Кирилл Казанцев - Реанимация закона
Был и еще один момент, который Антон хорошо понял. Быков лишний раз напомнил, что, какими бы благими ни были намерения, а пренебрегать законом не стоит. Ибо нельзя служить закону, этот же закон преступая.
Размышления на эту тему пришлось прекратить, потому что теперь стояла вполне конкретная проблема – Пашка Водолаз. За множеством дел Антон как-то упустил, что они с Пашкой не связывались уже дня два. Пашке было запрещено самому звонить Антону, а только лишь ждать его звонков. Расставшись с Быковым, Антон первым делом набрал номер мобильника, который он купил Пашке. Водолаз ответил сразу и с каким-то чувством облегчения. Причины волнений были вполне понятны, особенно если учесть, что он послушно не покидал своего убежища, а продукты ему привозил Антон. За два последних дня Пашка прилично оголодал и теперь высказывал свое недовольство.
Забежав в ближайший продовольственный магазин, Антон купил двухлитровую пачку сока, колбасы и хлеба. Через час он уже подъезжал к дачному кооперативу. Пашка встретил его унылым выражением лица.
– Ты куда пропал? – проворчал он, расчесывая всклоченную голову двумя пятернями. – Я уж тут знаешь чего передумал! Одни страхи в голову лезут. И жрать охота.
– А ты не задумывался, Паша, почему тебе приходится терпеть такие лишения? – с улыбкой спросил Антон, вынимая из пакета сок и еду.
– А че, это все, да? – показал Пашка пальцем на скудную, на его взгляд, провизию.
– Ты разговор-то не переводи на другую тему, проглот. Я тебя отсюда забираю в более приличное место, а это для того, чтобы «червячка заморить» на дорожку. Так что? Кто виноват в том, что ты тут прячешься?
– Ладно, пошел воспитывать, – проворчал Пашка, отламывая кусок колбасы и впиваясь зубами в батон. – Че теперь говорить-то об этом? Что случилось, то случилось.
– А случилось, философ ты недоделанный, из-за того, что ты свои таланты направлял не на творчество и духовное развитие или профессиональный рост, а сразу на зарабатывание денег. И вляпался ты в криминал. Причем вполне добровольно и сознательно. Это просто логическое развитие событий, которое своими корнями лежит в твоем извращенном миропонимании.
– Ладно тебе, – нахмурился Пашка. – Завернул проповедь!
– Какая, к лешему, проповедь! У тебя талант, кретин ты этакий, тебе учиться надо было, тебя бы в любом вузе на кафедре оставили бы или в серьезный НИИ пригласили бы. Сейчас был бы молодым перспективным специалистом, а совсем скоро начал бы лавры пожинать и хватать звезды с неба.
– Да… В нашей стране похватаешь! Без блата – никуда.
– А без блата и у нас можно всего добиться. Только мне опять придется тебе преподносить прописные истины. Работать надо, бить в одну точку надо, жизненной цели подчинять всего себя. Понимаешь, чтобы что-то получить, нужно что-то сделать. Ладно, черт с тобой! Давай-ка к делу перейдем. Ты помнишь лица тех, кто приходил к тебе и кто Оксанку убил?
– Эх… – Пашка с трудом проглотил большой кусок и укоризненно посмотрел на Антона: – Лучше бы ты о лаврах и звездах продолжал. Помню, конечно. Такое, знаешь ли, не забывается. Рожи еще те!
– На, посмотри. – Антон вытащил из внутреннего кармана фотографии и положил перед Пашкой.
Пашка продолжал жевать, разглядывая снимки. Потом движение челюстей замедлилось, и последовал сдавленный громкий глоток.
– Вот этот похож, – ткнул он пальцем в фотографию Столетова. – Он на меня как глянул исподлобья, думал все, кранты мне! Точно он.
– А второй?
– А второй… Тут он снят на документ, да? Вообще-то, если представить… Да, этот. Сука, он еще с улыбочкой такой высокомерной топтался там. А потом, когда Оксанка через диван рванула к выходу, он и выстрелил. У него лицо сделалось такое… как маска, что ли. Как будто улыбку на лице заморозили. Кажется, он испугался, что Оксанка сбежит. Это я вот только теперь подумал, а может, нас убивать и не собирались, может, он с перепуга выстрелил, а?
– Суд разберется, кто и почему, – ответил Антон, убирая фотографии.
– Суд? Дожить бы до него, до этого суда. Лучше бы эти рожи сами подохли где-нибудь. Без суда и следствия.
– Боишься, Водолаз?
– А ты думал! Жить-то хочется. А с этими тягаться себе дороже. Если они так вот запросто людей сбивают, и им за это ничего не бывает, если они по квартирам ходят и стреляют в кого хотят, то представь себе, кто за ними стоит. Может, сам генерал ваш полицейский. Думаешь, не страшно понимать, что ты против всего областного ГУВД выпендрился. Да меня и следов-то не найдут! А ты не боишься? Слушай, Антоха, а ты кто такой?
