Ева Ланска - Клото. Жребий брошен
– В Москве… – повторил Оливье задумчиво. – А почему вдруг яхты?
– Это странная история, – помедлив, ответила Женя.
– Расскажите, – попросил он.
И Женя, повинуясь какому-то наитию, рассказала ему про удивительный день, когда прямо на ее глазах смертельным прыжком закончилась жизнь неизвестной женщины. О том, как это зрелище изменило и ее жизнь… Как шаг за шагом она, Женя, удалялась от привычного русла забот и дел – и наконец угодила прямиком в руки своей новой судьбы. Она рассказывала об этом спокойно, не торопясь, тщательно подбирая слова, стараясь поточнее передать свои ощущения.
Что-то нелепое, несуразное было в этих воспоминаниях – здесь, в открытом море под черным небом, расцвеченным огромными сверкающими звездами. Было как-то дико рассказывать об издательской рутине, сидя рядом с преступником мирового масштаба, краем глаза разглядывая его неприметное, безучастное лицо.
Дескампс молча слушал ее, опустив глаза в пол и не выказывая никаких эмоций. Но когда Женя закончила, стало видно, что он все-таки немного взволнован – его косящий глаз еще больше уплыл в сторону.
– Верно, очень верно… – задумчиво проговорил он. – Случайностей не существует. Их просто нет.
Он поднялся с шезлонга и уставился вдаль, чуть прикусывая ноготь большого пальца. «Наверное, в детстве грыз ногти», – подумала Женя и тоже поднялась. Оливье быстро обернулся к ней, заглянул в лицо:
– Вы устали?
– Немного, – робко ответила Женя.
– Пойдемте, я покажу вам вашу каюту.
Он проводил Женю до дверей и отступил на шаг, пропуская ее внутрь.
– Мило, – сказала она, оглядевшись. – Знаете, я действительно очень устала. Вы не обидитесь, если я сразу лягу спать?
Дескампс стоял в дверях – сутулый, с настороженным взглядом бледно-серых выпуклых глаз – и внимательно следил за ней. Потом сделал шаг в комнату и замер.
– Спокойной ночи, – произнес он сипло. – Если вам что-то будет нужно – просто позвоните.
Оливье показал ей небольшую кнопочку на прикроватной тумбочке и быстро вышел. На этот раз дверь он не запер.
«А чего запирать, – грустно подумала Женя. – Свой подвиг на „Фортуне“ я уже не повторю… Мы в открытом море, непонятно даже, в какую сторону плыть».
Она осторожно приоткрыла дверь и выглянула – ничего и никого не видно. А вдруг Дескампс придет, когда она будет спать? Женя проверила замок и, обнаружив, что дверь запирается изнутри, обрадовалась.
Конечно, при желании эту дверь можно открыть одним ударом ноги. И все-таки Жене было спокойнее думать: вот если Дескампс заявится ночью, у нее будет хотя бы время на… На что? На то, чтобы проснуться? Или даже второпях одеться? Разве это ее спасет? «Все, все, – устало подумала Женя. – Я и так на волосок от истерики. И нечего себя растравлять. Как случится, так случится. Значит, буду действовать по обстоятельствам». Женя разделась, легла и почувствовала, что лодка движется.
«Может, выйти, пока он за штурвалом?» – подумала она. И сразу же поняла: нет, это нереально. Ей не сделать и шагу из каюты – запас авантюризма на сегодня исчерпан.
Женя уставилась в потолок, и ее охватили нерадостные мысли. «Интересно, сколько может продолжаться это „гостеприимство“? До каких пор Дескампс будет делать вид, что ничего особенного не происходит, что я здесь по своей воле? Когда у него случится приступ агрессии? И как это будет выглядеть? Как мне быть? Как мне быть?» – повторяла она про себя.
Непонятно было и другое. Что думает этот человек о ней, Евгении Коростелевой? Или он не воспринимает ее как самостоятельную личность, а только как тень той, другой? И что было между ним и Анастасией Семаковой, на которую Женя так похожа? Анастасия, как сказал Алекс, даже вспомнить его не смогла… Но он-то ее помнил! Каково же это – вдруг встретить двойника любимого человека?
Женя попыталась представить, что бы она испытала, столкнувшись с чужим человеком, похожим, например, на Диму. И моментально поняла: именно в этой ситуации она и оказалась. Дима, каким она его помнила или рисовала в мечтах, и Дима, который к ней вернулся, – два разных человека. Поэтому ей так трудно сблизиться с… незнакомцем. Ни знакомая внешность, ни любимое имя тут помочь не могут – наоборот. Только мешают.
«Ну хорошо, а если бы я, например, встретила двойника Алекса?»
