Сергей Белан - Евангелие от Джексона
Забудский переложил его в карман, из другого небрежно вытащил пачку сотенных, отсчитал и часть протянул даме:
— В следующий раз не заставляйте меня ждать, иначе я не отвечаю за ваше здоровье.
— Нет-нет, Сашенька, не повторится, — учтиво произнесла Хромоножка и, взяв деньги, попятилась к своему столику, дабы больше не мозолить глаза своему грозному куратору.
Забудский галантным жестом попрощался с подопечной и тут же потерял к ней всякий интерес.
— Да, вот это работа, доходный промысел, — восхищенно произнес Крот.
— Завидовать нечему, все они смертники, — сказал незаметно вернувшийся Алик, протирая салфеткой фужер.
— Почему? — удивился Крот.
— Как бы вам объяснить…
— А ты попроще, — попросил Крот.
— Рэкет пошел с Запада, но там совершенно другие отношения. Там прекрасно знают доход клиента и берут пять-десять процентов, но за это обеспечивают порядок. Парадоксально, но там может возникнуть ситуация, когда рэкет выгоден обеим сторонам. Эти же переступили черту — они берут почти все и ничего не дают взамен… Сегодня кооператоров трясет Забудский, а через час туда могут наведаться залетнички, почистить по второму разу и скрыться в неизвестном направлении. Поэтому Забудский предпочитает ничего не оставлять, гребет подчистую. Нонсенс, дойную коровку нужно беречь, а не бить по рогам, чтобы встать не могла. А тут беспредел. Вот, к примеру, неделю назад завалились в кооперативный магазин «Сабина», хозяина трахнули чем-то пыльным по голове и подвесили за ноги. Касса, естественно, пустая, ну, а «васильки» подъехали, когда хозяин уже собирался богу душу отдавать. Но так же жить нельзя: надо или закрывать дело, или что-то думать.
— Ну и что ж они думают? — спросил Финик.
— Не перебивай. Тут совсем недавно «васильки» создали свой кооператив по охране кооперативов, причем расцепки у них почти дармовые. А самое главное, в договоре оговаривается, что менты оплачивают из своего кармана убытки, нанесенные рэкетирами, если не смогут задержать виновных.
— Ну, а почему ты назвал этих смертниками? — не выдержал Крот.
— Леня, ты на редкость недогадлив. У новых защитничков имеется «инструмент», а особо надоедливых Робин Гудов проще шлепнуть, чем постоянно чего-то опасаться, да и другим будет неповадно. Соберется, скажем, с десяток хозяйчиков, да назначат приличную премию за чересчур рьяных, шепотом, естественно. И все будет тип-топ. Легавые пришьют при куче свидетелей, которые подтвердят, что их жизнь была в опасности, и чтобы защитить покой советских граждан, у милиции не было иного выхода, как расчехлить пушки и немножко пострелять зарвавшихся нахалов. Ладно, заболтался я, клиенты ждут…
Алик занялся своими делами, а Крот с Фиником вернулись к столику. В зал вошли свежие посетители — трое молодых мужчин в легких кожаных куртках. Их лица излучали спокойную уверенность — уверенность людей, у которых в порядке все: и здоровье, и бизнес, и кошелек.
Кавказцы за соседним столиком занервничали.
— Наперсточники, — произнес один из них с пренебрежением, обращаясь к белокурой даме. — Я вчера нм две тыщи проиграл у автомагазина.
— Две тысячи! — с ужасом повторила женщина. — Да это ж грабеж, нужно заявить в милицию.
— Зачем? — невозмутимо проговорил кавказец. — Что упало, то пропало, правда, Гиви.
Гиви молчаливо согласился и они снова принялись обхаживать свою пышную матрону. Наперсточники оглядели зал и остановили взгляды на компании Забудского. Сашины подручные решительно встали из-за столика — невооруженным глазом было заметно, что незапланированная встреча друзей-товарищей обещает быть весьма горячей.
— Крот, по-моему, пора на время раствориться, — беспокойно заерзал Финик. — Тут, кажется, жареным запахло. Еще менты нагрянут, а в свидетелях ходить, сам понимаешь, нам не с руки.
Леня нехотя встал, положил в карман сигареты.
— В сортир хочу, спасу нет.
— Солидарен, — Финик подхватил его под руку и нетвердой походкой направились вниз.
Внешний вид отхожего места приятно порадовал глаз. В прихожей — зеркала во всю стену, фаянсовые, с хромовыми смесителями, умывальники были чисты и белоснежны, от кондиционера веяло приятной прохладой. Все помещение от пола до потолка было облицовано кафелем нежного оттенка, еще не расписанного похабными карандашными рисунками на одну и ту же тему и приписками сомнительного свойства. На дверце каждой кабинки изнутри тоже имелось овальное зеркало.
