Виктор Мартинович - Паранойя

Виктор Мартинович

Паранойя

Все события, изложенные ниже, являются вымышленными, герои никогда не существовали в реальности иной, кроме реальности данного текста. Любое несанкционированное сопоставление с историческими личностями или здравствующими ныне людьми может быть квалифицировано как уголовное преступление, преследуемое международным и национальным законодательством. Во избежание неосознанного совершения деяний, предусмотренных Уголовным кодексом, автор призывает вообще не читать этой книги, четко отдавая себе отчет в том, что лучше бы ее ему в принципе не писать.

Прекрасным валькириям в платьях, сотканных из звезд, несущимся по встречной полосе жизни за рулем огромных джипов, вам, глядящим на мелькание огней за тонированными стеклами со смесью страха и восторга, вам, хохочущим от мимолетности момента и не знающим, что такое смерть, пока стремительно приближающиеся фары, огромные, яркие снопы света, эти ослепительно, больно красивые фары… – вам, вам – посвящается.

* * *

Протокол перлюстрации входящей корреспонденции объекта «Пустующая квартира по адр. К. Маркса, д. 14, кв. 54»

20 ноября в жилое пространство находящегося на мониторинге объекта в зазор входной двери неуст. лицом было осуществлено вбрасывание бумажного конверта продолговатой формы станд. разм. без маркировки адресата и отправителя. Вскрытие конверта было произведено с помощью портативной установки «Липа-У». В конверте был найден сложенный в три раза по направлению «в ширину» лист А4, с нанесенным на него посредством принтера текстом. Увеличение х 100 установило на левом поле текста микромаркировку, оставляемую лазерным принтером Laser Jet, индивидуальный номер HOj-233440РU-334543l, зарегистрированным для работы в печатном салоне «Печать. Быстро. Надежно» по адресу ул. Скрыган, 75 (лицензия № 346734, выдана частному предпринимателю Комонюку П. Д.). Группа фиксации уже собирает в салоне показания. Прочтение текста позволило выявить в нем следующее содержание:

«Уважаемый жилец квартиры 54 в доме номер 14 по ул. Карла Маркса.

Жилищно-ремонтно-эксплуатационное объединение (ЖРЭО) Центрального района приносит свои самые искренние извинения в связи с несвоевременным реагированием на заявку, сделанную вами 18 ноября на кухне. ЖРЭО Центрального района подчеркивает, что несвоевременное реагирование было обусловлено не нашими колебаниями в целесообразности исполнения своих служебных обязанностей, но чрезмерной медлительностью нашей исполнительной системы и тугодумием отдельных ответственных лиц, которые уже близки к тому, чтобы наложить на себя руки. В знак нашего искреннего раскаяния придите, пожалуйста, завтра, в 11.00, в нашу контору (узнаете по шахматным фигурам на входе) с целью вручения вам ценного подарка.

ЖРЭО Центрального района, а вместе с ним – все Министерство жилищно-коммунального хозяйства пользуется этим случаем, чтобы заверить вас, жилец квартиры 54 в доме номер 14 по ул. Карла Маркса, в своей искренней и неизменной любви».

После снятия фотокопии и изучения письмо, согласно инструкции, было помещено обр. в конв., запечатано с помощью портативной установки «Липа-У» и размещено на полу в прежних пределах.

Поясн. анал. отдела: В ЖРЭО Центрального района никаких подлежащих удовлетворению заявок 18 ноября не поступало. Авторство данного письма, как это видно из характера его изготовления, принадлежит частному лицу. Реком. напр. фотокопию в отдел дешифровки.

Протокол перлюстрации входящей корреспонденции объекта «Пустующая квартира по адр. К. Маркса, д. 14, кв. 54»

22 ноября в межщелевое пространство входной двери был просунут конверт. В связи с узостью проводного паза он застрял непосредственно в двери, оставшись висеть в ней за краешек. Вскрытие конверта с помощью аппаратного комплекса «Липа-У» выявило стандартный лист бумаги А4 с напечатанным текстом. Изучение характера печати не выявило защитной микромаркировки, что позволяет заключить, что текст был изготовлен на принтере, не прошедшем регистрации в установленном порядке в Министерстве информации. Можно предположить, что письмо было отпечатано на личном струйном принтере, приобретенном в личное пользование до введения обязательной регистрации. Непосредственно текст записки, после прочтения запечатанной и положенной обратно:

«Я бросил якорь у Дарданелл. Буду стоять на приколе завтра в 11.00».

(Кавычки наши). Представляется разумным передать фотокопию дешифровщикам.

