Андрей Житков - Риелтор
— Да, это тебе не анаша! — хохотнул дядя Леша. И что они все к нему привязались с этими наркотиками?! Он уж забыл, как они выглядят — столько времени прошло!
По плохо расчищенной дороге, надрывно ревя, к больнице неслась «девятка».
— Не жалеют движок, — заметил дядя Леша. — Так вот и умают «лошадку» до смерти. Чужой кто-то. У наших вроде ни у кого такой тачки нет…
Паша насторожился, напряженно всматриваясь в силуэт автомобиля. «Девятка» свернула к больнице.
— Ишь ты, к нам! Наверное, больного привезли, — предположил дядя Леша.
В Пашином сознании всплыл мутный силуэт машины около подъезда его дома — пропахший табаком салон, какие-то обрывочные разговоры… Он вдруг выкинул недокуренную сигарету и направился к кухне.
— Ты куда? — всполошился дядя Леша. — А бидон-то?
— Я сейчас, я в туалет, — соврал Паша. Он прошел через кухню, пересек больничную столовую и оказался в коридоре, который вел к приемному отделению. Паша, крадучись, двинулся вдоль стены по коридору, замер, не дойдя нескольких шагов до дверного проема. Через полуоткрытую дверь до него доносились голоса приехавших, спрашивавших о чем-то.
— Пашка Кравцов? Ну, конечно! Он сейчас на кухне девочкам-поварихам помогает, — ответила им дежурная медсестра.
Кравцов? Ну да, ну да, это ведь он сам, того не желая, «поменял» фамилию! После реанимации, когда Паша пришел в себя и увидел склонившихся над ним врачей, его спросили, Кравцов ли он. И Паша автоматически кивнул в ответ, еще не совсем понимая, чего от него хотят. А потом, уже осознав случившееся, решил, что поступил правильно, скрыв от врачей свою настоящую фамилию. Пусть будет Кравцов и пусть никто не догадывается, кто он на самом деле.
— А со здоровьем у него как? — поинтересовался мужской голос.
Паша тут же узнал его, внутренне похолодел, учащенно и неровно забилось сердце в груди. Именно этот голос тогда предложил ему хорошую дозу.
— Сейчас уже не так мучается, хотя тяжело, конечно, мальчонке. Поубивать бы тех, кто его к этому делу приучил. Что же вы за своим братом — и не уследили? Сами-то вон здоровьем пышете.
— Ну, за ним разве уследишь? Что мы только не предпринимали, чтоб спасти его от этой напасти! И лечили, и запирали, а уж денег истрачено — вторую машину купить можно! Можем ли сейчас навестить Пашу?
— Да-да. Вы подождите здесь, я его сейчас приведу. Присядьте на кушеточку.
«Ишь ты, вежливые какие, сволочи! Лечили они!» Паша сделал шаг назад, развернулся и побежал, стараясь не шлепать ногами в тапочках по полу. Он проделал тот же путь, что и несколько минут назад — через столовую и кухню, — и снова очутился около входных дверей. Бидоны уже все, сколько нужно, стояли около плиты, а грузовичок с балагуром дядей Лешей уехал. Паша видел, как грузовичок, урча, медленно забирается на горку — не догнать.
Он растерянно оглянулся. Было на нем больничное одеяние — куртка да штаны, на ногах тапки. В таком виде по зимней дороге не больно разгуляешься.
Подошла повариха Наташа, развязно подпихнула его широким бедром:
— Где бродишь-то, кавалер? Пойдем пообедаем, а то остынет все.
— Наталья, у нас здесь ватник и валенки найдутся? — неожиданно спросил Паша.
— В подсобке, — сказала Наташа. — Только не валенки, а сапоги. В валенках здесь нельзя. А куда это ты намылился, интересно знать?
— Потом скажу. — Паша бросился к подсобке. Сапоги оказались женскими и были по крайней мере на два размера меньше его ноги, но выбирать не приходилось. Он с трудом влез в них, накинул на плечи телогрейку.
— Павлик! — раздался в кухне звонкий голос медсестры.
Паша на мгновение замер. Никогда не был он набожным, никогда не ходил в церковь и не знал молитв, но тут вдруг ни с того ни с сего перекрестился и пробормотал: «Господи, спаси и сохрани!» — после чего рванул из подсобки.
Он выскочил из дверей на яркий свет, побежал по тропинке мимо помойки в сторону темневшего вдали перелеска. По этой тропинке из ближайшего поселка в больницу ходили медсестры и санитарки.
— Паша, вернись, к тебе брат приехал! А как же обед, Паша?! — неслись ему вслед голоса дежурной медсестры и поварихи.
Он знал, что женщины догонять его не станут. Он боялся другого, а до леса оставалось еще не меньше полукилометра…
Нервный с Седым выскочили на крыльцо, запрыгнули в машину. Взревел мотор.
