Аварийный взлёт - Ирина Семеновна Левит
Казик кивнул.
— Эдик так конспирировался, ну и я вместе с ним, что любая разведка позавидует. Конечно, мы встречались и здесь, урывками, в основном днем. Но периодически подгадывали поездки в один город. Подгадывала, разумеется, я. Мне-то проще, я человек свободный. А в других городах уже мы оба были свободными. В определенных пределах, разумеется. Мы даже пару раз в Москве встречались, но когда его тесть сам куда-то уезжал. Был в этих встречах свой… как говорит молодежь, драйв. А вы думаете, таким людям, как мы, у которых жизнь — сплошная серьезность, не хочется время от времени каких-нибудь острых ощущений? Вы думаете, мы роман закрутили от большой любви? Ну да, была взаимная тяга, но еще больше хотелось приключений. Понимаете?
Казик вновь кивнул. А что? Очень даже понимал. Его самого регулярно тянуло на приключения, хотя и не на любовные, а на криминальные, но, в конце концов, у каждого свои предпочтения.
— А где-то около месяца назад произошла неприятная ситуация. Мы были в Питере. Утром из номера выходим, а навстречу — приятель тестя Эдика. Эдик с такой скоростью обратно в номер залетел, что чуть меня с ног не сшиб. Успел его приятель засечь или нет, мы не поняли, но только Эдик тут же рванул в аэропорт. Хотя мы планировали еще на сутки задержаться. А после этого Эдик пропал. Ну я за него в некотором смысле волновалась, хотела узнать, что да как. Позвонила раз… два… а мне в ответ — тишина. Не реагировал он на мой звонок.
— Совсем не реагировал? — удивился Казик. — У вас все-таки были, помимо всего прочего, и деловые отношения…
— Ну что вы!.. — Бубнова посмотрела с легкой снисходительностью. — Я же с Эдиком связь поддерживала не со своего номера. Специально левую симку завела.
— Неавторизированную?
На сей раз Вера Николаевна посмотрела с удивлением.
— А где бы я ее взяла? Это в кино повсюду неавторизированные симки. А в жизни ее на ближайшем углу не купишь. Нет! — отмахнулась она. — Я сделала проще. Попросила дворника, который у нас тут рядом убирает, дала ему тысячу, он и купил на свой паспорт. А вообще, — на лице Бубновой отразилось явное недовольство, — я терпеть не могу многоточия. Я предпочитаю всегда ставить точку. Понимаю, Эдик жутко перепугался, он вообще очень боялся своего тестя. Понимаю, если бы его на измене поймали и его жена подала бы на развод, а она, говорят, крайне самолюбивая женщина, Эдик в лучшем случае остался бы с машиной и половиной квартиры, потому как весь бизнес — на тесте. Но «прощай» можно же сказать напоследок? А он, получается, от меня бегать затеял? В общем, где-то неделю назад я ему еще раз позвонила, со своего обычного номера, но он все равно трубку не взял. И я решила, что черт с ним.
— Получается, в тот день, когда Марадинского убили, вы его не видели?
— Разумеется, нет. Я только с трапа спустилась, начались всякие звонки, причем довольно серьезные. Пришлось даже в секторе прилета задержаться, в результате я вышла чуть ли не последней. Мне было совершенно не до того, чтобы глазеть по сторонам. А потом я вообще не понимаю, что Эдик в общем зале делал. Он ведь знал дорогу только через VIP-зал. Это я, если не из-за границы прилетаю и только с ручной кладью, всегда хожу через общий зал. Так ведь моя фирма — это мой бизнес. И деньги — только мои, поэтому я их на ветер не бросаю.
— А если бы вы увидели Марадинского, подошли бы к нему?
— Зачем? — фыркнула Вера Николаевна. — Я для себя точку поставила. Правда… — она помолчала, — это оказалась не жирная точка. А я предпочитаю доходить до самого конца. Поэтому, когда я услышала об убийстве Эдика, подождала и все-таки поехала к Егоровой. Подобные начальницы всегда знают больше, чем другие догадываются. Но она ничего особенного не знала. Или не захотела говорить. И все же… — Бубнова повела плечами, — я уверена, что наши отношения здесь совершенно ни при чем.
— Ну, в целом, понятно, — сказал Купревич. — Марадинский испугался, потому что не знал, чем закончится встреча с Бубновой. И вообще, даже при самом благополучном раскладе эта встреча ему была слишком некстати. Он ведь приехал в аэропорт тайно.
— Но мы не знаем, насколько тайным оказался роман Эдуарда Борисовича и Веры Николаевны, — заметил Казик.
— Вы считаете, что вот таким образом с Марадинским расправились его обманутая жена и рассерженный тесть? — скептически покривился полковник. — Им гораздо проще было просто вышвырнуть его за порог, а не организовывать столь сложную и опасную спец-операцию.
— Вы, конечно, правы, — согласился Аркадий Михайлович. — Но все же я хотел бы переговорить с Эммой Алексеевной Марадинской. Это ведь возможно?
— Полагаю, вполне, — кивнул Купревич и вдруг спросил, причем с иронией: — Вы хотите потолковать с женой Эдуарда Борисовича, потому что вас опять какая-то деталь на что-то натолкнула? Вы думаете, я забыл о вашей детали, которую вы почему-то решили сохранить в секрете?
— Уверяю вас, здесь нет ничего особенного! Я просто боялся показаться глупым сплетником, в конце концов, мы ведь с вами едва знакомы.
— И по-прежнему боитесь?
— Сейчас нет. Потому что деталь очень даже подошла к пазлу любовной истории. Дело в том, что старший лейтенант Гаврюшин мне так… между прочим… рассказал об информации, которую он случайно в интернете обнаружил. Марадинский, оказывается, уже был женат на своей нынешней жене. Давно, в ранней молодости.
— Вот как? — нахмурился полковник. — У меня нет этой информации.
— Просто никто не копался так глубоко в его личной жизни.
— Плохо! — отрезал полковник.
— Так вот, если верить интернету, а ему все-таки нельзя безоговорочно верить, много лет назад Марадинского поймали на измене и вышвырнули из семьи. Но через какое-то время вернули, вероятно, Эмма Алексеевна его все-таки любила, и они снова сыграли свадьбу. Дети у них родились уже позже. Вполне допускаю, что Эдуарду Борисовичу поставили жесткий ультиматум: еще один поход налево, и он будет изгнан окончательно и бесповоротно. Ну и я,