Закономерный вопрос возник с некоторым опозданием, но винить за несообразительность Пашку не стоило, учитывая все его страхи и ту переделку, в которую он попал. Фактически он считал, что чудом остался жив. Не убеги тогда, его бы точно пристрелили как свидетеля нечаянного убийства. Придется сознаваться. Тем более что «а» Антон сказал, намекая на суд, который разберется. Теперь логично говорить и «б». Только не сейчас и не здесь. Пашку еще нужно доставить в безопасное место. Случись что по дороге, попади Пашка в руки бандитов, и он обязательно расколется, обязательно расскажет, что Антоха Белый и не Антоха вовсе, а полицейский, который внедрился в окружение Сливы.
– Кто я такой, чуть попозже тебе скажу, – заверил парня Антон. – Главное – помни, кто тебе жизнь спас и что мне верить можно. Усек?
В целях безопасности он, везя Пашку в машине, заставил его лечь на пол позади сидений, а сверху еще и старым одеялом накрыл. Пришлось Пашке выдержать полуторачасовое путешествие в неудобной позе. А в конце он вообще измучился, потому что ему нестерпимо захотелось в туалет. Наконец машина въехала во двор частного дома на окраине Екатеринбурга.
Пашку извлекли из машины, и он со страхом уставился на двоих крепких парней, один из которых держал на ремне короткоствольный автомат.
– Это, Паша, твоя охрана, – сказал Антон. – Хочешь жить, слушайся и выполняй все беспрекословно. И доживешь ты не только до суда, но и до глубокой старости.
– Я понял, – не очень весело улыбнулся Пашка и покосился на своих охранников. – Ты мент, да? В смысле – полицейский?
– Наконец догадался, – рассмеялся Антон. – Эх ты, деловой!
– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Пашка. – Значит, вы Сливу со всех сторон зажали, а ты вроде разведчика там. Только как вы со своими разберетесь? Как бы у них «крыша» не покрепче оказалась.
– Знаешь, что, Водолаз! – Антон схватил Пашку за плечо и рывком подтащил к себе. – Ты можешь, конечно, не верить, но я тебе все равно скажу. В отличие от тебя я никогда не пячусь назад и всегда довожу до конца то, что наметил. Есть у меня цель в жизни, и хрен меня кто с этой дорожки свернет. Запомнил? Я сказал, что ты в безопасности, значит, так оно и есть. Я сказал, что эти уроды получат свое по полной программе, значит, получат. Твое дело сидеть и не рыпаться! И помнить, что ты хоть и в меньшей мере, но тоже преступник. И от сурового наказания тебя спасет только сотрудничество с полицией.
Пашка смотрел на Антона и не узнавал его. Этот странный парень раскрылся перед ним в совершенно ином качестве. И не потому, что оказался полицейским, а потому что в нем Пашка увидел характер такой силы, что ему вдруг стало стыдно за свою собственную бесхарактерность и трусливость. Вроде и основания бояться веские, а все равно было стыдно.
Марина Славина побледнела, когда Антон показал ей фотографии. Хотя нет – побледнела она чуть раньше, когда, открыв на звонок входную дверь, увидела перед собой Антона. Что у них там произошло с мужем, был ли какой разговор на эту тему, неизвестно, но то, что этому неожиданному визиту женщина не обрадовалась, Антон догадался сразу.
Тем не менее Марина не перестала быть вежливой и пригласила его пройти. Они сидели на диване в гостиной и молчали. Наконец женщина заговорила:
– Значит, вы в самом деле полагаете, что можно что-то изменить?
– Вы их узнали, – понял Антон. – Это ведь они, правда?
– Правда. Только вы не ответили на мой вопрос.
– Я посчитал, что он не требует ответа. Или так: ответом на него есть мой визит к вам. Вы же видите, что фотографии специфические, из личных дел. Вы видите, что на них люди в погонах. Надо ли что-то добавлять о моих намерениях?
– Про намерения я поняла. Не поняла про ваши возможности.
– Если я раздобыл фотографии из личных дел, то возможности у меня определенные есть. Поэтому я и уверен в успехе, поэтому я этим делом и занимаюсь. Надеюсь, вы не собираетесь меня отговаривать? Я просто добавлю, что эти двое и есть те самые работники полиции, которые сбили женщину с ребенком. Это их машину вы тогда запечатлели на видеорегистратор.
– Ужас! И они ходят по квартирам и запугивают свидетелей?
– Как видите. Вот с чем я собираюсь бороться, вот от чего мне хочется очистить мой город. Сейчас мне от вас больше ничего не нужно. Узнали, и хорошо. Но можете вы мне по-прежнему обещать, что на суде подтвердите все и дадите соответствующие показания?
