Владимир Колычев - Вольному – воля
Очнулся Зубодер от сильного удара по щеке. Кто-то со всей силы влепил ему пощечину – одну, другую, третью.
– Вставай, паскуда!
Зубодер с трудом поднялся с земли. Боль неимоверная. Внутренности отбиты, ребра переломаны, во рту кровавое крошево, под глазами пульсирующие вздутия.
– Пошел!
Кто-то толкнул его в спину. Он упал, но сильный удар ногой в печень заставил его подняться.
Его завели в лес подальше от солнечной полянки, там сунули в руку лопату.
– Яму копай! – распорядился кривоносый.
– Зачем?
– Хоронить тебя, ублюдка, будем!
– Пацаны, не надо! – взмолился Ленька.
– Мы-то пацаны, а ты кто такой – гнида? – гневно глянул на него кривоносый.
– Тоже пацан! Три ходки, пацаны!!!
– Да хоть сто три! Ты брата нашего уделать хотел... Давай, копай, падла! А то мочкану счас!
Ленька не стал пытать судьбу и вонзил в землю лопатный штык. Время у него еще есть, пока выроет для себя могилу, браты, глядишь, успокоятся. Тогда, возможно, с ними удастся договориться...
Расчет его начал оправдываться, когда он врылся в землю по пояс.
– Откуда такой взялся? – спросил кривоносый.
Его здесь так и звали Кривонос. У его кента кличка Тополь. Как звали несостоявшегося терпилу, Ленька не знал: его в лесу не было – никто к нему не обращался.
– Оттуда. У хозяина был...
Ленька задумался. Можно было бы сказать, что в бегах он сейчас. Но это будет чистой воды бахвальство, и бонусов оно не принесет. Может, у Кривоноса под рукой целая команда из бывалых пацанов, может, они конкретные дела делают. Если так, то у него есть реальный шанс примкнуть к братве. Но даже если Кривонос близок сейчас к тому, чтобы сделать Леньке предложение, он тут же откажется от такого поворота, если узнает, что он в розыске. Кому нужен паленый скиталец?..
– Срок мотал?
– Ну, не на вышке же стоял...
– По какой статье?
– По мокрой.
– Откинулся или на лыжах стоишь?
– Откинулся, по звонку...
– Ксива есть?
– Так в том-то и дело, что нет. Справка была, так я ее где-то по пьяни посеял...
– Хреново.
– Да знаю... А без ксивы никак. Потому и наехал на вашего пацана, думал ксивой разжиться...
– На нож ты его хотел поставить.
– Да нет, брат, ты не так понял. Пугнуть я его хотел...
– Пугнуть?.. Тополь, как думаешь, хватит ему копать?
– Хватит. Землей присыплем, утопчем, и все дела...
– Ну тогда кончай баклана, а то дел по горло...
Зубодер с ужасом смотрел, как Тополь подошел к нему, наставил на него пистолет. В ожидании выстрела закрыл глаза. В душе как будто песочные часы перевернулись, возникло такое ощущение, будто время, как тот песок, потекло в обратную сторону. Закончилась жизнь, смерть начала свой отсчет времени...
Но Тополь не спешил стрелять. Как будто ждал, когда Зубодер бухнется в предсмертный обморок. Не дождется... Ленька вдруг понял, что ему не страшно умирать. Хоть отоспится на том свете...
Он открыл глаза и вызверился на Тополя.
– Ну чего ты тянешь, морда?
– Как ты сказал? – взвился тот.
– Я тебя сейчас самого урою, козел!
Ленька знал, что резкое движение в сторону братка чревато пулей. Но ведь все равно убьют. Поэтому он попытался выбраться из ямы, чтобы добраться до Тополя. Но тот с силой ударил его ногой и сбросил на дно. Сейчас выстрелит...
– Ша! – подал голос Кривонос. – Хорош, Тополь, шуганул пацана и хватит. Пусть сюда подваливает...
Зубодер понял, что ему даруют жизнь. И с радостью выдохнул весь застоявшийся в легких воздух, вдохнул полной грудью. Ему снова захотелось жить...
Он выбрался из ямы, подошел к Кривоносу.
– Ты Чудика пугнул, и мы тебя пугнули, – нехорошо усмехнулся тот.
– Какого Чудика?
– А которого ты в расход хотел.
– Не фонтан у него кликуха.
– Зато на машине похлеще Шумахера будет. И судимостей нет. А для нашего дела это немаловажно...
– Для вашего дела?..
– А тебя что, интересует?
– Я в чужие дела не лезу...
– Это ты правильно сказал, в чужие дела лезть нельзя... Я думал, ты на коленях ползать будешь, а ты не промах...
– А не умею я на коленях стоять. Может, оно и надо когда, а не умею...
– Видно, что пацан ты не хилый... Сколько ходок?
– Говорил же, три.
– На воле чем занимаешься?
– Да пока ничем, присматриваюсь.
– А тачка у тебя откуда?
– Так это, присматривался, пока на двух терпил не нарвался. Их в расход, а тачку себе...
