Татьяна Полякова - Одна, но пагубная страсть
— А ты?
— Я с ним поговорю.
— Ничего он тебе не скажет, от всего отопрется, — заволновалась подруга. — Нет уж, идем вместе.
Мы достигли дыры в заборе и полезли в крапиву, причем Матвей полез безропотно, точно дело это для него привычное. Я хотела приподняться (мы пребывали на четвереньках), но Матвей внезапно схватил меня за плечо, удерживая ближе к земле. Я собралась возмутиться, но вдруг поняла, в чем дело: в окне, выходящем во двор, мелькнул силуэт.
— Это Гоша бродит, — зашептала Ленка. — Он один, нас трое, справимся.
Но Матвей, хмуро оглядываясь, покачал головой.
— Вот что, давайте в обход сарая к задней стене. И потише, пожалуйста, головы не поднимайте.
Я бы решила, что ему просто хотелось заставить нас немного поползать, если бы он не пополз сам. Миновав сарай, мы добрались до стены дома и перевели дух.
Окно было рядом, но приблизиться к нему мы не рискнули. Точнее, Матвей нам запретил.
— Он не один, — вдруг прошептал он.
— Откуда знаешь? — насторожилась я.
— А ты послушай. Ходят по меньшей мере два человека.
Я послушала, но, если честно, абсолютно ничего не услышала. Если кто-то в доме и ходил, то, должно быть, перестал.
В этот момент до меня донесся чей-то вопль, негромкий, но впечатляющий, он быстро перешел во всхлипывания, а потом вновь стало тихо.
— Слышали? — зашептала Ленка. — Чего он там делает?
— Боюсь, мы опоздали, — пожал Матвей плечами, — и вашего друга уже допрашивают.
После его слов мне захотелось бежать отсюда сломя голову. Через минуту я услышала шаги, потом хлопнула дверь, и на крыльцо кто-то вышел. Я осторожно выглянула из-за угла и едва не встретилась взглядом с рослым дядей, который стоял на крыльце. Он хмуро оглянулся и вошел в дом.
— Что будем делать? — прошептала Ленка.
Матвей, сделав нам знак молчать, указал на сарай, и мы поползли туда.
— Они его нашли, — сразу же заговорила Ленка.
— Кто «они»? — невинно поинтересовался Матвей.
— Убийцы, естественно, кто же еще!
— Прочие вопросы считаю излишними, — кивнул он, словно соглашаясь с ответом. — Но один все же есть. Почему бы нам не вызвать милицию?
— Ага, пока они едут, Гошу запросто укокошат, — возразила Ленка. Тут я была склонна с ней согласиться.
— А так они убьют вашего Гошу и смоются.
— Давайте их спугнем, — предложила я. — Позвоним в калитку, вроде мы к Гоше в гости. Можно даже его покричать.
— Соберем соседей, — подхватила Ленка.
— Лучше пехотный полк вызвать, — в тон ей добавил Матвей с самым серьезным видом. — Или БТР.
— А ты можешь? — восхитилась Ленка. — В смысле, есть такие возможности? — С тем выражением лица, которое украшало ее физиономию, люди не шутят. И Матвею надо шутить завязывать, у Ленки с юмором туго.
— Я склоняюсь в пользу милиции, — дипломатично ответил он. — Но вам она не по душе. Я все правильно понял?
— Мы против милиции ничего не имеем, — заверила Ленка. — Просто…
— Пока вы болтаете, там человека мучают, — напомнила я.
— Так вызываем или нет?
— Нет, — твердо ответила подруга. — Они и Гошу заберут, и мы ничего не узнаем.
«Зато в милиции узнают о Ленкиных таблетках и написанном на них телефонном номере. Моем, между прочим», — захотелось мне добавить, но вслух я ничего говорить не стала.
— Идем звонить в калитку, — вздохнула я. — Может, правда спугнем.
— Постой! А если там не Гошины враги, а как раз его друзья, а орет он, потому что психический? Тогда мы угодим в ловушку. Их трое, а может, и больше…
— Так, — вмешался Матвей, которому наша болтовня изрядно надоела. — Идите к калитке, звоните, вопите и вообще производите побольше шума. Но в калитку ни в коем случае не входить! Поняли? Даже если калачом заманивать будут.
— Кто?
— Идите, — повторил Матвей с потрясшим меня терпением.
И мы с Ленкой пошли. Точнее, сначала поползли, а потом, уже на улице, взялись за руки и неспешно направились к калитке. И тут вышла незадача: звонок отсутствовал, впрочем, как и запор на калитке. Она вообще держалась на одной петле и имела чисто символическое значение. Мы переглянулись и позвали:
— Гоша! — Сделали паузу и опять заорали.
Со стороны дома не доносилось ни звука.
— Что будем делать? — зашептала Ленка. Я крикнула еще раз, с тем же успехом. — Давай в окно постучим, — предложила она, толкнула калитку и направилась к дому.
Со стороны сарая показался Матвей и стал махать руками, но этот жест Ленка проигнорировала, подошла к окну и забарабанила по стеклу.
