Кирилл Казанцев - Я пришел, чтобы судить
Наконец прелюдия закончилась, и полковник перешел к сути. Суть заключалась в том, что кто-то позорит мундир и офицерские погоны. Были названы две фамилии, и палец полковника ткнул куда-то в конец зала. Оказалось, что на этих офицеров поступили рапорта из соседнего РУВД по поводу их поведения в пьяном виде. Потом Кулевец прошелся еще по двум провинившимся, на которых поступили рапорта из ГИБДД другого района. Эти сотрудники, которые, кстати, оказались операми уголовного розыска, провинились в том, что грубо нарушали Правила дорожного движения. Полковник поручил непосредственным руководителям провинившихся провести служебную проверку фактов нарушения и подготовить для начальства решение о наложении взыскания.
А потом Антону стало интересно. Кулевец разбушевался по поводу того, что творится на городских улицах и вообще в районе. Правда, он, кажется, забылся и стал больше говорить не о том, что его заботит криминогенная ситуация во вверенном районе, а о том, как он будет оправдываться перед вышестоящим начальством из-за своих нерадивых сотрудников.
В частности, Кулевец упомянул и о ночной стрельбе в центре города. Всплыла интересная подробность, которую Антон так и не узнал бы, если бы не это собрание. Один из убитых им киллеров оказался в прошлом милиционером. Кулевец прошелся по этому моменту как показателю того, что вовремя органы внутренних дел рассмотрели и избавились от нечистоплотного работника. А теперь он скатился до бандитизма.
Лапину попало во второй раз за время собрания, потому что, по мнению начальника Управления, ранение оперативного работника целиком и полностью на совести его начальника. Почему данный оперативный работник оказался в том месте в то время? Почему он оказался там один, без товарищей, без прикрытия? Это, вещал Кулевец, говорит о слабости оперативной работы, сыщики не знали, с чем их товарищ может столкнуться, не оценили опасности. А если еще и вскроется, что это чистейшей воды чья-то халатность, то таких работников гнать надо в три шеи.
В конце Кулевец докатился до того, что отметил молодого лейтенанта Копаева, который без году неделя в органах, а проявил такую смекалку, такую оперативную хватку. За короткий период задержал по горячим следам преступников, ограбивших на трассе машину инкассации. Будучи в командировке, выявил самостоятельно, что в доме одного из граждан прячутся беглые уголовники, организовал их преследование и задержание. И это при всем при том, что вышеуказанный офицер не является оперативным работником, а является работником штаба. А те работники, которым по должности положено знать, выявлять и задерживать, и в ус не дуют.
На Антона стали поглядывать с соседних кресел и оборачиваться с передних рядов. Причем он почти не увидел поощряющих, симпатизирующих взглядов, а одни ухмылки и недобрую иронию и подумал: ладно, считайте меня человеком Кулевца и карьеристом, которого ждет блестящее будущее благодаря протекции. Думайте, мне пока так даже лучше.
Антон еле дотерпел, когда, наконец, закончится рабочий день. Надо было срочно бежать домой, в его секретную квартиру, аренда которой съедала огромную часть его и так не очень большой зарплаты. Вчерашний разговор, произошедший между ним и начальником, был, конечно, содержательным, но все-таки в большей степени теоретическим. Кузьмина надо было срочно предупредить, убедить и носа на улицу пока не высовывать. А ведь о таком затворничестве они не договаривались, и, как выяснилось, зря.
В шесть часов, когда Попов ушел домой, Антон сорвался с места. У него была масса неотложных дел, но к ним можно вернуться попозже, посидеть над бумагами до ночи. Со всевозможными предосторожностями он добрался до квартиры, и первое, что услышал, когда собирался сунуть ключ в замок входной двери, это громкий голос Кузьмина. Судя по всему, тот, по своей привычке, расхаживал по квартире и разговаривал по мобильному телефону.
После попытки убедить предпринимателя вести себя как можно незаметнее, Антон изложил последние новости.
– Теперь вы понимаете, Павел Андреевич, насколько рискуете? – спросил он наконец. – Один из бандитов – бывший полицейский, второй – действующий, работник уголовного розыска. Это не просто бандиты, это люди, у которых есть официальная возможность заняться вашим розыском, используя весь аппарат РУВД и все современные технические возможности. Вы понимаете, что убрать вас они могут очень легко, а найти еще легче? Не забывайте, что в последний раз вам просто повезло, что я оказался поблизости. Точнее, потому что именно я оказался поблизости.
