Вячеслав Жуков - Щупальца спрута
Следующим действием капитана Голикова, была попытка вытащить пистолет из оперативной кобуры. Он успел привстать и резким движением сунул правую руку под левую подмышку. Но воспользоваться пистолетом не смог.
В один прыжок высокий широкоплечий парень оказался рядом и коротким ударом кулака в горло, сбил Голикова с ног.
Голиков захрипел, но глаз от убийцы не отводил. Смотрел прямо, без боязни. Видел, парень присел на корточки, сунул руку ему подмышку и сделал то, чего не удалось ему, капитану Голикову. Он достал его пистолет и взвел его. Причем сделал это с какой-то радостью, будто давно мечтал пристрелить мента, и вот сейчас его мечте суждено осуществиться.
На капитана Голикова смотрели холодные глаза безжалостного, расчетливого убийцы, а в грудь уперся ствол табельного «ПМ». И тут же в кабинете прозвучал выстрел. Негромкий, похожий на хлопок.
От жгучей, невыносимой боли в груди, Голиков вздрогнул, раз, другой и затих. И Котов не сомневался, что уже навсегда. « Хорош с близкого расстояния «макаров». Небось, такую дырищу разворотил в ментовском сердце», – подумал Котов, вкладывая «ствол» в руку капитану Голикову.
Потом он вынул из кармана джинсов принесенную с собой бутылку водки. Свинтив пробку, сделал несколько глотков. Почему-то сейчас страшно захотелось выпить. С легкостью мог бы осушить всю бутылку. Но остальное предназначалось для мента. Сунув горлышко поллитровки глубоко тому в горло, влил остатки водки. Пустую бутылку забрал с собой. Прежде, чем уйти, проверил у Голикова пульс. Минуту, другую держал палец на запястье левой руки капитана. И только убедившись, что пульса нет, решил: «Все. Пора сматываться. Вдруг, кто-то услышал выстрел? Там, внизу, на дверях стоит «лепила» с автоматом», – почему-то вспомнил он краснощекого сержанта, которого видел, когда входил в двери управления.
Но, выходить вот так, грудью напролом не стал. Остановившись возле двери, прислонился к ней ухом, прислушался. Не слыхать ли шагов. Если что, можно остаться здесь в кабинете, взять у этого дохляка пистолет и повоевать с ментами. Пусть не надеются, будто им легко удастся его взять. Не из таких Кирилл Котов, чтобы вот так просто им сдастся.
В коридоре была гробовая тишина. Даже было слышно, как на висевших на стене электронных часах большая стрелка отстукивает минуты. Одну, другую, третью…
И Котов вышел. Вспомнил, как Зорькин убедительно говорил про дверь запасного выхода. Но в ту дверь Кирилл решил не соваться. Вдруг, это уловка? Хоть Зорькин, вроде и свой, но кто знает, что у него в продажной ментовской душонке. И в общении с ним, как говорится, доверяй, но будь наготове. Может капитан поджидает его там и сам лично пристрелит. Ведь тогда, что называется, все концы в воду. Связь с Зорькиным поддерживал только он. А Наташа, Коваль и Толян боксер не знают его ни в лицо, ни фамилию. И если по здравому рассуждать, то его смерть Зорькину очень даже выгодна.
Вот по этой причине, Кирилл и не пошел к запасному выходу. В коридоре, он тихонько прикрыл за собой дверь, за которой остался труп.
Замок защелкнулся. Теперь получалось, что тот капитан перед тем, как застрелиться, закрылся изнутри. Пусть теперь все думают, что он покончил с собой. На ментовском пистолете нет чужих отпечатков пальцев, только «пальчики» его хозяина, которому эта смертоносная железяка долгое время служила исправно. Не подвела и на этот раз. Ведь, в сущности, ей все равно, кому отсылать пулю. Куда будет направлен ствол. А за остальное отвечает тот, кто нажмет на спусковой крючок.
Хорошо, что кабинет Зорькина остался не запертым. Капитан так спешил, что не стал его запирать. И потом, когда Кирилл кончал мента, Зорькин не вернулся. Теперь Кирилл вошел, представляя, какое у Зори будет лицо, когда он увидит его здесь. Он сел в кресло и расслабившись, закурил. Пустую водочную бутылку поставил под стол, чтоб не мозолила глаза. Какой от нее пустой, прок?
* * *Зорькин сидел возле дежурного, делая вид, будто дремлет, но сам неотступно водил взглядом за движением минутной стрелки по циферблату. Он пытался представить, что могло происходить в кабинете у Голикова. Или уже произошло. Настораживало его сейчас только одно: собаки в вольере почему-то молчали, не издавая ни единого рыка. Хотя при виде постороннего, вряд ли они будут себя вести так спокойно. Почему-то на ум пришла довольно забавная мысль, от которой он просто не мог не улыбнуться: «Неужели, эти противные животные так отупели, что приняли Котова за своего?»
