Владимир Колычев - Это месть, детка!
– Не страшно.
– Ну, признайся, если не страшно.
– Не было ничего!
– Это потому, что Натаха тебя в свой огород не пускает, не было. А если бы пустила? Знаю я таких козлов, как ты.
– А без оскорблений можно?
– Не понял! – Костя вскочил с дивана, рванул к Артему.
Если он хотел его напугать, то ему это удалось. Но при этом он не смог повергнуть противника в панику, а уж тем более обратить в бегство.
Артем встал в защитную стойку, собираясь отбить атаку. Если умирать, то уж с музыкой.
Но Костя не стал его бить. Остановился, сдал назад, сел.
– Смотри, какой индюк! – с усмешкой сказал он.
– Пошел отсюда! – Артем кивком показал на дверь.
– Ты это, сильно не раздувайся! – Нахальный гость слегка стушевался.
– А ты не борзей! – Артем воинственно смотрел на него.
Возможно, он слабей Селиванова и проиграет ему. Но с достоинством. Не расплачется, не запросит пощады. А то еще и победит в схватке с этим недоделком. За счет злости.
– Да я не борзею. – Костя еще больше сконфузился. – Просто интересно знать, как у вас тут с Наташей.
– А как она хочет, так и будет. И никто тебя не спросит! – проговорил Артем.
– Это еще почему?
– А все Наташа решает! Если она хочет быть со мной, то так и будет!
– А с кем она хочет? – с ухмылкой осведомился Костя.
Артем молчал. Увы, Наташа не собиралась изменять своему мужу. Не тянулась она к Артему. Ровно к нему дышала, и все тут.
– А ты с кем хочешь? – спросил Селиванов.
– Не с тобой же!
– С Натахой?..
– А если с ней, то что?
– Как ты с ней хочешь? Серьезно или типа поматросить?
– Серьезно.
– Это тяжелый случай.
– Да, тяжелее не бывает.
– Даже так?
– Даже так!
– Ты требуешь развода?
Артем нахмурился. Да, он хотел бы, чтобы Наташа развелась с мужем и вышла за него. Но как он мог требовать развода, если она не хотела быть с ним?
– Значит, все-таки поматросить! – с осуждением проговорил Костя и покачал головой.
– А ты разведешься с ней?
– Если ты потом женишься, то да. – Костя понизил голос, взглянул в сторону кухни.
– Ты не шутишь? – встрепенулся Артем.
Наташа наверняка проклянет Костю, если тот откажется от нее. Она, конечно же, захочет ему отомстить, а для этого бросится в объятия к Артему. Тут главное не зевать.
– Если у тебя серьезные намерения.
– Да, более чем.
– Еще мне работа нужна. – Костя снова бросил взгляд в сторону кухни. – Ну, такая, чтобы не очень напрягаться. Думаю, тысяч двести-триста меня устроит. В месяц. Можно рублями.
– Тысяч двести-триста? – Артем задумался.
Он понимал, что работа и зарплата – это своего рода выкуп за невесту. Условия вполне приемлемые. Но согласится ли Наташа? Да и Костя мог просто-напросто издеваться над ним. Слишком уж круто он изменил направление разговора.
– В принципе, я мог бы согласиться, – заявил Костя. – На пенсию хочу. Мне ведь, браток, уже почти тридцать. Я же не конь, чтобы от работы дохнуть.
– Скажи Наташе, что хочешь развестись с ней.
– Зачем? – Костя нахмурился.
– А чтобы она от тебя отказалась.
– И к тебе переметнулась?
– Да, именно так.
– Я подумаю.
– Вот когда скажешь, тогда и о работе поговорим.
– А можно я у тебя немного поживу? Наташу подготовить надо. Ты ухаживай за ней, все такое. А я буду смотреть и улыбаться. Мол, так надо. Потом скажу, что не хочу ее. Ты, главное, про наш договор не говори.
– Про какой договор? – не понял Артем.
– Ну как это про какой? Ты мне триста тысяч в месяц, а я тебе развод. Слушай, может, я к тебе водителем пойду?
Артем покачал головой. Если вдруг Селиванов не шутит и жена уйдет от него, то Артем не потерпит этого типа рядом с собой и с Наташей.
– Подумаем, решим.
– А пожить у тебя можно? – опять спросил Костя.
– Только к Наташе не лезть.
– Как у тебя все серьезно! Хорошо, не буду!
Артем кивнул. Он был согласен на все, лишь бы Наташа стала свободной.
С заказчиком разобрались, с киллерами тоже. Все сделано так, что комар носу не подточит. Все-таки Зиньков продолжал стучаться в закрытую дверь, никак не желал угомониться.
Не хотел Сергей Матвеев принимать его, но пришлось. Лучше потерять драгоценный час на разговор с ним, чем оставаться в неведении. Мало ли, вдруг этот жук что-то раскопал?