— Подождите, подождите! — На крыльце появилась дежурная медсестра, замахала руками, приказывая им остановиться.
«Девятка» резко развернулась, обдав медсестру снежной пылью, и понеслась по дороге.
— Да что же это такое! — нервно закричала медсестра.
На больничное крыльцо выскочила и Наташа.
— Ну что? — спросила она медсестру.
— Не видишь — что? Уехали! — произнесла та. — Я еще и сказать-то ничего не успела, а он, вишь, уже сообразил, гад!
— Это не брат Пашкин был. Это какой-то из дружков его наркоманских. Долги, скорей всего, а может, и того похуже, — сделала предположение повариха. — Вот Пашка и перепугался. Надо в милицию звонить. Ты номер машины запомнила?
— Нет, — покачала головой медсестра. — Да куда там-все глаза снегом запорошили!
— Вот и я тоже нет, — вздохнула Наташа. — Спасать бы надо парня.
Медсестра с поварихой скрылись в дверях приемного отделения больницы.
Паша уже добрался до опушки леса, когда сзади послышался надсадный рев движка «девятки». Он оглянулся и увидел, что машина буксует на дороге, никак не может залезть на гору. Паша сделал в сторону «девятки» неприличный жест и припустил. Он знал, что там, за перелеском, шоссе, на котором можно будет поймать машину. Только бы успеть до того, как эти гады выкарабкаются… В перелеске он передохнул и умылся чистым снегом, перед тем как побежать дальше.
Нервный, матерясь, толкал машину сзади, комья грязного снега летели на его одежду. Он упирался, пока не поскользнулся и не упал. Седой перестал мучить машину, снял ногу с педали газа.
— Ведь уйдет, сучонок! — сказал нервный, отряхиваясь от снега.
— Никуда он не уйдет, — покачал головой седой. — Мы теперь знаем, откуда ноги-то растут. И гоняться за этим чмом нам, не надо. Зачем в «казаки-разбойники» играть? Придем к клиенту и «разведем» его по полной программе за обман. Мало не покажется!
«Господа чижики» сидели в машине, курили и ждали, когда появится кто-нибудь, кто вытащит их из сугроба.
Паша окончательно выдохся, упал и долго лежал на тропинке лицом вниз, слушая нервный стук своего трепыхающегося в груди сердца. Сейчас он проклинал себя за свою глупость, за свои слабости, свою дурь, свою лень… Почему-то безумно хотелось жить. А для того, чтобы жить, надо было двигаться, идти, ползти, бежать — и как можно скорей!
Паша сел, стянул с ног сапоги, удивленно посмотрел на вздувшиеся на ногах кровавые мозоли. А ведь пока бежал — боли не чувствовал! Взял сапоги в руку и заковылял по тропинке в сторону шоссе.
Вадим аккуратно вел свой «фольксваген» по заснеженной дороге и думал о Паше, о том, что, может, оно и к лучшему, что парень пока лежит в больнице. Кто будет искать его в другой области, в какой-то затерянной среди снегов районной больнице? Никому и в голову не придет. Тем более «господа чижики» почти ничего не знают о «гаденыше» — разве только его имя. Ох и вляпался он с этим гребаным Пашей! Все жадность человеческая, желание всего сразу и побольше! Ничего, зато сейчас деньги эти, неправедным путем заработанные, благому делу послужат — для богатых людей хороший дом будет, ему прибыль и Пашке он квартирку сделает, как обещал. Может, еще одумается малый, вылечится, работать начнет, семью заведет. Все будет у него, как у людей… Эх, как говорится, благими намерениями…
Вадим свернул на расчищенное от снега ответвление шоссе и прибавил скорость. Вдруг он увидел, как из перелеска, что был с левой стороны дороги, выскочил лохматый босоногий парень в телогрейке и с сапогами в руках. «Во нагулялся деятель — аж жарко стало!» — подумал Вадим, не сразу узнав в парне своего многострадального клиента. А когда узнал, так резко вдавил педаль тормоза, что в него чуть не въехала мчавшаяся сзади допотопная «Нива», только тормоза завизжали. Вадим с облегчением вздохнули отер мгновенно выступивший на лбу пот. Из окна «Нивы» высунулся водитель, отборным матом проорал Вадиму все, что думает по поводу его вождения, и уехал.
Вадим включил сигнал поворота, развернул машину. Паша стоял на обочине и голосовал. Его трясло. Вадим затормозил, приоткрыл заднюю дверцу. Паша юркнул в машину, уселся и только тут удивленно уставился на Вадима:
—Вы?
— А ты думал, я тебя здесь навечно одного бросил? —сказал Вадим, набирая скорость. — Что у тебя за вид? Что случилось?
— Ноги стер. — Паша всхлипнул. — Эти, которые тогда убить меня хотели… Они здесь!
Вадим посерьезнел, вдавил педаль акселератора.
— Как это — здесь?
