жила в новосибирском Академгородке. Отцу его было уже за шестьдесят, матери — сорок пять. На столь рискованный шаг они решились только потому, что незадолго до этого потеряли единственную дочь-студентку, которая погибла в туристическом походе.
Серебровский был потомком сосланных в Сибирь то ли народовольцев, то ли социал-демократов. А во время Отечественной войны в Новосибирск приехала эвакуированная семья москвичей во главе с почтенным учёным-астрономом. Его внучка Елена и стала матерью Аргента. В досье сказано, что родителей изверга уже нет в живых — по крайней мере, им не стыдно.
Общий потомок московских интеллигентов и пензенских революционеров окончил школу с золотой медалью, университет — с «красным» дипломом. И, неожиданно для родных, на последнем курсе женился. Взял потаскушку из общежития, намереваясь, по старой народовольческой привычке, вывести её в люди. Звали её Марина…
Тураев усмехнулся, поймав себя на мысли, что сочувствует отпетому бандиту; наверное, из-за несчастной личной жизни. У Аргента жена Марина тоже отняла сына Виталика. Трёхлетний мальчуган погиб от несчастного случая — гулял без присмотра в деревне у прабабки и упал в открытый колодец. Ходили слухи, что мать и отчим хотели избавиться от обузы. Но отдавать ребёнка родному отцу тоже не хотели — из вредности. Возможно, тогда Серебровский малость тронулся умом. Если удастся взять его, нужно обязательно провести психиатрическую экспертизу.
Он зашкаливает в зверствах, зачастую совершенно излишних в данной ситуации. Там, где достаточно просто взять на понт или раз-другой сунуть в пятак, Аргент тяжело калечит, а то и убивает людей, имевших несчастье оказаться на его пути. Больше всего он любит отрубать жертвам пальцы остро отточенной сапёрной лопаткой — просто потому, что человек не хочет отдавать своё добро.
Той же лопаткой он виртуозно кроит черепа. У него есть фирменный удар — от затылка до переносицы; так, что мозг вылетает наружу. И, будто в насмешку над купленной им милицией, над бессильными родными и друзьями погибшего, над всеми устоями человеческого бытия, он всегда оставляет около трупа мелкую серебряную вещицу. Делает он это давно, вдохновившись культовым фильмом про банду «Чёрная кошка», даже не пытаясь спрятаться за других «пацанов» и направить розыск по ложному пути.
Надо будет узнать, не обнаружили ли в Лёвкином джипе чужую серебряную вещицу — ложку, цепочку, колечко. Если это работа Аргента, он непременно оставил автограф.
Тураев прислушался — ему показалось, что проснулась мать. Наверное, он мешает ей как следует отдохнуть. Конечно — вскакивает, открывает балконную дверь, бродит по комнате, что-то бормочет, матерится сквозь зубы. Курит, не переставая, и даже потягивает коньяк из тонкостенного пузатого бокала, закусывает лимоном.
Ох, мама-мамочка, если накроет нас Аргент, тебе тоже несдобровать! С такой «крышей» он много может. А нам надеяться не на кого, кроме самих себя. И потому работать будем, как сапёры. Одна ошибка — и нас нет на свете. Меня — ладно, но ты нужна Нолику, своей долгожданной внучке Симоне, чья фотка висит над твоей постелью. Большеглазый серьёзный младенец, так похожий на тебя, лёжа в кроватке, грызёт погремушку, и смотрит совсем по-взрослому.
Нолик всё сделал, как привык, прилежно и аккуратно. А я, придурок, даже нормальных внуков тебе не подарил. Они растут вдалеке и совсем тебя не знают. А ты всё равно любишь их обоих, Амира и Серафиму, которые никогда о тебе и не вспомнят.
