Петер Рабе - Бенни
На следующем этапе операции в игру вступает наш человек из экипажа корабля. На данный момент таких людей у нас трое, все они служат экономами соответственно на трех судах компании «Гринфелл Лайн». Мистер Тейпкоу будет представлен всем троим. Когда один из них на берегу, то двое находятся в плавании. Мы остановили выбор на этой троице, потому что расписание движения этих трех судов наилучшим образом отвечает нашим потребностям. В настоящий момент эконом с грузового судна «Дэвид Летц» уже получил соответствующие указания. По прибытии в Неаполь твой агент свяжется с ним и передаст сверток с товаром, получит взамен расписку и вернется сюда. Эконом же проносит товар на корабль и для начала хорошенько прячет, распихивая содержимое заветного свертка по разным укромным уголкам, а уж их-то на борту предостаточно. Помимо этого, перед ним стоит еще одна задача. За день до прибытия судна в порт приписки, — Пендлтон указал район на карте, — он упаковывает героин в герметичный цилиндрический контейнер.
С этими словами Пендлтон поднял с пола и водрузил на стол предмет, отдаленно напоминающий алюминиевый термос, крышка которого была снабжена резьбой и двумя защелками. Сверху на крышке имелось металлическое кольцо, а внутри цилиндра оказался резиновый контейнер.
— Точно вот в этом месте, — Пендлтон указал пальцем место где-то вблизи от побережья Виргинии, — этот контейнер выбрасывается за борт и удерживается на плаву при помощи обыкновенного пробкового поплавка, который крепится к кольцу на крышке и удерживает емкость с товаром под водой на глубине примерно двадцати футов. Сам же поплавок, соединенный с контейнером веревкой, тоже находится под водой, примерно в двух футах от поверхности. Помимо этого к поплавку крепится…
— Подожди. Слушай, Пендлтон, эта затея не внушает мне никакого доверия. Место сброса слишком далеко.
— Это самая удачная точка. Обычно ее не видно с берега, и в то же время она находится почти вплотную к континентальному шельфу. Даже если контейнер затонет, то есть шанс достать товар со дна. Другим существенным преимуществом является отсутствие сильных течений. Благодаря вот этим выступам и изогнутой береговой линии Гольфстрим огибает это место стороной. Итак, продолжим. — Пендлтон досадливо кашлянул. — К поплавку крепится четырехдюймовая капсула с красителем желтого цвета, которая через определенный промежуток времени растворяется в воде.
— Где ты его берешь?
— У мистера Тейпкоу будет возможность познакомиться с молодым человеком, который его изготавливает. При контакте с морской водой оболочка капсулы начинает постепенно растворяться. Полное ее разрушение происходит примерно через час, за это время судно успевает отойти на достаточное расстояние от точки сброса товара. При благоприятных погодных условиях краситель растекается по поверхности воды, образуя ярко-желтое пятно примерно пятидесяти футов в диаметре. Без этого отыскать груз было бы довольно затруднительно. Пятно остается на поверхности воды в течение последующих четырех часов. А потом исчезает. Четыре часа — оптимальный срок с учетом близости места сброса от берега и его нахождения на пути проходящего здесь маршрута следования морских судов.
— А как насчет самолетов?
— Пятно хорошо видно и с высоты; но этот район находится в стороне от воздушных маршрутов самолетов, совершающих регулярные рейсы.
— Значит, в моем распоряжении четыре часа?
— Точно так. По истечении этого отрезка времени у тебя есть еще два дня, прежде чем контейнер затонет. Через двое суток после сброса разрушается крепление, соединяющее веревку и поплавок. К тому времени дрейфующий контейнер успевает оказаться вот в этом квадрате. Продержись он хотя бы еще один день, и прибрежное течение принесло бы его прямо вот к этим берегам, а это уже не что иное, как неоправданный риск, которого следует избегать.
— Что ж, здорово. Просто замечательно. — Альверато задумчиво покусывал нижнюю губу. — Гениально. Значит, на все про все у меня будет четыре часа, да? А как я узнаю, что этот парень на корабле уже сбросил товар?
— Вся информация о предполагаемом времени прибытия любого из судов стекается к начальнику порта. При прохождении определенного квадрата курсирующие по данному маршруту суда должны периодически передавать в порт коротковолновые радиограммы, сообщая о местонахождении и скорости движения. Вот это место, отмечено на карте. Как видишь, оно находится на довольно приличном расстоянии от точки сброса груза.
— И кто подбирает товар? — спросил Бенни.
