Кирилл Казанцев - Реанимация закона
– А они у меня есть? – Антон исподлобья взглянул на Сливу и процедил сквозь зубы: – Дружба – очень обременительное удовольствие и очень сомнительное. Все время ты что-то должен, чем-то обязан. Я сам по себе, Слива, так проще!
– «Волыны» где? – с угрозой в голосе спросил Слива.
Антон подошел и молча выложил на стол оба пистолета. Слива кивнул одному из своих парней, и тот быстрыми движениями стал выдергивать магазины, проверяя, все ли патроны на месте, даже попытался незаметно поднести стволы к носу, чтобы определить, не стреляли ли из этого оружия.
Когда Слива уехал, Антон посмотрел на часы: начало четвертого утра. Он решил, что Слива перебьется, не увидев утром Антона на рынке. Ночная операция вполне дает возможность небольшого отдыха. О горячей ванне и чистой постели мечталось очень приятно.
Звонок от одного из людей Сливы прозвучал только в пять вечера. Антона вызывали на встречу с боссом.
На этот раз Слива принимал Антона не в кафе и не посреди рынка. Оказывается, у него тут было нечто вроде офиса. Рядом со входом в санитарную лабораторию имелась еще одна дверь без какой бы то ни было вывески. Просто дверь, но вела она в довольно хорошо и современно отделанное помещение. И только по специфическому запаху, который Антон уловил благодаря своему тонкому обонянию, он понял, что дверь эта вела в сауну. Небольшая комната с двумя рабочими столами, компьютерами, факсом и принтером была предназначена непонятно для чего, но из нее вела еще одна дверь куда-то в глубь здания. И оттуда тянуло горячими тэнами, влажной древесиной, хлорированной водой бассейна.
Слива сидел, развалившись в глубоком кожаном кресле, и сосал толстую сигару. Вид у него был сонный или замученный. Наверное, он не выспался, потому что ездил выручать Проню, а может, иные заботы одолевали. Сейчас Слива пытался взбодриться коньяком и сигарой.
– Сядь, – угрюмо бросил он Антону, – базар есть. Пить будешь?
– Не пью, не курю и матом не ругаюсь, – резко ответил Антон и, посмотрев по сторонам, пододвинул к себе один из офисных стульев.
– Не нравишься ты мне, Антоха, только не пойму почему, – вдруг откровенно заявил Слива. – В другое время я и церемониться бы не стал, голову бы не ломал.
– А сейчас что за времена такие наступили, – усмехнулся Антон, – что приходится терпеть неприятных и ненавистных тебе людей? И за что ты меня так не любишь, если не секрет?
– Я этого не говорил, – проворчал Слива, с отвращением отложил сигару и потянулся к бутылке с коньяком. – И не в этом дело. Ты все время умудряешься любой разговор повернуть так, что… А сказать я могу и скажу…
И тут Антон понял, что Слива пьян. Видимо, пьянел он для окружающих незаметно, головы не терял, только становился заторможенным, вялым и болтливым.
– Ты ведешь себя слишком, как это, незави-симо. У нас ведь как, если сам не в авторитете, то переходи на сторону того, кто сильнее тебя, кто в этом мире имеет вес и слово. А ты ничего не имеешь, ты никто! И ты ни на чью сторону не переходишь. Почему? Либо ты дурак, либо за тобой есть какая-то сила, о которой ты молчишь.
Антон весь подобрался и мысленно проиграл вариант силового прорыва на улицу. В комнате, кроме Сливы, – двое. Этих он знал – не бойцы. А вот кто может сейчас скрываться в другой комнате, кто может в любой момент выйти оттуда? И не держат ли там дверь еще с пяток «быков»? А окна тут с решетками, и через сауну можно на улицу попасть только через канализацию. Как там у Стругацких, просочиться?
То, что Слива оказался таким умным, Антон не удивился. И это был даже не ум, а просто в привычной для него системе произошли изменения, нарушились связи. Это все равно что дверь склада, которая должна быть всегда заперта, а она открыта. Вот и выводы: либо свои открыли, либо чужие залезли.
– А я понял, – вдруг уставился мутным взглядом на Антона Слива. – Ты не дурак, ты просто хитрый, падла. Ты за «бабло» любому глотку перегрызешь, потому ты как волчара, и один. Ищешь, где выгоднее, где больше урвать можно! Че про Проню не спросишь?
– А он мне родственник? – презрительно скривил губы Антон. – Сват, брат, золовка? Своими солдатиками сам интересуйся.
– Пацаны не хотят с тобой на дело идти, – покрутив в руках сигару, сказал Слива. Он оставил ее наконец в покое и достал из кармана пачку сигарет. – Не «по понятиям» ты живешь, братва тебя не принимает.