Время было за полночь, когда водитель оперативной машины пошел в гараж, пробыл там не более двадцати минут и вдруг появился в дежурке с канистрой бензина. Вид у него почему-то был обеспокоенный. Хотя дежурный поначалу не придал этому значения. Сейчас его внимание было приковано к канистре.
– Совсем ты, Игорь, охренел. Чего приперся сюда с бензином? Поджечь нас хочешь? – заорал дежурный на шофера.
– Да погоди ты, – отмахнулся водитель и обратился к Зорькину: – Иваныч, чего это у вас на этаже свет горит? Никогда не горел…
Зорькин стал медленно отходить от дремотного состояния. Он как бы еще не мог осмыслить то, о чем его спрашивал водитель. И уж тем более не удивился. Его спросили, теперь, в свою очередь, он спросил:
– В каком кабинете?
– По-моему, у Кручинина.
– Чего ты мелешь? Я же видел, как он уходил, – произнес Зорькин, как бы стараясь выставить водителя, если не полным идиотом, то уж на половину точно. А сам подумал: «Ну, какого черта ты поперся в гараж? Не мог до утра подождать?» Все это он бы так хотел сказать ему вслух, и даже кое-что прибавить. Но ведь тогда водитель будет огрызаться.
– Подожди, я тоже видел, как Кручинин уходил, – подтвердил дежурный. А водитель обиделся.
– А я разве сказал, что он там? Я сказал, что у него в кабинете свет горит. Только и всего. – Он взял свою канистру и, плюнув с расстройства, ушел к машине. Поступайте мол как хотите.
– Вот ляпнул, – натянуто хохотнул Зорькин. – Кручинин давно по телеку футбол смотрит. А мы тут сидим. А сегодня, между прочим, Динамо с Крылышками играет.
– Надо сходить, посмотреть, – сказал дежурный. – Чего там у них. Черт его знает. Побудь за пультом. – Кивнул он Зорькину на свой стул и вышел.
Зорькин сел на стул дежурного и устало закрыл глаза. Догадывался, что должно произойти теперь. Скоро дежурный вернется и тогда начнется… Так и вышло. Не прошло и трех минут, как в коридоре послышались торопливые шаги дежурного.
Зорькин поднял отяжелевшие от бессонницы веки.
– Ну, чего там?
– Сам не пойму. Свет горит, а вроде никого нет. Может, думаю, Голиков с женой полаялся, ночевать остался. Постучал, не открывает. Наверное, свет забыли выключить, – с этими словами он открыл ящик стола, где лежали запасные ключи от кабинетов, пробежался глазами по биркам, выбрал нужную и взял ключ. – Надо пойти выключить свет. А то если завхоз придет утром и заметит, начальнику доложит, Кручинину с Голиковым вставят по первое число.
Он вышел с ключом, а Зорькин опять закрыл глаза, и сам не помня как, заснул. Наверное, сказывалось напряжение, которое не покидало его весь день и вечер. И вот сейчас капитан дал себе расслабуху. Только долго ему поспать не пришлось. Буквально через несколько минут стеклянная дверь распахнулась настежь, и дежурный закричал прямо с порога:
– Николай, хватит дрыхнуть. У нас ЧП.
Зорькин встряхнул головой. Так разоспался, что на какую-то минуту, другую напрочь забыл, о происшедшем с Голиковым. А, услыхав встревоженный голос дежурного, спросил спросонок:
– Чего такое?
Прямо перед ним застыло мертвецки-белое лицо насмерть перепуганного человека. Казалось, дежурный сам до конца не верил в то, что сказал:
– Там Голиков застрелился.
Зорькин вытаращил глаза.
– Что ты? Чего мелешь?
Дежурный протянул ему в дрожащей руке ключ.
– Сам иди, посмотри.
Зорькин вскочил со стула, дав возможность дежурному занять свое место за пультом. Заметил, что у того не только руки дрожат, но и ноги. Того гляди, рухнет сейчас прямо на пол.
– Никуда я не пойду. Раз ты видел… – произнес Зорькин несколько растерянно и добавил: – Если так, то первым делом надо Рокотову позвонить. А потом уже всем остальным.
– Надо, – согласился дежурный, понимая, сколько теперь у него будет проблем.
Зорькин достал сигарету и вышел в коридор к окну. «Все. Началось», – подумал он. Но мысль эта теперь не тревожила его, потому что дело уже сделано, и ничего изменить нельзя. Весь вечер он чувствовал себя, как приговоренный к казни. Нельзя не убежать, ничего изменить и остается только ждать. И ожидание это хуже самой казни. Но теперь все свершилось. Но почему-то особой радости Зорькин не испытывал.
* * *Он отпер ключом дверь своего кабинета.
По коридору ходили сотрудники аппарата РУБОП, вызванные майором Алексеевым. Зорькину сейчас никого не хотелось видеть. Забиться бы куда-нибудь в уголок, где никто не сможет достать. Потому и ушел из дежурки, где уже собралось едва ли не половина управления. Кого-то вызвали по служебной необходимости. А до кого-то скорбная весть дошла по телефону от товарищей по работе. Но каждый посчитал своим долгом обязательно присутствовать. Вдруг, понадобиться.