Светлана Климова - Подражание королю
Обнявшись, мы отправились в комнату, и я негромко включил последний компакт «Супермаркса», хотя слушать его нужно на полную мощность. Я тоже был джентльменом и помог ей избавиться от одежды, после чего она показалась мне большой и прекрасной, как Афродита Книдская. Пока я пододвигал ее, обнимая, к своему узкому незастеленному дивану, она, в свою очередь, ловко освободила меня от джинсов и свитера.
Мы со стоном рухнули, и в сладостных усилиях выбраться из-под тяжести ее пылающего тела я не услышал печального вздоха, прозвучавшего из-под моего ложа.
Свет мы не выключили, так что Люська могла воочию убедиться, насколько я желал оказаться в привычном для мужчины положении, когда он впервые пребывает с дамой в интимных обстоятельствах. Но она упрямо стремилась главенствовать, пока наконец мне не удалось немного развернуть мою русалку. Вышло, однако, не вполне удачно — упираясь длинными ногами в стену, теперь она лежала поперек меня, свесив голову вниз…
— Егор! — вдруг в ужасе закричала Люська. — Чья это борода торчит из-под дивана?
Глава 2
Программу нейтрализации похмелья я начал с того, что решил спуститься и выгулять пса. Ожидая лифта, я мстительно подумал: хорошо бы в нем оказался Павел Николаевич Романов. То-то была бы встреча! Но этого не случилось.
Степан был спокоен и поглядывал на меня уже как первый друг. Еще бы: всю ночь он продрых на моем диване в ногах, не давая мне пошевелиться. Мне снились кошмары, зато Люська, вытянув свои длинные ноги, безмятежно посапывала у стены. Скрючившись, как эмбрион, и каждую минуту опасаясь свалиться, я то и дело просыпался, пока наконец не рассвело.
Тогда я выполз на кухню, размял конечности и вымыл посуду, затем заварил чаю, выпил его с сигаретой и около семи тридцати позвал Степана пройтись.
На вахте ворковали голубок и горлица — Анна Петровна и ее супруг Борис Григорьевич, называемый ею БГ.
— Да это, кажется, — произнес он, — собачка из двадцать четвертой?
— Так точно, — ответил я. — Скотч-терьер принадлежит Сабине Георгиевне.
— Принадлежал, — горько поправил меня БГ. — Милая была женщина, интеллигентная во всех отношениях, Вам, Егор, вероятно, отдала пса ее дочь?
— Да, — кивнул я и шагнул к двери, пресекая дальнейшие расспросы.
— Понимаю, понимаю, — задумчиво проговорил БГ. — Очень благородно с вашей стороны.
— Им собака ни к чему, — прокомментировала Анна Петровна. — Они не из тех, кто усложняет себе жизнь.
— Почему ты так говоришь, детка? — встрепенулся Б Г.
— Разве я не вижу? — отрезала его жена. — Им и Сабина была ни к чему…
Я оставил сладкую парочку выяснять, почему Сабина Новак не пришлась ко двору собственному зятю, и вышел на улицу. Небо оказалось сплошь затянутым серой мутью, как в глухом ноябре. Мы со Степаном пробежались по установленному им маршруту, стараясь обходить кучи собачьих экскрементов, перемешанных с талым снегом и грязью. Я подивился вчерашнему своему везению — Степанова траектория представляла собой сплошное минное поле. Выход наш прошел без происшествий, и, довольные, мы возвратились домой.
Моя расторопная однокурсница уже приготовила нам завтрак, но сама есть не стала, лишь накачивалась кофе, потому что ее терзал тот же синдром.
— Как ты работать-то будешь? — посочувствовал я. — Кстати, кофе в этих случаях не помогает. Скорее наоборот.
— Ничего, — ответила она. — Стиви, мальчик, иди ко мне, пожалей бедную девушку.
Степан подошел и положил сырую башку на ее босую ногу в рваном шлепанце.
— Ты приедешь ко мне сегодня? — спросил я Люську.
— Не знаю, — ответила она, окинув меня туманным взором. — Я уже в форме. Мама будет волноваться.
— А вообще?
— Да надо бы, — сказала Люська. — Очень не люблю что-то делать наполовину.
— Приходи, — вдохновился я; — Да, кстати!
— Что?
— Скажи там — меня сегодня не будет. Я на задании. В ихнем бедламе никто проверять не станет.
— Хорошо.
Мы пожелали Степану не скучать и вместе покинули мою берлогу. Я посадил Люси в троллейбус, а сам отправился на рынок — купить Сабине каких-нибудь фруктов, а скотч-терьеру мяса, надеясь в обед забросить его домой, а заодно разведать обстановку в двадцать четвертой.
В больницу я попал гораздо раньше полудня, но мне удалось беспрепятственно проникнуть на второй этаж. Сабина была на процедурах, а меня затребовал к себе ее лечащий врач. Его подозрительность не рассеялась даже после того, как он окинул взором мой белый халат, больничные тапочки и выражавшую сугубую преданность физиономию.