– Я так понимаю, что должен выйти отсюда и наложить на себя с горя руки? Не дождешься, Слива. Ты меня чего позвал? По делу? Излагай, а нотации мне читать и жизни учить не надо. Я ученый. И битый.
– Хорошо, – кивнул Слива и почему-то посмотрел на часы. – Это хорошо. Ты далеко пойдешь, Антоха. Если не остановят. Это все сопли, ты молодец! В жизни так и надо. Что мне этот Проня, б… Да я таких Проней десяток себе найду. Подумаешь! Меня другое волнует…
Антон нахмурился. Что-то не совсем понятно было с Проней, как-то странно Слива о нем говорил. И сейчас его не было среди окружения Сливы. Если у него серьезно сломана рука, тогда понятно, а если причина в другом? В том, что Проня не справился?
И тут карты наконец открылись. Антон услышал быстрые шаги за дверью, которая вела в сауну, и она тут же распахнулась. Ему удалось не показать выражением лица, что он узнал этого человека, даже удивлен его тут присутствием. И очень характерный, хотя и не очень заметный шрам под правым глазом. Хорошо, что тогда на ночной съемке Антон этот шрам разглядел. И на той поляне успел заметить, когда его пытались заставить пристрелить «мента».
– А ты молодец, парень, – хрипловатым сочным голосом проговорил мужчина, пронизывая Антона черными как угольки глазами.
Он был сегодня вообще весь черный. Черный костюм, черная рубашка, черные ботинки. Антон почему-то подумал, что душа у этого человека тоже черная. Что этот стиль в одежде не для рисовки, а потребность более глубокая.
– Слива вот недоволен, а я, наоборот, хвалю. – Мужчина засунул руки в карманы брюк и стоял перед Антоном, покачиваясь с носков на пятки. – В нашем деле надо уметь перешагивать через слабости, через людей перешагивать. Тебе нужны деньги?
Антон посмотрел на мужчину с вежливой иронией, но промолчал.
– Согласен – вопрос риторический, – усмехнулся мужчина и вдруг расхохотался, задрав вверх подбородок и показывая щетинистый острый кадык. – Я даже соглашусь, что вопрос поставлен глупо! А кто их не любит? То, что любишь, хорошо, а вот на что ты способен ради них, любимых? Кстати, вопрос не риторический.
Антон буквально наткнулся на острый прожигающий взгляд черных глаз. Веселья в них уже не было. Они смотрели, как два черных пистолетных дула. Правильный ответ – и они опустятся, неправильный – исторгнут два огненных всполоха, которые разорвут тебе грудь, расколют череп. Иллюзий насчет этого человека у Антона не осталось. Наверняка это как раз тот, кто стоит за спиной Сливы, кто манипулирует всем, кто методично и аккуратно делает какое-то свое дело, прикрываясь Сливой, рынком, контрафактом, «быками» из охраны Сливы, больше напоминающими телков. Теперь он намеревается манипулировать Антоном. Неужели удалось-таки добраться до сердцевины этого гнойника? И опять у Антона нет возможности сфотографировать лицо этого человека.
– Овчинка должна стоить выделки, – усмехнулся он, – а у всякого вопроса, как и поступка, есть своя цена. В мире миллионы неподкупных людей на различных постах, только я не уверен, что все они откажутся предать родину и свой народ, если им предложить поистине баснословную сумму. По их меркам, конечно.
– А у тебя какие мерки? – тут же спросил человек со шрамом.
– Свои. Чтобы перестать быть законопослушным – одна цена, а чтобы перейти на сторону инопланетного агрессора, который захочет поработить землю, – другая.
– А ты негодяй, Антоха, – с одобрительной улыбкой заметил мужчина.
– Приятно слышать похвалу от ангела с крылышками. Кстати, вы не представились.
– Можно называть меня ангелом, а можно и дьяволом. Но привычнее – по фамилии. Иванов! – С этими словами мужчина щелкнул пальцами, и один из парней Сливы подошел к сейфу, утопленному в стену. – Вот эта сумма, которая будет храниться в сейфе, твое вознаграждение. Это доллары. Я подумал, что, возможно, захочешь сменить место постоянного жительства, и не на европейскую страну.
Антон смотрел, как из сейфа извлекли небольшой кейс. В нем в самом деле лежали пачки сотенных купюр. Но было их как-то маловато для финала такой патетической речи.
– Согласен, – как будто прочитал мысли Антона «Иванов», – для переезда на жительство в Аргентину этого маловато. Но это аванс на тот случай, если в твоих дальнейших услугах мы нуждаться не будем. Непредвиденные обстоятельства, скажем. Но если они не наступят, то за твой второй шаг ты получишь столько, что сможешь безбедно закончить свои дни в любой стране мира и никогда больше не ударить пальцем о палец. Времени на раздумье я тебе давать не буду. Предполагается, что ты уже работаешь на меня.