Протокол перлюстрации входящей корреспонденции объекта «Пустующая квартира по адр. К. Маркса, д. 14, кв. 54»

27 ноября в дверную щель в 15 см ниже защелки неустановленным лицом со стороны лестничной площадки был вдавлен конверт продолговатой формы, без адресата и обратного адреса. Досмотр был осуществлен с помощью аппарата отклеивания «Липа-У», по завершению изучения письмо было размещено на полу в прежнем положении поворота. Письмо изготовлено с помощью написания «от руки», почерк – сбивчивый, много зачеркиваний, помарок. Общий скачущий характер метода написания позволяет заключить, что лицо, которому принадлежит авторство документа, создавало его в состоянии сильного эмоционального стресса, было психологически подавлено, испытывало т. н. «грусть»:

«Ты не отвечаешь на письма и не приходишь на встречи. Ты исчезла, как исчезли все те, кто пытался бороться с ним (бороться с ним то же самое, что бороться с атмосферным давлением, таянием снега весной или, наоборот, – с замерзанием рек в ноябре. Вот это – нужная метафора: замерзание, неотвратимое, плавное, кошмарное, и не в силах одного, пяти, пятисот, пяти тысяч – разморозить дыханием, ладонями, – можно лишь замерзнуть самим). Но что это? Я пишу тебе о нем? Нет, нет, не буду, не буду, не буду.

Я помню, как осторожна ты была, когда давала о себе знать в прошлый раз, – после восьми недель наших судорожных попыток образумиться (и, если бы тогда ушли от опасности, ты не исчезла бы теперь, но – не выдержали, не образумились!). Да, да, я знаю. Я веду себя как дикарь, просовывая эти весточки в щель твоей двери, они вычислят меня по следу, по запаху, по отпечаткам пальцев (я не могу писать письмо тебе в перчатках), они вынюхают меня и, проснувшись однажды среди ночи, я обнаружу, что в моей комнате много незнакомых мне людей, стоящих вкруг кровати молчаливых черных фигур, – мне такое уже снилось, когда я задремал на час или два (я не могу теперь толком спать).

Ты играла с ними как со щенками, обводила вокруг пальца, оставаясь видимой лишь мне. Я так не умею. Нет – дело не в том. Я так не хочу. Я не имею на это права. Ведь когда мы расставались в прошлый раз, – все было по-другому. Я говорил с тобой, и ты мне отвечала. Сейчас же я слышу в ответ только тишину – тишину пустоты, если пустоту действительно можно слышать, эдакий минус звуков, полный ноль, и получается, что я говорю как будто бы сам с собой. А трусить, разговаривая с собой, – последнее дело. Я говорю им, что я пришел к тебе, говорю не таясь и молюсь лишь о том, чтобы ты все еще могла меня услышать.

Я не имею права больше скрываться, ведь – давай признаемся в этом друг другу – твоя вина была не в том, что ты с ними боролась. Ты, как и я, никогда не бросала им вызов. Ты была слишком ленива и слишком игрива, чтобы с кем бы то ни было бороться. Твоя вина была и не в той нашей маленькой тайне, о которой я не посмею сейчас – даже сейчас – сообщить бумаге. Нет, я, я – твоя вина. Я. Именно из-за меня, за меня ты…

Наш рай оказался слишком близко к их „Райпищеторгу“, так что наших сказочных зверей перекрутили на закусь к пиву и сожрали за тонированными стеклами автомобилей.

Но, знаешь, я благодарен им. Да, да. Благодарен. Всего лишь за одну вещь. За бесследность. За то, что всех его врагов никто и никогда не находил. Ни в каком виде. Они навсегда остались живыми – люди столько не живут, сколько их будут ждать. Сначала жены. Потом дети. Потом внуки. Я благодарен за то, что могу сейчас сложить руки в замок, спрятать в них лицо, зажмуриться и сказать себе, что ты – жива. Что молчишь потому, что я, я, а не они, тебя обидел, и я действительно обидел тебя, и извинился, и хохотал, когда сочинял эту дурость про ЖРЭО (тогда, в первые дни, я еще мог хохотать).

У меня остается надежда. Так хорошо начинать сначала. „Спачатку“ – как говорят по-белорусски, и сразу же представляется ароматный початок кукурузы с тысячей аппетитных маленьких солнц, не тронутых, девственных, но, стоит нарушить их гармонию, – придется догрызать до конца, – чтобы только не видеть это уже вскрытое, нарушенное начало, чтобы поскорей прикончить его и начать снова, с нуля, с нетронутости. Его враги – кто знает? – могут грызть сейчас „початок“ жизни где-нибудь далеко и знают, что возврата нет, они ведь „исчезнувшие“, – я ведь почти уже верю сам в эту галиматью. Что все они украли себя сами. Я верю ради тебя, нет – ради себя, ради того, чтобы моей надежде было куда расти. Верю в то, что и ты, и они исчезли без всякой помощи, закрыли сердце для прошлого, улетели от нас навсегда. Я верю, верю в то, что ты – жива. Что прочтешь это письмо, пакуя вещи за теми глухими дверями, за которые мне уже не суждено попасть. И перечитаешь потом, в такси, на пути в аэропорт. И где-то среди черных, горьких песков твоей обиды возникнет маленький росточек (альстромерия? стрелиция?), который ты будешь поливать воспоминаниями. Ты почувствуешь, что забота о нем помогает тебе жить, делает твое сосуществование с этой горькой пустыней выносимым. И – кто знает, – быть может, однажды этот цветок прощения – а именно на него у меня теперь вся надежда – заставит твою руку написать слово „медведь“ еще раз. Все остальное – не предназначено их глазам; я произношу это шепотом перед тем, как запечатать конверт, и я уверен, ты – слышишь».