Финик управился быстро. Он мыл руки, а из кабинки доносился довольный голос Лени Крота:
— Вообще-то хоромы ничего, сижу на очке и как в кино себя вижу. Я бы лучше здесь жил, чем валяться в клоповнике у Алика, честное слово…
— Сейчас пошлю за паспортисткой, пусть тебя здесь пропишут. — Финик посушил руки и подошел к зеркалу, чтобы причесаться. — Впрочем, уже, кажется, поздно — комиссия во главе с преддомкомом Швондером направляется сюда сама и без приглашения.
Через приоткрытую дверь в зеркале отражались спускающиеся по лестнице наперсточники, пролетом выше были видны ноги гвардейцев Забудского. Медлить было опасно — шествие направлялось в туалет.
— Крот, вылазь быстро, делаем ноги!
— Не могу, я хезаю, — беспечно отозвался Леня Крот.
Финик заметался из угла в угол: логика подсказывала, что надо держаться подальше от этих людей, но оставлять Крота тоже не хотелось. Он заскочил в кабинку к подельничку, захлопнул дверь и дернул задвижку.
— Тихо и не дыши! — приложил к губам палец Финик.
Судя по всему, в помещение сначала зашли наперсточники, вслед за ними Забудский в сопровождении свиты. Дверь закрылась, к тому же в замочной скважине кто-то повернул ключ.
— А это чтобы нам не мешали, — послышался чей-то приглушенный голос.
— Сейчас начнется разбор, — прошептал Крот, наконец осознавший всю серьезность ситуации.
— Забудский, — услышали они, — мы в твои дела не лезем, не лезь и ты в наши.
— Вы не платите налога. Я же предупреждал, чтобы больше в Риге вас не было.
— Послушай, ты выпер нас с базара, вчера мы работали у автомагазина, а это уже за Ригой, это Румбула.
— Хватит вешать лапшу, с вас три штуки и немедленно…
У наперсточников как по команде в руках что-то щелкнуло.
— Лучше не подходите, попишем! — упредили они действия группы Забудского.
— Недоноски, эта штука с глушителем, — послышался после некоторой паузы голос Забудского. — Железки на пол, да поживей!
«Пушка», — подумал Финик и огромным усилием воли заставил себя не наложить в штаны. Ножи со звоном упали на кафельный пол.
— Шаг назад, быстро!
Команда была выполнена, Забудский ногой оттолкнул ножи к стенке. Затем раздался звук, напоминавший хруст сухостоя: невольные затворники не могли видеть страшного удара по лицу пистолетом, который нанес Забудский кому-то из провинившихся. Тот со стоном рухнул к ногам Забудского, и тут же новый удар башмаком превратил нос и губы лежащего в кровавое месиво. Он захлебывался в собственной крови. Двое других, полностью деморализованные такой короткой и беспощадной расправой, в оцепенении стояли, прижавшись к стене.
— Протрясите барана!
Крепкие руки подхватили тело, послышался шелест купюр.
— Сколько там?
— Около двух с половиной.
— Дай сюда.
Пауза.
— Будем считать, что на этот раз в расчете, полштуки списываю на косметический ремонт этой падали.
Забудский еще раз ударил распластанное тело в пах.
— Вопросы есть?
— Н-нет.
— Тогда забирайте своего дружка и больше не попадайтесь мне на дороге.
Двое уцелевших поволокли пострадавшего сотоварища к выходу.
— Возьми эти железяки и быстренько выброси в море. И бегом, бегом… — торопил кого-то Забудский.
— Да зачем, это же фирма, с кнопкой. Сдадим кепкам на рынке, по стольнику смело пойдут.
Забудский открыл кран и стал тщательно мыть руки.
— Кретин, кто знает, что за этими ножичками. Нам своего не унести, может, хочешь за чужую мокруху ответить? А ну пошел быстро и не вздумай припрятать — размажу.
Крот и Финик с трудом удерживались вдвоем на одном унитазе. Было неудобно, ноги затекли, но они старались не шелохнуться, чтобы не выдать своего присутствия.
— Как там у нас дела на улице Варту? — послышался вновь голос Забудского.
— Все как велели. Подъехал к пяти часам, звонил, но не открыли.
— Тугодум, да ты, наверное, квартиру перепутал.
— Что я, больной? Варту 6, квартира 7.
— Странно, была договоренность на пять… Чего-то виляет наш гражданин Корейко.
— Я поинтересовался у соседки…
— Зачем, ополоумел что ли?
— Да ничего страшного, бабушка божий одуванчик, сказала, что сосед уехал в район по делам и будет завтра к вечеру. Шеф, зря ты с ним канителишься, спалить квартиру к Бениной маме — сам принесет что положено.