– Ой, ладно вам, Антон, – не очень уверенно, а скорее, по привычке возразил Кузьмин. – Не всемогущие же они, в самом деле. Весь аппарат, все технические возможности! Хотя… может, вы и правы. Они ведь уверены, что я не остановлюсь, могу включить свои связи в области, и у них будут неприятности.
– Вы по-прежнему уверены, что ваши связи что-то решат? Павел Андреевич, а вдруг у них там прикрытие понадежнее вашего? Они ведь не напрасно никого не боятся и ведут себя очень самоуверенно. Думаю, что есть в области люди с большими погонами, которые возьмут их сторону, а не вашу.
– И что вы предлагаете? – возмутился Кузьмин. – Поднять кверху лапки? Сдаться? Начать им платить те деньги, какие они просят? Так уже поздно платить. Либо я их побеждаю тут и начинаю свой бизнес цивилизованно, либо я уезжаю в Екатеринбург и больше сюда носа не сую. А я, между прочим, много денег уже вбухал в свои здешние прожекты. Ладно, Антон, давай не будем горячиться. Я пока посижу у вас тихо, как мышка, и поразмыслю на досуге. Есть у меня кое-какая идейка.
– Только хорошенько все взвесьте, – с сомнением попросил Антон. – Мне что-то не верится, что вы в одиночку, пусть и со мной вдвоем, сможете тут все кардинально изменить. Если только в партизаны идти, войну им объявить.
– Видите ли, Антон, – усмехнулся Кузьмин. – Вы бизнесом никогда не занимались. Вы слишком далеки от этого вида деятельности, от понимания законов, господствующих там. А ведь бизнес – это в каком-то роде и есть война. Постоянно надо быть с кем-то в союзе, все время разведывать планы противников, держать под контролем ситуацию на рынке, готовить свою армию, то бишь ведущих специалистов и свой капитал, к решающему удару. Свой бизнес, каким бы он ни был, все время меняется, все время находится в динамике. Меняется организационная структура вашей фирмы, вашего холдинга, меняется окружающая среда. Соответственно, должна меняться и стратегия бизнеса, должны меняться концепции и даже тактические приемы.
– И что? К чему вы клоните?
– А к тому, дорогой мой спаситель, что ведение бизнеса – это чисто организационное мероприятие. Надо провести одно, потом другое. Вот я и продумаю несколько организационных ходов, которые помогут мне выиграть эту войну бескровно.
Антон покачал головой, но прямо возражать не стал. Это только красивые слова, решил он, а вокруг уже свистят пули. Тут нужны меры гораздо серьезнее. Однако убедить Кузьмина пока не показывать даже носа на улицу Антону удалось, и он поспешил вернуться к себе в Управление.
Правда, заняться своими прямыми служебными обязанностями ему было не суждено. В коридоре второго этажа он нос к носу столкнулся с полковником Кулевцом. Красноватый цвет лица говорил о том, что начальник Управления приложился к рюмочке коньяка. Или не к одной.
– Копаев? – опустился на Антона начальственный взор. – Ну, как служится? Давай-ка зайди ко мне, Копаев.
Антон послушно поплелся за полковником в его кабинет. «Вот ведь угораздило столкнуться, – подумал он с огорчением. – Поработал бы пару часиков, а потом пошел домой к Ксении и раз и навсегда разобрался бы в наших отношениях».
– Садись, Копаев, – велел Кулевец, продвигаясь вдоль кабинета к своему большому креслу. На мгновение он задержался у стеклянного шкафа: – Может, рюмочку, а? С устатку?
– Нет, спасибо, Леонид Михайлович. Мне еще работы сегодня по горло. Хочется со свежей головой закончить.
– Н-ну… ладно. – Полковник втерся между столом и креслом и опустился в него. – Ну, рассказывай, как дела.
– Нормально. Думаю, претензий к вам не поступало.
Упоминание о поступлении претензий вызвало из недр начальственного, замутненного алкоголем сознания очередную порцию возмущения. Антону пришлось еще несколько минут выслушивать рассуждения на «околослужебные» темы. Потом Кулевец немного похвалил Антона, но сделал это сдержанно, чтобы на лейтенанта не напала звездная болезнь. Антон сидел и ломал голову, как бы ему ненавязчиво сформулировать вопрос о Федорове. Как-то надо было закамуфлировать свой интерес к подполковнику и его послужному списку. Наверняка Кулевец знает его историю перевода сюда десять лет назад. Хотя, а сам полковник сколько тут служит? Спросить? А если ему неприятно вспоминать, если он проштрафился и его сюда, что называется, сослали? Вопреки сложившемуся в Управлении мнению, Антон не был с полковником в таких отношениях, чтобы вот так запросто расспрашивать его о жизни.