– Чего же ксивами у них не разжился?
– Так у меня тогда справка была, – соврал Зубодер.
– Ясно. Сам откуда?
– Из-под Самары.
– Далековато. В наших краях чего забыл?
– Да к бабе одной ездил. Ну, про заочниц знаешь, письма ей писал – со скуки на все руки... В Новомухино живет...
– Это где-то недалеко отсюда?
– Да километров сто будет...
– Немного осталось...
– Так я не туда, а оттуда...
– Обратно, значит.
– Ну да, мужик у моей бабы объявился. Опередили, короче...
– Так ты что, не солоно пахавши?
– Да нет, вспахал поле, пока мужик в отключке лежал... Вломил ему промеж глаз, чтобы поперед батьки не лез...
– А баба сама дала?
– А я силой сейфы не ломаю, я пацан с понятиями... Хотела, чтобы я остался, да у мужика братан в ментовке, большой чин, говорят. Да и зачем оставаться, если я свое получил...
– И то дело... Домой едешь?
– Ну да.
– Машина в угоне, без номеров, спалиться не боишься?
– А я кустами да оврагами. Карта есть. По ней от самой Перми прошел, окольными путями да по колдобинам...
– Я смотрю, ты пацан фартовый...
– Да есть немного...
– Говоришь, терпил по-мокрому сделал?
– Сделал.
– И не каешься?
– А чего каяться? По-любому, смертность на земле стопроцентная, все там будем. Кто-то рано, кто-то поздно... А мне вообще все равно...
– Фартовый ты пацан и отчаянный. Нам такие нужны... Может, с нами, а?
– Так я откуда знаю, какую вы кашу варите?
– Да нормальную кашу. На большой дороге хороводим. Реальные бабки поднимаем...
– А что конкретно?
– Да когда как... Лето сейчас, народ на море из Москвы ломится. Одни на самолетах, другие на паровозах, а третьи на своих машинах. С деньгами, заметь, едут...
– Ну ясень пень, что не пустые.
– Самолеты нас не колышут, паровозы тоже, а тех, кто на тачках, мы выпасаем, ведем, пока не остановятся, а там уже на гоп-стоп...
– И как?
– Говорю же, реальное лаве поднимаем. Бабки берем, рыжье, если недалеко отсюда, то и тачку забираем, есть кому сбывать...
– Круто.
– Ну так чо, может, с нами? – завлекательно улыбнулся Кривонос.
– Мне бы ксиву сделать.
– С этим не заржавеет, есть у нас один спец...
– Ништяк... Если берете, то я с вами...
– Точняк?
– Вернее не бывает...
– Тогда по рукам... Так ты, говоришь, по звонку откинулся? – снова и, по всей видимости, радушно улыбнулся Кривонос.
– Ну да, – снова соврал Ленька.
И тут же оказался на земле – спиной вниз, ногами кверху. Попытался подняться, но тяжелая гудящая голова потянула вниз. Мощный удар у Кривоноса, нокаутирующий.
Браток навис над Зубодером, поставил ногу ему на грудь, с силой придавил к земле.
– Запомни, пацан, я тебе не фраер дешевый! И не надо мне шнягу гнать, понял? Если в бегах, так и скажи, а вола водить перед бабами будешь, понял?
– Понял, – подавленно и растерянно кивнул Ленька.
– Так в бегах ты или как?
– Да, в бегах...
– Так бы сразу и сказал, – убирая ногу с его груди, великодушно улыбнулся Кривонос.
– Так я и говорю...
– Вставай. Глянем, что там у тебя в тачке...
«УАЗ» был забит под завязку. Ролан оставил Леньке все, кроме оружия. Палатки, спальники, одежда, посуда...
– Полна твоя коробочка, – похвалил его Кривонос.
– Так а куда ж без этого.
– Откуда столько добра?
– Да так...
Сильный удар в живот стал свидетельством того, что ответ Кривоносу не понравился.
– Добро откуда? – свирепо спросил он.
Ленька еще раз убедился в том, что с ним обиняками лучше не разговаривать. Пришлось все рассказать – как на промзону опустился туман, как он с Роланом бежал по тайге, как они вышли на охотников-туристов, как истребили все племя. И про егерей рассказал, и про дальнюю дорогу.
– И где сейчас твой Тихон? – спросил Кривонос.
– Так у бабы остался, в Новомухино...
– Это у него, что ли, брат в ментовке?
– Да нет, это я напутал...
– А по правде как?
– Я разве не говорил... Я с Маринкой еще раньше крутил, а она за Тоху замуж вышла. А Тихон – точная копия Тохи, один в один...
Кривонос слушал внимательно, кивал: интересно ему было. Особенно понравилось ему, что Маринка сама убила и закопала своего настоящего мужа.
– Да, подфартило твоему Тихону, – кивнул он. – И баба готовая, и ксива...
– Сука он, – в сердцах сказал Ленька.
– Чего? Бабу твою увел?
Он мог бы признаться, что да. Но выставлять себя терпилой не хотелось. Да и не хорошо это, подельников на срам выставлять...