— Гоша, открывай, я знаю, что ты дома. Если ты со своей рыжей, я ей глаза выцарапаю. — Дом тонул в тишине. — Свинство какое! — возмутилась Ленка и зашагала к крыльцу.
Я бросилась за ней. Матвей у сарая больше не махал руками, а в отчаянии показал нам кулак.
Мы уже были на крыльце. Конечно, стоило проявить осторожность. А с другой стороны, не будут же в нас стрелять белым днем в большом городе?
Никто и не стрелял. Ленка только-только протянула руку с намерением постучать в дверь, как она распахнулась, и показались сразу две руки, одна схватила за шиворот Ленку, другая меня, и нас молниеносно втянули внутрь. Дверь за нами захлопнулась, а мы повалились на пол от сильнейших тычков.
Когда я оправилась от первого испуга, который соперничал с изумлением, очам моим предстало удручающее зрелище. Гоша сидел, привязанный к стулу, и отчаянно мычал, ничего членораздельно он произнести не мог, потому что рот его был заклеен лейкопластырем. Сначала я решила, что мычит он от сочувствия к нам, потом поняла, что все еще хуже. К ногам Гоши был привязан утюг, провод тянулся к розетке, так что ногами парень сучил не зря.
Мы с Ленкой переглянулись и решили, что пришел наш смертный час. Психи, которые способны поставить на ноги человеку горячий утюг, способны на все. В том числе запросто могут лишить жизни двух молодых красивых девушек. И я с отчаянием произнесла:
— А мы милицию вызвали. Сейчас приедут.
— Не успеют, — ответил мне мучитель Гоши.
Надо сказать, мучителей было двое, и, если честно, выглядели они вполне прилично. В том смысле, что ни за что не подумаешь, глядя на них, что перед тобой злодеи. Оба уже дядьки. Один блондин, другой брюнет, довольно крупные, но физиономии скорее приятные, если б не злобные выражения, которые их теперь украшали.
Пристроив нас на полу под присмотром блондина, брюнет шагнул к Гоше, сорвал с его губ лейкопластырь и спросил:
— Последний раз спрашиваю: куда ты его дел?
Гоша не успел ответить. Впрочем, у меня было подозрение, что по существу он отвечать не собирался, хотел просто заорать, потому что сил терпеть издевательства уже не было. Но и заорать не успел: в соседней комнате с грохотом вылетело окно, посыпались стекла, а потом раздались шаги, точнее, топот ног. Блондин и брюнет решили, как видно, что милиция все-таки прибыла (если честно, в первое мгновение и я так подумала), и приняли соломоново решение: бросились к выходу. Блондин открыл дверь, оба дядьки выскочили друг за другом на крыльцо и помчались к калитке. Отсутствие милицейских машин и вообще какого-либо движения ни на что им не намекнуло, и очень скоро они скрылись в переулке, приведя меня в изумление: то ли уж очень пугливы, то ли голова у них совсем не варит. В комнате появился Матвей, весьма разгневанный.
— Вам что было сказано? — завопил он, размахивая окровавленными руками. Я тоже хотела завопить при виде его ран, пока не сообразила, что он порезался, когда лез в окно. Конечно, тоже ничего хорошего, но дышать стало легче.
— Утюг! — заорал Гоша, и мы бросились его освобождать, то есть бросились мы с Ленкой, Матвей с неудовольствием разглядывал свои руки и голубую футболку, которая была испачкана кровью. Судя по выражению лица, футболка была любимой, и парень невыносимо страдал.
Избавившись от утюга, Гоша перевел дух и попросил:
— Развяжите меня.
Мы с Ленкой стали осматривать веревку с намерением выполнить просьбу, но Матвей нас остановил.
— Не спешите, для начала надо его послушать. И утюг зря убрали. Может, еще пригодится.
Гоша посмотрел на нас с печалью и заявил:
— Я ничего не знаю.
— Вот что, — подала голос Ленка, поднимаясь с пола. — Давайте сматываться отсюда. Вдруг эти психи вернутся? Гошу можно допрашивать в другом месте.
— А если он сбежит? — с сомнением спросила я.
— Ага, — обиделся парень. — Я и ходить-то не смогу, не то что бегать.
— Сможешь, — сурово отрезал Матвей и убедил-таки Гошу в своей правоте, потому что тот безропотно пошел к машине. Правда, шел босиком и страдальчески морщась, опираясь на сестринское плечо Ленки. Она с вожделением поглядывала на его раны и заявила, что поставит его на ноги в рекордно короткие сроки. Я возражать не стала, в конце концов, должна же Ленка на ком-то тренироваться.
Матвей к своим ранам ее не подпустил и вообще выглядел очень недовольным. Когда мы оказались в его машине, он вдруг принялся оглядываться, чем, признаться, напугал. Вдруг враги уже пришли в себя, сообразили, что милиция какая-то странная, дверь игнорирующая, и надумали вернуться? Возможно, напасть на нас они не рискнут, все-таки белый день и вокруг граждане (куда, кстати, все подевались? Улица так и оставалась пустой), но выследить нас вполне могут, а я не желаю иметь дела с людьми, которые привязывают людям горячие утюги на ноги.