— Есть тут один человек…
— Не стоит беспокоиться, — отмахнулся Альверато. — С этим я и сам справлюсь. Значит, нам остается лишь настроиться на нужную волну, да? Что ж, мило, очень мило. Ну так что, Бенни, ты обо всем этом думаешь?
— На мой взгляд, все довольно ясно. Но связь с Пендлтоном мне придется поддерживать в любом случае.
Пендлтона покоробило отсутствие уважительного «мистер» перед именем, но ничего поделать с этим он не мог.
— Ну вот, пожалуй, и все, — сказал он, поднимаясь. Двое его вышибал немедленно вернулись обратно к столу и встали рядом, но больше никто не двинулся с места.
— Сядь, Пенди. Разговор еще не закончен.
Пендлтон гневно сверкнул глазами и злобно прищурился, но Альверато не дал ему и рта раскрыть.
— Ты посвятишь моего малыша Бенни во все нюансы, связанные с получением товара, и сведешь его со всеми нужными людьми, о которых ты тут сейчас упоминал. Причем сделаешь это абсолютно бесплатно. Никаких пятидесяти процентов, Пендлтон.
Пендлтон прижал ладони к столу и всем телом подался вперед:
— Между прочим, Альверато, я мог запросто продинамить тебя, сорвать сделку и…
— Слушай, а почему бы тебе не заткнуться? И когда ты только поумнеешь настолько, чтобы понять, что если за дело берусь я, то победитель может быть только один: тот, кто ненавидит пройдох вроде тебя. Помимо всего прочего, у меня твоя дочь.
— Ты слишком много о себе возомнил. — Пендлтон повысил голос. — Ты что, и впрямь считаешь, что сможешь выезжать на этих угрозах до бесконечности? Ну и как, по-твоему, долго ты сможешь удерживать у себя мою дочь? Как долго, по-твоему, я буду мириться с этим? — Ему удалось снова обрести былое самообладание, так что теперь его голос казался сухим и бесцветным. — Ты не оставишь ее у себя, не причинишь ей вреда и не…
— А почему бы и нет, Пенди? Откуда такая уверенность? — лениво поинтересовался Альверато.
— Почему, нет? Кажется, ты забываешь, что я хочу вызволить ее, что у меня уже имеется богатый опыт общения с такими отморозками, как ты, и что мои методы гораздо изощренней, чем те, которыми пользуешься ты. Или, может быть, ты убить ее задумал, ты, жирная скотина? Но как тогда, по-твоему, ты сможешь влиять на меня?
Лицо Альверато начало багроветь, а жилистые руки сжались в кулаки.
— Ах ты, паскуда поганая! Ишь, как осмелел! И что, думаешь, я стану спокойно все это выслушивать?! — прошипел он и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы продолжить столь гневную тираду, но тут в разговор вмешался Бенни:
— Эл, позволь, я сам объясню.
Его голос звучал спокойно и уверенно, и в комнате воцарилась гулкая, мертвая тишина.
— Пендлтон задал вопрос по существу, — продолжал он. — И я намерен популярно объяснить ему, почему он беспрекословно выполнит все, что от него требуется. И почему ему следует поторопиться. — Выдержав выразительную паузу, Бенни продолжал говорить, и вид у него был такой, как будто он был лицом совершенно незаинтересованным и не поддерживающим ни одну из сторон. — Его дочь не мертва. Но и жизнью это тоже считать нельзя. Правильнее будет сказать, что она находится в переходном состоянии, и чем дольше Пендлтон будет тянуть, тем для нее же будет хуже. Видишь ли, Пендлтон, ты торгуешь как раз тем товаром, что украл ее у тебя. Дело в том, что твоя малышка плотненько подсела на иглу. — Говоря об этом, он небрежно поигрывал незажженной сигаретой. — Так что, Пендлтон, деваться тебе некуда. Ведь это волшебная игла. Чем дольше на ней сидишь, тем лучше не становишься. А время уже пошло.
Он замолчал, чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете. Пепельница стояла на небольшом столике, и тогда он встал со своего места, не спеша прошелся по комнате, бросил спичку в пепельницу и вернулся за стол. В комнате по-прежнему стояла гробовая тишина. Когда Пендлтон открыл рот, ему не удалось выдавить из себя ничего, кроме надломленного стона.
Раньше всех дар речи обрел Альверато.
— Бог ты мой, — выдохнул он и затем снова повторил: — Боже.
Пендлтон весь как-то сник, ссутулился в своем кресле, и по его лицу было видно, что он пытается из последних сил сохранить самообладание. Он стиснул зубы, затем стало заметно, как мышцы постепенно расслабляются и его лицо вновь принимает обычное отрешенное выражение.