– Я мог вызвать вас повесткой, Михаил Антонович, – издалека начал Зиньков. – Но решил навестить вас в офисе. Вы человек занятой. Пока соберетесь подъехать в управление, пройдет время, а оно, честно говоря, работает против вас.
Матвеев удивленно повел бровью. С чего это время вдруг стало его врагом?
– Установили мы личность киллера, который пытался вас убить.
– Очень интересно.
– Некто Аристархов Алексей Алексеевич.
– Не знаю такого.
– Служил в армии, в мотострелковых войсках, был снайпером, каких много. Ничего примечательного. Видимо, со временем стал специалистом высокого класса. Или не очень…
– Нет, как раз очень высокого, – сказал Матвеев и усмехнулся. – На тридцать шестой этаж забрался.
– Да, чем выше поднимешься, тем больнее падать, – проговорил следователь и как-то странно глянул на него.
– Куда уж больнее-то. Он насмерть разбился.
– Да, бывает и так. Так я вот о чем. Мы устанавливаем круг общения Аристархова. Кое-что уже узнали. В частности, он был знаком с неким Львом Олеговичем Просвировым.
Матвеев пожал плечами. Ему-то какое дело до какого-то там Просвирова?
– Погоня на Бульварном кольце была. Кто-то преследовал машину, в которой находился Просвиров. Автомобиль остался, а человек исчез. Есть подозрение, что за ним гнались ваши люди, Михаил Антонович.
– Меня больше интересуют факты, – заявил Сергей и внимательно посмотрел на следователя.
Что делать, если они у майора есть? Ощущение такое, что в рукаве у него припрятан сильный козырь.
– Просвиров и сам по себе еще тот факт, – заявил Зиньков. – Выявили мы его через специальную картотеку, по отпечаткам пальцев.
Сказано это было с едва уловимым намеком. Как будто следователь знал что-то про его собственные отпечатки пальцев.
А что он мог знать? Сергей Антонович при всем желании наследить не мог. В кабинете у него регулярно убираются, и никаких отпечатков остаться не может. Поверхность стола такая, что пальчики на ней не остаются. Даже посуда, которую подает секретарша, со специальным защитным покрытием. Да и зачем Зинькову снимать его отпечатки?
– Чего ради вы это мне говорите?
– Есть подозрение, что вы, Михаил Антонович, вышли на Просвирова без нас.
– У меня таких подозрений нет, – заявил Матвеев и усмехнулся.
– А вдруг они появятся?
– У меня нет времени на пустые разговоры.
– Еще я хотел бы знать, куда пропал гражданин Трезубов.
– Егор Валентинович, вам уже пора.
– Есть у меня подозрение на ваш счет, господин Матвеев. Чутье меня редко обманывает.
– Меня ваше чутье не интересует.
– А жаль. Я вот, например, подумал, что вы от меня что-то скрываете, – сказал Зиньков и торжествующе усмехнулся.
– Я от вас ничего не скрываю.
– Скрываете, Сергей Антонович, во всяком случае, пытаетесь.
– Как вы сказали? – Матвеев похолодел.
Он много лет представлял себе столь страшный для него момент, давным-давно готовился к нему.
– Ваш приемный отец оставил вам настоящее отчество, но фамилию изменил. Вы были Матвеевым, стали Ставровским. Потом вы вернули прежнюю фамилию и присвоили имя своего брата.
– Что вы такое говорите?
Сергей Антонович почувствовал себя генералом воздушно-десантных войск. Он выпрыгнул из самолета. Вокруг масса подчиненных, которые должны охранять его и оборонять. Но парашют не раскрылся, и никто ничем не может ему помочь.
Телохранители не в состоянии спасти положение. Выкинуть Зинькова из кабинета – не выход из ситуации. Убить его? Но это чересчур.
К тому же следователь наверняка подстраховался. Возможно, под одеждой у него есть микрофон, который парни не смогли обнаружить при обыске. Если так, то разговор записывается.
Но у Сергея Антоновича имелся запасной парашют.
– Мы сняли ваши пальчики, Сергей Антонович. Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас Михаилом?
– Вы блефуете.
– Давайте снимем отпечатки ваших пальцев, пробьем их по картотеке. Кстати, история умалчивает, с кем вы подрались в восемьдесят четвертом году. Неужели со своим братом Михаилом?
– В каком восемьдесят четвертом году?
– Это когда у вас привод в милицию был. Если бы вы тогда не засветились, то я еще только выяснял бы, кто вы такой. А так все ясно.
Матвеев кивнул. Он действительно был в милиции в восемьдесят четвертом году. На дискотеке с одним уродом подрался.
– Обидно, да? Столько лет жить под чужим именем, и вдруг такой конфуз. – Следователь старался сдерживать злорадную улыбку, но это плохо у него получалось. – Кстати, а сколько лет вы скрывались?
