Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом
– Прессу надо читать, товарищ майор.
– Любопытное совпадение.
– У нас в “конторе” такие вещи совпадениями не называли. – Усмехнулся Тихонев. – Надо сообщить ребятам на Лубянку. Органы наверняка списали все на “уголовку”. Газетенка-то желтенькая. Криминал, поп-звезды – очередная разборка в шоу-бизнесе. А если твоя дамочка замешана, тут политикой пахнет.
– Что же ваши органы такие наивные? – Удивился Сергей.
– Не делай поспешных выводов, майор. Поджог сработали грамотно. Они там плакат повесили – “Руки прочь от Люды Бор”. А в субботнем номере на обложке пьяная певичка разбивает тарелку о голову своего продюсера. Поджигатели под поклонников Люды Бор сработали. Вот и запутали картинку. На них и убийство редактора логично списать. Среди поклонников поп-див фанатики часто встречаются.
– Не думаю, чтобы бандит Казиев или Мака заступились за певицу.
– Нет, конечно. – Согласился Тихонев: – Похоже, редактор компромат на твою дамочку нарыл. Давай подождем звонка моего хирурга, вдруг чего выплывет.
Но хирург Николаю Артемьевичу так и не позвонил. Звонок раздался на мобильном Скворцова. Звонил Гоша Сапилов.
– Командир, дело дрянь. Бандит своих шестерок в аэропорт направил. Они в справочном бюро все рейсы из Англии переписали. Уверен, прилет Голенева пасут. Надо Олега срочно предупредить.
– А ты где? – Поинтересовался Скворцов.
– В Шереметьево. В зале прилетов. Пока сижу у них на хвосте. Но тут народа тьма. Работать хуже, чем на “зеленке”.
– А она сама где?
– Рано утром уехала в Глухов. Денис за ней. Что мне делать с этими братками? Их четверо.
– Держи их, сейчас приеду.
– Что там у тебя? – Спросил Николай Артемьевич, дождавшись, когда Сергей закончит разговор.
– Боюсь, на нашего Голенева началась охота. – Ответил начальник летучего отряда и, попрощавшись с отставным подполковником, побежал к машине.
Мака пребывала в бешенстве. Она часто испытывала приступы злобы к окружающему миру, особенно раздражала ее глупость людей, которые с ней сотрудничали. Но внешне она своих чувств никогда не проявляла. Ее нарисованная краешками губ улыбка и немигающий взгляд кобры могли означать и поощрение работника, и презрение к нему. Но сегодня Мака сдержать себя не смогла. Она опустилась до отвратительной брани. И эта брань относилась к человеку, которого она выделяла из всей команды и даже испытывала к нему нечто похожее на уважение. Этим человеком был Отто Максович Вербер.
Посулив начальнику своего избирательного штаба премию, да еще проявив неслыханную для себя щедрость, пообещав Казиеву не сто тысяч долларов, как он просил, а сто пятьдесят, она предполагала снять эту сумму со счета совместной компании, зарегистрированной на Дэна Вайтли. Создавая фикцию на Кипре в так называемой свободной зоне, Мака надеялась убить двух зайцев. Во-первых, она уводила капитал от своих компаньонов, поскольку распоряжаться счетом без санкции Дэна никто не мог, а во-вторых, прятала бизнес от налогов любимой родины. За покорность Дэна она была абсолютно спокойна. Рассеянный ученый ровным счетом ничего не понимал в бизнесе и обожал свою русскую жену Светлану. Поэтому безропотно исполнял ее указания. Таторина была штучка сложнее, и если бы не одно обстоятельство, Мака бы ей деньги не доверила. Но Светлану она тоже не опасалась, понимая, что любой финансовый скандал в семье старого лорда грозит ей разводом. А этого русская невестка сэра Вайтли боялась больше всего. И дело тут не столько в ее страхе потерять благополучие под крылом обеспеченного мужа, сколько личные амбиции молодой женщины. Светлана родилась и выросла на окраине Воронежа. Мать ее работала медсестрой в больнице, отец пил и рано умер. Мать-одиночка работала в три смены, чтобы дать Светлане образование. Но дочь не только желала получить диплом. Ее хрустальной мечтой стал брак с москвичом или петербуржцем, чтобы через замужество заделаться столичной дамой. Но когда в Воронежский пединститут приехал на практику сын английского аристократа, скромная студентка потеряла голову и о российских столицах тут же забыла. Потеряла она голову не от любви к чудаковатому очкарику, а от перспективы породниться с такой фамилией. Стать титулованной леди превратилось для девушки в идею фикс.
