Александра Маринина - Соавторы
- Я покурю? - спросил он, нагнувшись к открытому окошку.
Лиза молча кивнула. По ее сосредоточенному лицу Слава понял, что она внимательно слушает. Вероятно, в беседе соавторов происходит что-то интересное. Неужели?.. Хоть бы сегодня повезло! Ведь было же у него с самого утра предчувствие, что именно сегодня все встанет на свои места и закончится.
Он выкурил две сигареты, прежде чем снова сел на водительское место.
- Они скоро выйдут, - сказала Лиза чуть громче, чем требовалось, потому что наушники мешали объективно оценивать силу звука. - У них на час дня назначена фотосессия с французским фотографом для какой-то большой статьи в "Фигаро". Сниматься будут на улице, на бульварах.
- А по нашему делу есть что-нибудь?
- Уже совсем близко… - Лиза замолчала, прислушиваясь. - Сегодня они дошли до обсуждения хода расследования, и по их изначальному замыслу должна иметь место фальсификация результатов экспертизы. Они это еще в среду обсуждали, помнишь? Но тогда они до самой экспертизы не дошли, потому что не решили, как именно будет совершено само убийство, а сегодня у них уже все придумано и подошла очередь собственно расследования. Тот из них, кто выдаст сейчас механизм этой фальсификации, и есть тот, кого мы ищем.
Ну вот, интуиция его не обманула, все откроется сегодня, уже через пару часов, а может быть, и через несколько минут. Собственно, Слава Боровенко ни минуты не сомневался, что доступ к материалам погибшего журналиста имеет именно Глеб Богданов, который тщательно скрывает свои контакты с неизвестной женщиной, передающей ему толстые конверты в обмен на деньги, но ведь ему надо убедить в своих выводах сперва Николая, потом Андрея Степановича, а для этого необходимо побольше фактов.
Без пяти час трое соавторов вышли на улицу и остановились перед подъездом, что-то оживленно обсуждая.
Через несколько минут появился фотокорреспондент.
Вчетвером они дошли до перекрестка, вышли на бульвар, точно так же, как делал это каждое утро Глеб Борисович, и, не прерывая обсуждения, стали под руководством чернявого длинноносого француза образовывать живописные группы то рядом с деревом, то на скамейке, то на фоне старинного дома, в котором жил мэтр, то на самой середине бульвара, чтобы в кадр попала Тургеневская площадь, то, наоборот, отходили в сторону Рождественского бульвара и становились таким образом, чтобы в кадре оказалась табличка с названием улицы "Большая Лубянская". Вероятно, фотограф наслышан был о печальной известности слова "Лубянка" и счел вполне уместным связать его с детективной литературой. По российским меркам, подумал Боровенко, это слишком прямолинейно и даже примитивно, но на Западе так мало, в сущности, знают о России, что у них такой снимок будет считаться весьма выразительным.
В какой-то момент ему показалось, что соавторы недовольны друг другом, видно, что-то в сюжете не складывалось так, как им хотелось. На несколько минут между ними воцарилось молчание. Троица стояла спиной к наблюдающим за ней супругам Боровенко, и кто первым прервал молчание, высказав свежую идею, так и осталось невыясненным. Однако когда писатели в очередной раз переменили позицию, обсуждение снова шло живо, и по их лицам было видно, что все трое вполне удовлетворены друг другом.
Фотосессия длилась ровно два часа, после чего соавторы, пожав руку увешанному аппаратурой французу, вернулись в дом. Слава надел наушники и приготовился, но уже через пять минут понял, что его ждет очередное разочарование.
- Глаша, подавай обед, - услышал он бодрый голос Богданова.
- А классно получается с экспертизой! - это уже Василий. - Красивая история складывается.
- Да, симпатичненько, - согласилась Катерина. - В целом неординарно, но вполне правдоподобно. Мы молодцы.
- Все-все, друзья мои, с этим мы разобрались, - зазвучал в наушниках начальственный баритон Богданова, - надо идти дальше, у нас с вами жесткий график.
Все эпизоды, связанные с фальсификацией, я выпишу, а У нас на повестке дня любовная линия.
- А это было домашним заданием для мадемуазель Катрин. - В интонациях Василия слышалось неприкрытое ехидство. - Вы как, любезная Китти, урок выучили?
Готовы поведать нам за обедом историю несчастной любви следователя?
- Не следователя, а оперативника, - отозвалась Катерина.
- Мы же в прошлый раз решили, что несчастная любовь будет у следователя.
- Я передумала.
- Почему?
Голоса сместились в сторону и стали чуть тише, но оставались по-прежнему отчетливыми, вероятно, соавторы из прихожей перешли в комнату, которую квартирный вор Мишаня поименовал "столовка типа гостиная".
- Мне кажется, так будет лучше. У следователя и без того достаточно эпизодов, чтобы показать его характер и сделать его ярким, а оперативник у нас получается каким-то серым, для него явно красок не хватает.
- Что я слышу, безумная Катарина! Вы заговорили, как наш уважаемый Глеб Борисович! Вы решили записаться в мэтрессы и оставить свой след в великой русской литературе?
- Помолчи, Василий, - оборвал его Богданов, - Катерина совершенно права, я и сам об этом думал. И то, что она стремится хоть чему-то научиться у меня, достойно уважения. А вот то, что тебе это кажется смешным, достойно порицания.
- Ладно, порицайте меня, я на все согласен, только не оставляйте без обеда. Баба Глаша, а пирожки сегодня будут?
Слава с силой зажмурился, под веками беспорядочно забегали ярко-желтые точки.
- Черт, - пробормотал он. - Они успели договориться, пока были на улице. Кто-то из них обрисовал механизм фальсификации данных экспертизы, сделал вид, что придумал на ходу, а на самом деле взял это из материалов журналиста, и мы опять не знаем, кто именно.
- Но ты же уверен, что это Богданов, - осторожно заметила Лиза. - Или ты сомневаешься?
- Я не сомневаюсь, - с досадой ответил он, - но у нас недостаточно доказательств. Кроме того, Андрей Степанович велел узнать не только от кого из соавторов материалы попадают в книги, но и как и от кого они попадают к самому писателю. Ты помнишь? Он особенно на это нажимал. Я хочу прийти к Андрею Степановичу с такой информацией, выслушав которую он мне скажет: спасибо, вы свое дело сделали и можете считать себя свободными. Понимаешь, Лизонька? Я хочу как можно быстрее покончить с этим, но покончить раз и навсегда.
Чтобы снова к этому не возвращаться. Я не могу больше!
Наверное, он почти кричал, потому что Лиза испуганно схватила его за руку и сильно сжала.
- Тише, успокойся. Чего ты распсиховался? Ты не забыл, что речь идет о судьбе нашего сына? Мы с тобой в первую очередь заинтересованы в том, чтобы материалы были найдены и чтобы они никогда больше нигде не всплыли, а вовсе не в том, чтобы побыстрее отделаться от Андрея Степановича. Мы ему, между прочим, жизнью сына обязаны, а ты рассуждаешь так, будто тебя втянули в совершенно ненужную тебе авантюру и ты только и думаешь о том, как бы половчее из нее выскользнуть. И между прочим, если бы ты вчера не повел себя как последний идиот, мы бы уже сегодня знали, кто та женщина, которая передала Богданову конверт. И если бы оказалось, что она каким-то образом была связана с журналистом, например, она его родственница или подруга, то можно было бы считать, что мы все выяснили. И сидим мы здесь только по твоей милости, так что не надо, пожалуйста, никаких истерик. Ты сам виноват в том, что нам приходится тут торчать с наушниками на голове и слушать всякую муть. Но мы будем тут торчать и будем слушать. И не потому, что ты хочешь побыстрее отделаться, а потому, что от этого зависит судьба нашего сына. Ты меня понял?
Конечно, он понял. Еще бы не понять.
***При первом же взгляде на администратора косметического салона "Нимфа" Нину Клевцову Насте Каменской стало понятно, что надежды ее не оправдаются.
Она ожидала, что Нина, которая в свое время привела убитую Влену, в те времена еще Щеткину, на работу в салон, окажется более близка с покойной, чем Нора Уразова, знакомая с Еленой всего-то неполных четыре месяца.
Все-таки Елена проработала в салоне целый год, и это означает, что целый год она поддерживала если не дружеские, то хотя бы просто приятельские отношения с Ниной, ведь она ей даже ключи от квартиры давала для интимных встреч.
Однако Настю ждало разочарование. Клевцова оказалась совсем молоденькой девицей, и с первых же минут стало понятно, что если Елену не устроила в качестве подруги умная и неординарная Нора, то уж эту юную свистушку она и подавно к себе близко не подпускала.
Впрочем, все бывает, и вполне возможно, Елене не нужна была умная и проницательная подруга, а нужна была как раз такая вот глупышка, все принимающая за чистую монету и без всякой критики глядящая в рот своей более красивой и, несомненно, более сильной и опытной подруге. "Будем пробовать", - с тайным вздохом решила Настя, без воодушевления глядя в широко распахнутые голубые глаза сменного администратора.