…Алекс. Она вслушалась в ощущения, вызванные его именем. Никакой ненависти, злости, отчуждения – просто легкая, почти истаявшая обида. «Наверное, – решила Женя, – перед ситуацией, в которой я оказалась, все кажется незначительным. Все, что когда-то было важным, превратилось в мелочь и рассыпалось в пыль…»
Уже засыпая, она позволила своим мыслям брести куда вздумается. Теперь, когда она наконец призналась себе: здесь и сейчас, бок о бок со смертельной опасностью, единственный, кого бы она хотела видеть, – не Дима, нет. Алекс. Проклятый Алекс. Дорогой Алекс…
* * *Женя проснулась и не сразу поняла, где находится. В затуманенном сознании родилась робкая надежда, но тут же пришло беспощадное понимание – нет, не сон.
Она села на кровати и прислушалась – лодка стояла. Женя прошла в небольшую ванную при каюте и, стоя под душем, решила: в общем и целом пока ничего страшного. Вот только очень неудобно жить без сменной одежды. Эх, если бы из гардероба у нее осталось что-нибудь универсальное – джинсы или шорты, а то короткое открытое платье…
Не успели Женины волосы высохнуть, как в дверь каюты постучали. Сердце тут же ушло в пятки: похоже, хозяин лодки ждал за дверью, когда его гостья проснется и примет душ. Женя перевела дух, приклеила на лицо приветливую улыбку и открыла дверь.
Сутулый, осунувшийся Оливье стоял на пороге и угрюмо смотрел на нее серыми, как хмурое утро, глазами. Это казалось невозможным, но выглядел он еще бледнее, чем вчера.
– Доброе утро, – отнюдь не радостным тоном произнес он. – Я принес вам завтрак.
Она посторонилась, и Дескампс вкатил в каюту сервировочный столик, на котором стоял кофейник, молочник, две чашки, круассаны и сливочное масло. Сел на кровать и стал разливать кофе по чашкам.
– Вам с молоком? – тусклым голосом спросил он.
– Да, – кивнула Женя, даже не подумав.
Оливье Дескампс выглядел ужасно: его лицо было не просто бледным, а изжелта-зеленым, под глазами залегли черные тени. Совершенно очевидно, что он не спал всю ночь.
– Вы себя плохо чувствуете? – осторожно спросила Женя.
Оливье устремил на нее пустой взгляд.
– Я много работал ночью. Очень важная сделка. Мне вообще ночью работается лучше…
Повисла неловкая пауза.
– Может, пойдем завтракать на палубу? – предложила Женя, испытывая мучительное беспокойство от того, что они завтракают в ее спальне – пусть временной. Да к тому же на фоне незастеленной кровати.
– Нет, – покачал он головой. – Там еще прохладно.
Он говорил как сомнамбула, да и выглядел не лучше.
– Вы ешьте…
Он подвинул к ней столик, а сам лег на кровать и зарылся лицом в подушку, обняв ее обеими руками, словно любимую кошку. Через несколько секунд он поднял голову, обернулся к остолбеневшей Жене и тихо произнес:
– Как приятно пахнет от вашей подушки…
Женя промолчала.
– Скажите что-нибудь по-русски, – попросил он.
– У вас был тяжелый день, вам необходимо отдохнуть, – автоматически, без всякого выражения произнесла Женя по-русски…
– Еще, – прошептал он, глядя на нее широко открытыми, почти не мигающими глазами…
И Женя начала пересказывать ему сказку Андерсена «Русалочка». Когда-то давно, еще когда она училась в пятом классе, мама отправила ее на каникулы в Челябинск. Там жила ее двоюродная сестра. Родня не раз оставляла на «взрослую» Женю маленькую племянницу Марусю. На ночь Женя читала Марусе именно эту сказку – девочка очень хорошо под нее засыпала. Удивительно, прошло столько лет, а Женя, оказывается, до сих пор помнит «Русалочку» наизусть – ну по крайней мере первую половину.
И вот Женя сидела в кресле напротив кровати, беспомощная, потерянная в огромном равнодушном море, – и убаюкивала старой сказкой сумасшедшего хакера, изо всех сил стараясь говорить монотонно и без запинок, переходя на отсебятину там, где андерсеновский текст ни за что не хотел всплывать в памяти.
Оливье заснул до того, как сказка кончилась. Женя подождала немного, готовая, если что, сразу же продолжить, но Оливье спал.
Она тихонечко встала с кресла, на цыпочках подошла к двери и, перед тем как выйти, еще долго-долго вглядывалась в лицо спящего. Потом аккуратно прикрыла за собой дверь и побежала в кабинет, моля судьбу, чтобы он был не заперт.
* * *Алекс не находил себе места.
Операция явно шла наперекосяк. Телефон Жени не работал. Лейбман как в воду канул. Лодку Дескампса они потеряли после того, как тот сменил курс и направился не к причалу, где стояла яхта «Серебро», а прямиком в открытое море. В экстренном порядке организовали поиски. Территорию прочесывали вертолеты береговой полиции и катера службы спасения. Чтобы не спугнуть хакера всей этой суетой, масс-медиа запустили утку о серфере, якобы унесенном в море.
