Сергей Горяинов - Золото тофаларов
Выстрел! В комнате. Ну наконец-то! Пуля над головой Кедрова расщепила доску. Обмяк Стасик, руки поднял, А все же кочерги тебе не избежать, дружище. Вот так! Полежи пока.
Степаныч лежа стрелял, встать не может. Пистолет ко мне по полу толкнул, откинулся навзничь. Плохо дело, совсем он не боец. Я подобрал тяжелое оружие. Точно — «стечкин». Вторая обойма? Есть, где ей и положено лежать. Перевел пистолет в автоматический режим. Не прицельно с руки очередями стрелять, ну да тут расстояния маленькие, почти в упор.
Оттащил я Степаныча за печку, стол тяжелый на охранника с Кедровым навалил. Направил на дверь пистолет, палец на гашетке. Ну, кто первый зайдет на огонек?
А на улице бой идет. Стрельба сильная. Пулемет стрижет с чердака не переставая, как только не перегреется? Взрыв за стенкой! Гарью потянуло, наверное, грузовик зажгли. Топот в коридоре, сюда бегут. Очередь короткая за дверью, еще одна.
Дверь с треском распахнулась внутрь комнаты. Спиной ко мне влетел охранник, раскинув руки, рухнул на пол. «Калашников» с коротким стволом отлетел к печке. Штук пять в брюхо гаденыш получил, не меньше, все разворочено. За охранником мужик в камуфляже вбегает, меня увидел, вскинул автомат. Опустил.
— Серж, живой?
Фу… Как приятно голос знакомый услышать!
— Живой, Игорек, живой! Мишка где?
— Вход держит. Там из дома напротив, где антенны, кто-то сильно поливает. Но вроде один ствол, сам не высовывается.
— Давай Мишку сюда. Из левого окна улица вся простреливается, чего в коридоре торчать?
Гольцев выскочил из комнаты. Стрельба прекратилась. Я засунул «стечкина» за ремень, подобрал автомат, осторожно выглянул в окно. Грузовик сильно горел, горела резина, черный дым стелился вдоль улицы, противный, удушливый запах забирался в комнату. Около машины и на крыльце барака лежало несколько неподвижных тел.
Вошли Игорь с Бахметьевым. Каждый нес по два автомата, а у Мишки в руках был еще и карабин с оптическим прицелом, с изящной ложей темного ореха. Поставив оружие у стенки. Мишка, хромая, подошел ко мне. Молча обнялись. Его била сильная дрожь.
— Ранен?
— Зацепило в бедро. Течет сильно. Надо перетянуть.
— Давай садись. Дай нож. Сейчас брючину распорю. Игорь! Рассказывай быстро!
— Да рассказывать особо нечего. Только повернули мы обратно, на поляну, слышим — стрельба у реки. Бросили рюкзаки, скорее к вам. Пока добежали, смотрим — вас уже увозят. Один малый из охраны остался на берегу. Мы подождали, пока грузовик скроется за поворотом, и взяли его. Он нам кое-что объяснил. Отвели гада в лес, привязали к дереву. А что дальше делать — ума не приложим. Вдвоем базу штурмовать? Глупость. Да и пока сюда дотопаешь, десять раз могут пристрелить. У них посты на каждом километре. Часа четыре просидели — ничего в голову не приходит.
Вдруг смотрим — «Урал» ползет. Не ваш, а крытый брезентом. На машине — не пешком. Мишка за отвалом спрятался, и когда грузовик близко подошел, он водилу дуплетом разделал. Картечью, сразу наповал. «Урал» в протоку ткнулся и заглох. Из кабины здоровый кабан выскочил с пистолетом. Не стрелял, рванул вверх по реке. Далеко не убежал, я его с берега из «калаша» достал по ногам. Он и рассказал, что вы в поселке, в этом бараке.
По темноте поехали. У поселка переждали до рассвета — и вперед! Я машину думал развернуть у крыльца, но пулемет пробил скаты, не знали мы про пулемет. Я не удержал, ударил в стену. На крыльцо гады выскочили. И началось! Троих мы сразу кончили, но машину они успели зажечь, потеряли мы машину. Последнего я в коридоре замочил. Вот и все.
— Бородатого, пожилого, в свитере, среди них не было?
— Да нет вроде. Все — молодежь.
— Подрастающая смена… Ну вот, Майкл, все в порядке.
— Сильно меня?
— Не смертельно. Навылет, с краю, в мягкие ткани.
— Что делать-то будем, отцы? Степаныч, смотрю, совсем лыка не вяжет. Эк его!
— Ваше положение абсолютно безнадежно!
А, Станислав Михайлович изволили очнуться!
— Это еще кто? — Гольцев с недоумением уставился на выползающую из-под стола фигуру в дорогом костюме.
— Рекомендую, Игорек. Господин Кедров, представитель местного руководства.
— А, сволочь! Щас я его. — Игорь дернул затвор автомата.
— Не вздумай! Станислав Михайлович — наш туз в рукаве. Ценный заложник. Очень осведомленный человек.
