Андрей Анисимов - Ужин с аристократом
— Куда ты, девушка, хочешь поехать? — Спросил он Соловьеву.
— Куда-нибудь на воздух. Сам думай. — Благодушно разрешила Мака.
— Гарик, гони на Рублевку. — Бросил Казиев водителю и развалился на переднем кресле. Мака сидела сзади и без конца трепалась по мобильному. Стоило ей прекратить разговор, как позывные на мотив марша тореадора раздавались снова. Казиев слышал, как она называла министров Димками, Саньками и Ваньками, и про себя восхищался преобразованием бывшей шлюхи в деятеля государственного масштаба. Дождавшись короткого перерыва в ее трепе, он достал из кейса конверт с логотипом газеты «Бульварное кольцо» и бросил ей на заднее сидение:
— Прими, бля, подарочек от друга.
— Что это? — Наивно поинтересовалась Мака.
— Твой портрет с мамочкой. — Усмехнулся бандит.
— Молодец, Ибрагимчик. За мной не пропадет.
Казиев хотел возразить, но в ее руке снова ожил мобильник, и он отвернулся. Ехали медленно. Если в городе субботний день позволял автолюбителям передвигаться без пробок, то к загородным трассам это не относилось. В первую половину дня москвичи рвались на природу. Знаменитое Рублевское шоссе тоже испытывало перегрузку. Разница наблюдалась лишь в марках авто, создававших лениво ползущую змею на выезде из города. Отечественных автомобилей в потоке не наблюдалось. Да и иномарки дешевле нескольких десятков тысяч долларов попадались редко. Но цена лимузинов скорости им не прибавляла, и Ибрагим злился. В другом месте он бы велел шоферу включить сирену с мигалкой, но пользоваться спецсигналами на правительственной трассе даже для солнцевского авторитета чревато осложнениями. Сзади и спереди тащились шикарные джипы и дорогие представительские лимузины. В каждом из них мог сидеть высокий чиновник правительства или чин ФСБ. Связываться с подобной публикой бандит остерегался. Но, миновав КПП перед Кольцевой дорогой, транспорт покатил шибче, и Казиев успокоился. А когда из дверей загородного ресторана, куда с шиком подрулил их лимузин в сопровождении двух иномарок с шестерками, выскочил холуй в русском национальном костюме и распахнул им дверцы, даже улыбнулся.
Доктор философских наук тут бывал часто, и его требования в ресторане знали. Бандит желал иметь отдельный зальчик с видом на Москву-реку и у входа в него — столик для своих людей. Шестерки могли закусывать и в тоже время охраняли его покой. Все это ему сегодня предоставили. Хозяина ресторана посещение крутого клиента не напрягало, заведение только что открылось, и гости еще не успели наполнить зал.
— Пусть разожгут камин. — Приказала Мака. Мобильный телефон продолжал надрываться мелодией из «Кармен», и она его отключила.
— Не боишься запариться? — Удивился Казиев.
— У нас в Глухове говорят: «Жар костей не ломит». — Ответила она и выложила на стол знакомый конверт с логотипом редакции. Казиев подозвал официанта и распорядился насчет камина. Через минуту в его чреве весело затрещали дрова. Мака подошла и бросила конверт в огонь:
— Вот и все. — Произнесла она, удовлетворенно разглядывая, как языки пламени пожирают компромат, переданный незадачливым шантажистом.
— Зря ты, девушка, маму обижаешь. Мама у нас одна, — высказался бандит. И при этих словах в его злых маленьких глазках на мгновенье промелькнуло нечто человеческое. Сам Казиев, как большинство кавказцев, к своей матери относился с большим почтением, и представить себе ее больную и брошенную на произвол судьбы не мог даже в страшном сне.
Мака поджала губы:
— Мать меня из дома выгнала. Мужика с дочкой поделить не смогла. И ни разу не поинтересовалась, как я выплываю в этом говне. Мне ее не жаль.
— Маму обижать нельзя, — упрямо повторил Казиев, расчесывая свой пробор перед зеркалом: — И если, бля, опять эта история выплывет, твои избиратели тебя не поймут.
— Не выплывет. Она скоро сдохнет. У нее уже метастазы. А от людей я ее спрятала. Утром в частную клинику увезли, аж под Питер. Пусть поищут…
Несколько официантов чередой внесли подносы с напитками и закусками. Мака продолжала стоять у камина. Бумаги убиенного шантажиста давно сгорели, и даже пепла от них не осталось, а она все продолжала взирать на огонь:
— Спасибо тебе, Ибрагим. Ты меня сильно выручил…
— Ладно, садись, девушка, выпьем, бля, покушаем. Друзья должны помогать друг другу. Только я к тебе, бля буду, со всей душой, а ты ко мне, бля буду, попой… — Перешел к делу Казиев.
— О чем ты, Ибрагим? — Насторожилась Мака.
