Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях
После отбытия клиентки восвояси кристалл совместными усилиями был найден и водружен на место, а Пафнутий отправлен на кухню, где в скором времени он и уснул на подоконнике.
Ряха, не в пример дружку, был весел и разговорчив и поведал Земфире историю своей жизни. По утверждению Груни, врал он на каждом шагу, но в целом вышло трогательно, я даже в двух местах немного всплакнула. Очень хотелось верить, что Ряха ничего не выдумывает. Он сам так переживал свой рассказ, что тоже дважды начинал плакать. Не буду врать, что слезы капали из его глаз частым горохом, но глаза точно пребывали на мокром месте, этого даже Груня отрицать не стала.
В общем, день мы провели душевно и наелись до отвала. Земфира сказала:
— А почему бы вам немного не пожить у нас?
Но тут очнулся Витька и наотрез за всех нас отказался с формулировкой: «Хороших людей нельзя подвергать опасности».
Где-то около семи, когда я начала подумывать, что одну ночь вполне смогу переночевать здесь, в дверь постучали. Земфира пошла открывать, а мы притихли. Послышались мужские голоса, Земфира легонько вскрикнула, а Витька с Ряхой кинулись в прихожую, ну и я следом. Груня не отставала, быстро сунув спящего Пафнутия в корзину.
В прихожей стояли двое молодых людей того самого склада, который я терпеть не могу. Они выглядели как родные братья Витьки, один был постарше и носил джинсовый костюм, должно быть, с тех самых пор, как покинул тюрьму. Благодаря этому похвальному пристрастию, я легко определила, что это бывший папин друг, очень интересующийся живописью.
Возле стены, прижав к груди руки, замерла Земфира, но особого страха в ее лице я не заметила, хотя сама здорово перепугалась. Я отлично помнила, чем закончилась встреча Витьки и Ряхи с тремя молодыми людьми, и то, что Земфира стоит как раз между ними, очень меня беспокоило.
Наше появление вновь прибывшим тоже не понравилось. Особенно не понравился им Витька, так как некоторое сходство с собой они в нем тоже наверняка уловили. Радостно улыбающийся Ряха сильно тревожил их, и они даже не пытались скрыть этого. Пристально вглядываясь друг в друга, парни немного помолчали, после чего приступили к дискуссии. То, что это именно дискуссия, я догадалась по интонации, резким жестам и выражению лиц. Речи же, произносимые в папиной прихожей, были мне совершенно недоступны. Я вновь узнавала каждое десятое слово, но толка от этого было мало, раз остальные девять звучали для меня просто тарабарщиной. Однако любопытство распирало меня, и я обратилась к Груне, которая спокойно стояла рядом с корзинкой под мышкой, слушала и, судя по осмысленному выражению лица, следила за разговором.
— Ты понимаешь, о чем они говорят?
— В общих чертах.
— А не могла бы перевести? — попросила я.
— Пожалуйста, — кивнула Груня. — Значит, так. Этот джинсовый спрашивает у моего, чьи они, мой… тут не переведешь, послал короче… так… джинсовый выпендриваться начал… теперь мой выпендривается, ничего интересного. Ага… вот этот, со шрамом, говорит, что они не сами по себе и чтоб, значит, мой не лез. А наши придурки отвечают, что, мол, тоже не сами по себе и это парни не туда полезли, что-то о территории и все такое… Сейчас мой опять выпендривается, страху нагоняет. Видать, правда территория наша, тот, со шрамом, на попятный пошел, вроде на джинсового валит, мол, тот недавно вернулся, дел не знает… ошибся, одним словом. Витька еще больше выпендривается, теперь, говорит, если хотите картину получить, договаривайтесь с нами и не вздумайте дурака валять, цену мы знаем, а попробуете обойти, мало не покажется… Дальше тоже непереводимо… так, теперь оба дали понять, что ничего друг против друга не имеют, расходятся по-доброму.
И точно, парни у двери кивнули и покинули квартиру, при этом джинсовый выглядел крайне недовольным.
— Ну, вот, — широко улыбнулся Ряха и взял Земфиру под руку, — никаких проблем…
Земфира покачала головой и пошла в кухню, мы двинули следом. Появление грозного вида молодых людей очень меня озадачило. Я-то считала, что джинсовый подбивает местных алкашей свистнуть Филонова, ан нет… Выходит, попытав счастья с алкашами и ничего не добившись, он пошел дальше, и теперь еще вопрос, успокоится ли?
— Что это с ним за тип? — спросила я Витьку, когда мы вновь оказались за столом.
— Так, — он презрительно скривился и махнул рукой, — мелочь всякая. Работают на Тихого. Зуб даю, тут чистой воды самодеятельность. Познакомились с вашим зэком в какой-нибудь пивнухе, тот рассказал о картине, вот и решили бабки снять. Больше не сунутся. — Он задумался, я насторожилась, а он без особой охоты продолжил:
— Базар бы выеденного яйца не стоил, будь мы при делах. А если правда Тихий в курсе, то мы с Ряхой в дерьме по самые уши…
— В дерьме, — весело поддакнул тот.