— Вы в каких отношениях с Новак? — сразу перешел он к делу.
— В очень хороших, — вежливо ответил я.
— Кто вы ей? — Врач попытался отыскать в моем лице семейное сходство с Сабиной и, по-видимому, отыскал, так как голос его утратил дознавательную интонацию.
— Сосед, — разочаровал я его.
— У нее есть родственники?
— Да, но они… уехали. Сабина Георгиевна временно живет одна.
— Ладно, — вздохнул он. — Если так, мы еще подержим ее дня три-четыре.
Не нравится мне кардиограмма вашей Новак. В остальном все в норме, включая ногу. Когда возвращается ее родня?
— Через неделю. — За последние сутки врать я научился виртуозно.
— Отлично, — сказал доктор, — вот тогда и на выписку. Я назначу ей коротенький курс лечения, дней на пять. Если картина не изменится — переведем в кардиологию.
— Спасибо, — кивнул я. — Лекарства нужны?
— У нас все есть, — сухо сказал врач. — Если можно, обеспечьте ей питание — молочное, фрукты, соки.
— Хорошо.
— Все, — сказал доктор. — И прошу вас, напомните больной Новак, что ей предписан постельный режим. Она, может, и симпатичная женщина, но слишком уж резвая.
Больная Новак восседала на кровати и вдохновенно повествовала завороженным слушателям о том, как совершила круиз по Средиземноморью. Я вошел в момент описания экскурсии по Ватикану. Сабина умолкла и окинула меня недовольным взглядом.
— Впервые у меня нашлись слушатели, а вы, дорогой, на корню губите мой бенефис, — желчно заметила она. — Я ожидала вас вечером, Егор.
— Ничего, — сказал я, — у вас будет достаточно времени, чтобы развлечь аудиторию. Я побывал у вашего доктора.
— А, у этого привереды. — Сабина поправила подушки. — Тогда позвольте, я прилягу. Что же он сообщил вам? Вы были у моих?
— Давайте по порядку. — Я присел напротив, раздумывая, как бы поделикатнее сообщить Сабине Георгиевне, что она уже скончалась. — Доктор решил оставить вас тут еще на недельку, так как нашел у вас аритмию…
— Глупости! — воскликнула Сабина. — Она у меня всю жизнь.
— Не перебивайте меня. Ему виднее. За Степаном я пригляжу, он отлично у меня прижился; единственное — я прихвачу поводок и ошейник. Книги я вам принесу. Еду также. Повторяю, мы отлично ладим со Стивеном.
Она терпеливо слушала, однако глаза ее, внимательно следившие за выражением моего лица, постепенно утрачивали иронический блеск. Сейчас она была похожа скорее на ясновидящую.
— Так будет лучше, Сабиночка, — проникновенно ворковал я, касаясь ее руки и тайком пробуя нащупать пульс. — Я, со своей стороны…
— Что там случилось? — вдруг спросила Сабина, вырывая руку. —Чего вы пляшете вокруг меня, Егор? Вы заходили к Евгении?
— Нет. — Я разозлился до озноба. — У меня нет желания объяснять вашей дочери, что с вами случилось. И не я затеял всю эту авантюру. «Егор, не говорите никому, где я… мне страшно…» — передразнил я Сабину. — Вы сами поставили меня в такое идиотское положение.
— Поняла. Так сразу бы и сказали. Извините, я вела себя эгоистично. Я сейчас же позвоню и объяснюсь с ними.
— Нет! — завопил я.
— Почему? — изумилась Сабина. — Мне это не трудно, они привыкли к моим чудачествам. Знаете, Егор, я даже немного по ним соскучилась…
— Не нужно звонить, — твердо сказал я и добавил:
— Не волнуйтесь, с ними все в порядке.
Я понимал, что Сабина не из тех натур, которым серьезные вещи сообщают эзоповым языком, но тем не менее, набравши воздуху, буркнул:
— Как вы себя чувствуете?
— Нормально. А почему вас это так волнует, Егор? — подозрительно спросила она.
— Я рад, что вы в добром здравии, Сабина Георгиевна… Однако не далее как вчера утром вас похоронили…
— Кто? — Она сузила глаза. — Каким это образом?
— Ваша семья.
— И где же, собственно, мой прах, так сказать, предали земле?
— В крематории.
— Так я и знала, — презрительно прокомментировала Сабина. — У них ума не хватило на что-нибудь другое. А ведь я им говорила… Впрочем, получив урну, можно отвезти ее на католическое кладбище в Браславе…
— Сабина! — застонал я.
Мы в упор посмотрели друг на друга.
— Что там происходит, черт возьми?
— Я не знаю.
— Так узнайте!
— Как? — воскликнул я шепотом. — Все соседи об этом только и толкуют.