— Сама, бля, знаешь. Я твоей херней занимаюсь, свои дела на хер забросил. Политика это хорошо, а капуста, бля буду, для меня лучше. Хули, бля, только в игры играть. Деньги надо зарабатывать.
— Я же плачу. — Возмутилась Соловьева: — Только за последний месяц около семисот тысяч на твой штаб перевела.
— Не на мой, бля, а на свой, — поправил ее доктор философских наук: — Тебе, что, бля, отчитаться за каждый грюн? Ты, девушка, расценок не знаешь? Только один канал за двадцать минут твоего базара, бля буду, пятьдесят штук к ним на хер слил. А разворот «Комсомолии» ни в курсе, во что обходится? А аренда залов? Ты на неделе по три раза, бля, встречи устраиваешь. А на пайку в зеленых каждому сказочнику? А наглядная ксива в типографиях? Нет, девушка, если посчитать, я не уверен, что, бля буду, своих не доложил… Мои пацаны по твоим делам за красивые глазки бегают? Я их, бля, только за сегодняшний фейерверк по штучке премировал. Редакцию газеты палить это не табачный киоск. О мокрухе, бля, уж не говорю, репортера мочить даром лохов нет.
— Подожди, не тараторь. — Поморщилась Мака: — Мы же вместе идем. Я выиграю, ты в доле. Забыл?
— Ты мне, бля, про потом песни не пой. Я сам петь умею. Ты мне про сегодня скажи.
Мака достала из сумки мобильный телефон, включила его и не мигающим взглядом уставилась на Казиева:
— Сколько ты хочешь?
— Стольник-то за месяц я, бля, заработал?
— Годится. — И она набрала номер: — Толян, переведи на «Узник совести» сто пятьдесят штук зеленых из Кипра. — И повернулась к Казиеву: — Для друзей я щедрая. Наливай, сам говорил, пора выпить и закусить.
— Больше базара нет. — Ухмыльнулся доктор философских наук и разлил коньяк: — Давай за тебя. Станешь, бля, президентом, амнистию всем нашим объявишь.
Мака загадочно улыбнулась:
— Напрасно смеешься. Я дама с размахом, а президентов те же бабки делают. Чем черт ни шутит, подсоберем, можно и рискнуть. Вон сколько по Европе баб развелось, и ничего, правят.
Высказаться Казиев не успел. В кармане бандита прозвучала музыкальная фраза из неувядающей «Мурки». Он достал телефон, выслушал и протянул Маке:
— Твой кассир до тебя дозвониться не может. Ты же свой отключила.
Мака взяла трубку:
— Слушаю тебя, Толян. Перевел?
Что ответил Толян, Казиев не слышал, но по тому, как лицо подруги потемнело и в глазах появился змеиный блеск, понял, что кассир ее не обрадовал:
— Что там у тебя?
— Бывший дружок кислород перекрыл. Недооценила я солдатика. Ладно, получишь от немца. Туда он не дотянется… — Мака залпом допила коньяк, встала и подошла к камину. Ибрагим понял, что она переваривает известие, и молча принялся за еду. Она вернулась за стол, поддела вилкой кружок отварного языка, пожевала и снова ушла к камину. Бандит продолжал тактично помалкивать.
— Помнишь наш первый разговор, когда я тебе предложила возглавить штаб. — Он кивнул, она продолжила: — Ты жаловался, что никогда не узнаешь, кто замочил твоего брата?
— Конечно, помню. Ты даже что-то намекнула, но я решил, понты наводишь.
— Твоего Алехана убил мой афганец.
— Врешь. Они не пересекались!
— Дурак ты, Ибрагим. Олег поехал мочить Кащеева, а твой брат оказался рядом. Вот они оба и погибли.
Глаза бандита налились кровью:
— Почему раньше молчала?
— Жалела солдатика. Чувства у меня к нему. А он меня продал…
— Теперь он покойник. Помоги достать.
— Соколик с молодой женой скоро вернется из Англии и своих сынков привезет. Дождись и действуй.
— Вот с них я и начну. Пусть он, блядь, помучается. Сначала их по одному буду резать, а его напоследок. И жену прикончу. Молодая, говоришь? Тем лучше. На его глазах сучку и прикончу.
— Он не теленок, смотри сам не подставься. Кащея он как мальчика сделал. Правда, с тех пор постарел, но пока еще списывать его рано.
— Ты о чем, женщина? Я, блядь, пол-Москвы под собой держу. Что мне твой солдатик!? Слово скажу, на куски разорвут.
— Мое дело предупредить. Ты мне живым нужен. — Улыбнулась Мака и с трудом удержалась, чтобы не добавить к прилагательному «живым» наречие «пока».
* * *Веселья по случаю театрализованной выдачи дипломов студентам университета города Сванси не получилось. В день праздника хоронили ректора. Голенев едва успел дать телеграмму Татьяне Постниковой, чтобы она отменила вылет в Лондон.