— Ну и чего ты все зубы скалишь? — взъелся на дружка Витек. — Лучше б думал, как из этого дерьма вылезти.
— Думать я не очень, — загрустил Ряха. — По справедливости, надо Кролика отыскать и… того, поговорить, — закончил он, смущенно глядя на Земфиру. — Это он Шляпу замочил, а меня подставил.
— Да никто тебя не подставлял, — отмахнулся Витька, — зазря парней уложили. Им без радости, и нам головная боль. Сиди вот теперь…
— Володю так и не поймали? — нахмурилась я.
— Менты? — удивился Ряха. — Конечно, нет. Где им…
— Откуда знаешь? — усомнилась я.
— Мы все знаем, — обрадовал Ряха, запнулся, вздохнул и поправился:
— Почти все…
— Лучше б ты… — опять начал Витька и тут взглянул на меня. — Слушай, а батя твой вернулся, как думаешь?
— Зачем он тебе? — насторожилась я.
— Как зачем? — вроде бы обиделся Витька. — Посоветоваться. Пусть пошарит в этом… в астрале.
— Ты уже один раз советовался, и что из этого вышло? — съехидничала я, хоть это не в моем характере.
— Что вышло? — нахмурился Витька. — Батя твой что сказал?
— Что?
— Спрашивай у нее. Я спросил, и мы нашли Вову, который оказался Кроликом. Он Шляпу замочил. Все было бы отлично, не уложи мы парней Бритого. С Бритым задираться никак нельзя, у нас замирение, а за такие дела по головке не гладят. Вот если б Кролика отловить и заставить его покаяться…
— А может, вовсе и не Кролик Шляпу… того? — опять съехидничала я.
— А кто тогда?
— Почем я знаю?
— Вот и надо с папулей поговорить, — гнул свое Витька. — Пусть пошарит.
Чужая бестолковость меня здорово злила, и тут в разговор вмешался Ряха.
— Папа дал совершенно правильные указания, — сказал он, — но мы сделали скоропалительные выводы, как следует не проанализировав ситуацию. Здесь решающую роль сыграл принцип подобия. Мы узнали о Кролике и за кажущейся простотой не разглядели главного: подобие лишь внешнее, при этом глубокое различие внутри. Как арбуз и мячик, к примеру. Чтобы владеть ситуацией, необходимо накапливать информацию…
Мы сидели, пялили на Ряху глаза, время от времени моргая по очереди. То, что Ряха парень непростой, я и раньше догадывалась, а теперь сидела дура-дурой, пытаясь понять, какое отношение к папуле имеет арбуз и мячик? А Земфира поцеловала Ряху в лоб и сказала с гордостью:
— Цицерон.
— То есть ты, в принципе, согласен, что папуля дело говорил? — задал вопрос Витька, изо всех сил стараясь выглядеть умным.
— Само собой, — кивнул Ряха, а Земфира сразу села на своего любимого конька:
— Наш папа знает, что говорит. Все вопросы морально-этического плана он решает в две минуты. Совет умного человека никогда не лишний, а папа не просто умный, он гений.
— Это точно, — кивнула я, и мы, прихватив пирогов, отправились за советом к папе.
Зайдя в дворницкую, я первым делом взглянула на нары и убедилась, что папа лежит себе там как ни в чем не бывало. Коля куда-то исчез. За столом сидел Михалыч в компании «Столичной» и лил слезы счастья и умиления (это выяснилось несколько позднее).
— О, Васена, — обрадовался он мне. — Как дела?
— Плохо, — буркнула я.
— Почему плохо? — насторожился Михалыч.
— Потому что ничего в них нет хорошего, — огрызнулась я и спросила:
— Как папуля?
— Ушел. Примерно час как ушел, думаю, надолго. Он сегодня перед людьми говорил. Как говорил, Васена… Повезло тебе с отцом. И мне повезло. Сподобил господь жить в одно время с таким человеком, рядом быть, созерцать, так сказать, и свидетельствовать. Я вот думаю: может, мне, Васена, за книгу засесть? Вот только не очень у меня с грамотностью. Или ничего? Может, найдешь мне кого помоложе да потолковее, а?
— Зачем?
— Как же… я б, к примеру, диктовал, а уж он до ума довел… литературно
— Тоже мне, апостол выискался, — проворчала я, но Михалыч не обиделся.
— Может, и не апостол, но сподобил господь…
Пока мы пререкались с Михалычем, Груня выпустила кота и устроилась за столом, Витька и Ряха присели на нары поближе к папуле.
— Как твоего батю зовут? — почему-то шепотом спросил Витька.