Мака познакомилась со Светланой уже в Англии. Они пару раз посидели в кафе, и ушлая бизнес-леди просекла все потайные пружины супруги профессора. Мисс Таторина-Вайтли не смогла удержаться, чтобы не пожаловаться соотечественнице. Она только здесь узнала, что женой лорда никогда не будет. В законах королевства воронежская дева разбиралась слабо, и очень рассчитывала получить наследство и титул. А тут этот средний брат Донавальд! Мака эту информацию тут же приняла к сведению. Сама она никогда не интересовалась высшим обществом, считая людей этого круга пижонами или слюнтяями. Но понять Светлану, как может понять одна плебейка другую, ей было несложно. На третий или четвертый приезд, уже завербовав Свету для слежки за Голеневым, Мака намекнула профессорше, что люди смертны, это касается и Донавальда, и мечта Светланы вовсе не так безнадежна. Мака даже призналась новой подруге, что начала свою карьеру с гибели дружка, который отбыл в иной мир не без ее участия, и увидела, как у Светланы загорелись глаза. Эту тему Мака несколько лет не поднимала. До тех пор, пока не понадобилось организовать фиктивную фирму. Во время беседы о деталях СП, она и дала понять Светлане, что послушных и усердных работников ценит и поощряет. И помочь с титулом тоже бы могла, но сперва Света должна доказать свою преданность и исполнительность. Та готова была целовать своей благодетельнице руки, и за свои деньги на Кипре бизнес-леди не беспокоилась. Она знала, что Светлана исполнит любой приказ, связанный с ее бизнесом. И тут жуткая накладка.
Голенев поступил элементарно. Он встретился со старым лордом и выложил ему все начистоту. Это был самый простой, но и самый верный способ ей нагадить. У таких, как сэр Вайтли и его сынков, главное честь. Это как кнут, которым обуха не перешибешь.
Известие, что фирма на Кипре ей больше не подвластна, Мака кое-как пережила. Она затеяла устранить Голенева физически, и добраться до денег СП для нее теперь только дело времени. Но получить удар от своего самого надежного работника она никак не ожидала. Она приехала в Глухов, чтобы забрать не только премию для Казиева, но и крупную сумму на поддержание предвыборной гонки. Эта гонка, как топка прожорливого паровоза, сжигала все, что в нее бросишь. Но остановиться Мака уже не могла, да и не хотела. Государственная Дума для ее честолюбивых планов являлась лишь началом пути. Мака близко подошла к людям большой власти и поняла, что вовсе не глупее многих из них. К тому же ей открылись чисто человеческие порывы сильных мира сего. Если в газетах печатали новости о слиянии или приватизации очередной крупной компании, Мака видела, что за этой акцией стоит конкретный интерес одного из них. Подобное поведение политиков ей казалось вполне нормальным, и когда водитель ее “Мерседеса” пережидал кортежи кремлевских вождей, она легко представляла себя на их месте. Но чтобы в наше время занять Олимп, нужно очень много денег. А в сложившейся ситуации реальные деньги она могла получить только в Глухове. На жизнь хозяйке хватало поборов, что выбивали из местных бизнесменов ее “мальчики”, а на политику она рассчитывала тратить прибыль супермаркета и двух заводов, общее руководство которыми осуществлял Отто Максович Вербер.
Отто искренне обрадовался приезду хозяйки. В кабинет подали кофе и коньяк, и он тут же представил ей отчет за то время, что они не виделись. Дела шли прекрасно. В супермаркет за покупками приезжали жители со всей области, и выручка его с каждой неделей росла. Но средства находились в обороте, и вынуть их без ущерба для успешного роста предприятия, возможности не было. Мака согласилась с немцем и перешла к главному вопросу. Она хочет взять прибыль с цементного и кирпичного заводов. Там уже скопилось больше трех миллионов, и она вполне могла бы их получить.
Но Отто достал из ящика распечатку электронного письма Голенева, и, доверительно улыбаясь, сообщил, что до завершения конфликта между акционерами со счета ни копейки не уйдет.
– Но у меня же контрольный пакет!? – Возмутилась Мака.
– К сожалению, это не так. Акции господина Коленева вкупе с акциями Трофима Мараконова дают право решающего голоса им.
– Но Трофим мертв!
– Да, но его долю наследует его супруга и дочь, которая является господину Коленеву женой.
Тут и произошел ее срыв. Немецкий инженер уже много лет жил в русской глубинке и к ненормативной лексике давно привык. И не только привык, но и при случае бойко ею пользовался. Но такого за все годы проживания в Глухове он ни разу не слышал. Сначала немец смотрел на озверевшую от ярости хозяйку широко раскрытыми глазами, затем поднялся и спокойно пошел к двери. На пороге обернулся и так же спокойно сказал:
