Наталья Александрова - Ассирийское наследство
— Ты это "нарочно? — прошипела девица, разглядев джинсы. — Они же на два размера больше!
— Пойдешь к Зинаиде и ушьешь! — процедил Леня. — У нее машинка есть, «Зингер». Как раз нам тут поговорить надо. — Он принялся выгружать на стол продукты.
— Вы что — рехнулись? — завопила девица. — С утра пораньше водку жрать!
— Чтобы я тебя долго не видел, — не оборачиваясь, ответил Маркиз.
Девица ретировалась со своими пакетами.
— Кто это? — опасливо оглядываясь, спросил Макс.
— Несчастье мое, — вздохнул Леня.
— Жена?
— Хуже!
При этих словах Лола, подслушивающая за дверью, громко фыркнула и удалилась.
— Ну что, — Леонид разлил водку по рюмкам, — за встречу.
Выпили, поели.
— Теперь рассказывай подробно все с самого начала.
— Что — все пятнадцать лет? — усмехнулся Макс.
— Нет, все про «Ассирийской наследство». Не упускай ни одной мелочи. — Маркиз завинтил початую бутылку и убрал. — На трезвую голову лучше слушать.
И Макс Белофф, решительно откашлявшись, рассказал старому другу Лене, как все было. Про то, как барон Гагенау поручил ему везти коллекцию в Россию, мотивируя это тем, что он знает страну, в которой родился, про то, как при въезде в Эрмитаж исчез шофер машины и обнаружилась пропажа золотой статуэтки. Про то, как в телефонном разговоре барон косвенно обвинил во всем его, и дальше, про визит представителя страховой компании Лангмана и про подставу: якобы его звонки неизвестному абоненту в Россию, и самое главное — про дурацкие глиняные цацки в его, Макса, собственном чемодане.
— Идиотизм! — вздохнул Леня. — Слишком нагло сделано.
— Вот и я думал сначала — за дураков держат и меня, и следователя. Подложить мне в багаж эти глиняные штучки можно было только там, в Германии. Значит, они не из коллекции, то есть не из той ее части, что привезена в Россию.
— Тогда вообще об чем разговор, как говорят в Одессе? — воскликнул Маркиз.
— Телефонные звонки тоже ничего не доказывают, — продолжал Макс, — и там, в Германии, мой адвокат сделал бы из этого обвинения котлету. Но им совершенно не нужно выпускать меня в Германию. Им нужно было убить меня здесь. Что они и попытались сделать.
Макс рассказал про его несостоявшийся визит в детективное агентство.
— Там меня снайпер и подстерегал.
— А откуда ты про это агентство вообще узнал? — заинтересовался Макс.
— Барон его рекомендовал, если, говорит, будут какие-то проблемы, то к милиции обращаться — ни-ни! Лучше в агентство это...
— Н-да-а, и лежал бы ты сейчас в той канаве, пока работяги бы не пришли, — протянул Леня. — Хорошая у тебя реакция, друг.
— Жить захочешь... — угрюмо отмахнулся Макс.
— Значит, ты сейчас как Колобок — от снайпера ушел, от следователя из страховой компании ушел, от милиции ушел и от прихлебателей господина барона тоже ушел, — так?
— Так, — согласился Макс и добавил:
— Извини, Ленька, я понимаю, что ты вряд ли чем можешь помочь.
Маркиз перехватил его взгляд, брошенный на жалкую стариковскую обстановку комнаты, на пыль по углам, на линялые джинсы самого Маркиза.
— Что, денег мне хочешь предложить на бедность? — усмехнулся он.
Когда рыжий человек краснеет, это сразу становится заметно. Макс бросил исподлобья взгляд на друга: обиделся Ленька или нет?
Но Леня Маркиз совсем не обиделся. Он встал, прошелся по комнате и снова достал из шкафчика бутылку водки.
— Выпей, Максимушка, и послушай, что я расскажу, — ласково начал он. — Только дай честное слово, что драться не будешь, сначала до конца дослушаешь...
— Ну даю, — удивился Макс.
— Насчет того, что я тебе помочь не могу, это вопрос открытый, — начал Маркиз, — а вот что все твои беды меня напрямую касаются, это совершенно точно. Хочешь, я тебе расскажу, как ящик со статуэткой у тебя уперли?
— А то я не знаю, — разозлился Макс, — прислали другую машину, а у нее дно выпилено...
— И сделали это прямо в аэропорту — ящики вытащили. Взяли два, потому что не уверены были, в котором статуэтка. Выскочили через люк под землю — там коммуникации проходят. — Маркиз подробно рассказал про коммуникации и про мальчишек-карманников, промышляющих в аэропорту. — По глазам вижу: сейчас спросишь, откуда я все знаю? Отвечу: я, Максим, и упер эту несчастную статуэтку.
Макс не глядя нашарил на столе рюмку, налил себе и жадно выпил, не закусывая.
— Я вообще-то по специальности мошенник и аферист высокого класса, — продолжал Маркиз, — за пятнадцать лет отличную квалификацию приобрел. Щипали мы с Лолой весьма удачно богатых лохов — старушек и детей малых не обижали, неимущих — тоже. Ты не думай, Лолка способная, это она сейчас на весь мир злится. Ей, видите ли, в театре своем задрипанном играть не дали.
— Робин Гуд какой нашелся, — процедил Макс. — Где богиня, лучше скажи?
— Или Дубровский, — охотно согласился Маркиз. — Так вот, значит, все было хорошо, пока Кузьмич — был один такой барыга, царствие ему небесное, хотя он точно в ад попал. Так вот, Кузьмич мне и предложил это дело насчет золотой богини. Я как поглядел на фотографию — сразу отказался, чувствовал, что нечисто дело. Так оно и оказалось. Кузьмич предупреждал, что заказчик — не простой человек, в покое не оставит. Я плюнул и ушел. В тот же день машину мою взорвали, в Лолу стреляли.
В общем, похитили они девчонку и звонят мне, шантажируют. Пожалел я Лолку — ведь сам, можно сказать, ее в такую жизнь втянул. И потом, чувствую — не отстанут они от меня, в общем, согласился.
— Где статуэтка, куда ты ее дел? — прорычал Макс и вскочил.
— Ты слово давал? Ну так слушай дальше, — невозмутимо ответил Макс.
Вошла Лола — причесанная и подкрашенная, в обтягивающих стройную фигурку джинсах и ярком свитере.
— О! — обрадовался Маркиз. — Садись с нами, девочка, а то он меня сейчас убивать будет.
Лола подозрительно поглядела на бутылку, увидела, что там больше половины, и успокоилась: не с чего мужикам быть пьяными, Маркиз дурака валяет. Она нашла в буфете граненый стакан, налила в него на два пальца водки и разбавила апельсиновым соком.
— За ваше здоровье! — обратилась она к Максу, но тот едва глянул в ее сторону.
— Теперь слушай очень внимательно, — раздельно заговорил Леонид. — Когда я шел там, в подземных трубах, налетели какие-то двое с мечами и бородами, в золотых масках, и отняли ящики. Порубили в капусту того парня, что омоновца играл, — помнишь его? — и еще трех бандитов, что ко мне привязались, — у нас с одним счет был.
— Иди врать-то! — недовольно набычился Макс. — Говори правду.
— А когда ты ко мне приперся через пятнадцать лет и сказал про «Ассирийское наследство», я тебе поверил, — с горечью произнес Маркиз. — А мог, между прочим, вообще не признаваться.
— Ты сам посуди, можно в такое поверить? — закричал Макс. — Чушь какая!
— Я к тому говорю, что никто не знает, куда делась эта проклятая богиня, и не найти статуэтку нипочем, — неожиданно спокойно заговорил Маркиз. — А вот попытаться вычислить тех, кто подставил тебя и меня, мы можем. Мне сдается, что если это не одни и те же люди, то все равно они связаны между собой. У тебя положение аховое, но и мне несладко. Либо бегать, как заяц, по всей стране, либо уезжать. Уезжать навсегда, честно говоря, не хочу. Не люблю, когда меня выбора лишают.
— И что ты предлагаешь? — деловито спросил Макс.
Лола взглянула на него с удивлением — значит, поверил! А она-то только собиралась взять его за руку и начать проникновенно убеждать.
— Нужно поставить «жучки» в их мобильные телефоны, — сказал Маркиз, — но...
— Но ты не специалист, — докончил за него Макс. — Это не беда — я специалист.
Ты сможешь достать необходимое оборудование?
— Нет проблем, были бы деньги, все достать можно.
Они сблизили головы и стали писать список на бумажной салфетке.
Лоле было скучно. Она бросала томные взгляды на Макса и даже один раз прижалась под столом к его ноге бедром. Макс никак не отреагировал, зато Маркиз, улучив минутку, больно схватил ее за плечо.
— Не дури! — приказал он. — Сейчас не время.
И она поняла: шутки кончились, началась работа.
* * *Американский армейский джип вылетел на пыльный пустырь взбешенным иноходцем и затормозил, подняв пыль всеми четырьмя колесами и только что не заржав.
Мощный мотор затих, пыль постепенно осела, и наступила тишина.
Четыре человека сидели молча, не выказывая признаков нетерпения. Четыре человека умели ждать. Их научила этому память поколений. Память предков, год за годом, век за веком ровной рысью двигавшихся по бескрайней степи на низкорослых крепких лошадях, предков, катившихся по степи в кожаных пыльных кибитках, высматривавших в этой степи добычу или врага, которого не всегда можно отличить от добычи.
Четыре человека в джипе были спокойны. Их плоские желтовато-смуглые лица не выражали ни напряжения, ни нетерпения.