— А второй?
— Это просто пес сторожевой.
Кедров выполз из-под мебели, сел на пол у стенки, ощупал нос, сморщился.
— Сергей Александрович! Несмотря на то что вам так фантастически везет, через пару часов все равно все будет кончено.
Насколько гнусавый голос стал у Стасика.
— Это мы еще посмотрим!
— Да чего там смотреть! Через час здесь будет полсотни хорошо вооруженных человек. Ну, продержитесь вы минут двадцать, ну, двадцать пять. Безнадежно.
— А вы-то на что?
— Э, дорогой мой! Я, похоже, паду смертью храбрых вместе с вами. Таких проколов Саманов не прощает. И на пенсию меня он не отправит.
— Раскисли вы что-то, Станислав Михайлович!
Кедров сплюнул сгусток крови, посмотрел на меня, улыбнулся. Да нет, спокойное лицо. Не трус Стасик, однако.
— У меня к вам просьба. — Кедров наконец поднялся с пола. — Постарайтесь не пристрелить меня до самого конца. Я чувствую, вы человек удачливый, может, и вывезет кривая. Да и очень интересно посмотреть, чем все это кончится.
— Другое дело! Слова не мальчика, но мужа!
Охранник, отведавший кочерги, тоже поднялся на ноги, стоял пошатываясь в простенке между окнами, с ужасом смотрел на происходящее в комнате.
Я подошел к нему, снял «стечкина» с предохранителя, глянул в широко раскрытые, какие-то детские глаза.
— Станислав Михайлович! Это специально для вас. В качестве жеста доброй воли. Чтобы у вас и мысли не возникало пятую колонну здесь изображать.
Я надавил на спуск. Черт, автоматический же режим! Буквально пополам перерезало парня. Кедрова затрясло, он судорожно отвернулся.
— А ты, падаль, думал, что мы тебе харакири сделаем?! — Бахметьев ткнул его в зад стволом карабина.
— Разговор серьезный пошел, Кедров. На войне как на войне. Привыкайте. — Я выбросил пустую обойму.
В этот момент с чердака золотохранилища снова ударил пулемет.
Глава 18
НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ
Все дружно повалились на пол. И вовремя! На этот раз пулеметчик угодил точно в окно. Не меньше десятка пуль впилось в дверь и стену, еще столько же выбило из печки облако кирпичной пыли.
— Надо сматываться отсюда. — Гольцев, лежа на спине, набивал патроны в рожок «Калашникова».
— Куда сматываться? — спросил Мишка.
— На сопку, в тайгу, куда угодно. Здесь оставаться нельзя.
— А потом? В Монголию, что ли?
— Здесь прикажешь торчать? Этот гусь правильно сказал — через час нас задавят. Эх, была бы машина цела — оторвались бы просто!
— Есть машина! — Передо мной замаячили зыбкие контуры спасительного плана.
— Где? Какая? — привстал Гольцев.
— Не вставай! Машина — то что надо! В конце улицы дом, забором обнесенный, видели? За забором семьдесят первый стоит, за полчаса до вас подъехал. Золото привез. Надо этот транспортер достать!
— Там же пулемет! Не подойдешь. На улицу даже не высунешься — все простреливается.
— Мишка, патроны к карабину есть?
— Есть. Штук пятнадцать. Классная пушка. МЦ-132, штучный. Магазин роторный, шестикратная оптика.
— Пулеметчика снять можешь?
— Как? В окно не высунешься — сразу положит.
— Отползи в коридор метров на пять-шесть. Там темно, он тебя не углядит. Стреляй лежа, угла должно хватить.
Мишка дополз до двери, потянул ее снизу на себя. Только она начала приоткрываться, как стрелок с чердака угостил нас очередной порцией из «Дегтярева». Под грохот барабанящих в стену пуль Мишка ужом юркнул в коридор.
— Мишка, живой?
— Живой, щепка в глаз только попала.
— Стрелять можешь? Видишь гада?
— Сейчас, присмотрюсь. А вот — вижу! Усатая сволочь.
— Чего он делает?
— Кажись, диск меняет. Сейчас!
Повернув голову до отказа вправо, я увидел, как Бахметьев в темном коридоре встал на колено, приложил карабин к плечу. Передняя линза длинного прицела сверкнула радужным бликом, отразила переплет окна. Я заметил, как его палец, включив шнеллер,[13] плавно прикоснулся к спусковому крючку. В такт с Мишкой я задержал дыхание. Выстрел!
Еще секунду он смотрел в прицел, затем опустил оружие, встал и спокойно вошел в комнату. Все поднялись с пола, подскочили к окну.
«Дегтярев», зацепившись сошками за перила балкончика, висел прикладом вниз. Магазина на нем не было. Стрелок, далеко высунувшись из окна, замер в неестественной окаменелой позе, прижав ладони к горлу. Мгновение он удерживал это странное равновесие, затем, сразу обмякнув, мешком повалился во двор, увлекая за собой пулемет.
