Наталья Александрова - Выстрел в прошлое
Поэтому когда мама неожиданно слегла, для Ланы это было как удар грома среди ясного неба. В действительности она очень любила мать, была к ней глубоко привязана, и прежняя ее слепота объяснялась легкомыслием молодости. Она смотрела на мамино землисто-серое лицо, на глубокие тени под глазами и корила себя за то, что была к ней невнимательна и мало заботилась. Мама изматывала себя работой, чтобы у Ланы было все самое лучшее, чтобы Лана получила хорошее образование, чтобы не чувствовала себя ни в чем обделенной. Ведь она замечала, какой усталой приходит мама с работы, особенно в последнее время, но принимала это спокойно, если не сказать равнодушно, думая, что если бы работа матери была такая уж тяжелая, она бы ее поменяла.
Сейчас Лане было стыдно за те свои мысли, она поняла, что мама просто не могла уйти с тяжелой, но хорошо оплачиваемой работы… Еще она вспомнила, как застала маму, когда та принимала таблетки из синего флакона… Значит, она уже была больна, но скрывала свою болезнь от нее. Лана смотрела в мамины глаза и видела в них бесконечную усталость и отсутствие воли к жизни. Она почувствовала по маминому взгляду, что болезнь эта роковая, последняя. И еще в этом взгляде было беспокойство, как будто мама озабочена каким-то важным, неотложным делом.
— Ланочка, — проговорила мама слабым голосом, с трудом шевеля пересохшими губами, — я должна сказать тебе важные, очень важные вещи… Я долго скрывала это от тебя, но теперь.., теперь должна все тебе рассказать, иначе будет поздно.
— Не надо, мама, не говори ничего, береги силы. Я здесь, с тобой, все будет хорошо.
— Нет, я должна сказать тебе, должна предостеречь. Я работала в очень секретном учреждении.
— Да, я знала, я догадывалась.
— Но ты не знала, что я там делала. Ведь у меня нет образования.., высшего образования, я имею в виду. Зато у меня есть способности, очень необычные способности, из-за которых меня и держали в этой организации. Я.., я могу улавливать информацию на расстоянии.
Лана с ужасом посмотрела на мать. Болезнь подействовала на ее рассудок! Она бредит! Стараясь не выдать своих чувств, она поправила одеяло, погладила нежной рукой покрытый испариной лоб.
— Да-да, мамочка, а теперь отдохни.
— Я понимаю, в это трудно поверить, это кажется безумием, но это правда.
Глаза матери забегали по комнате, как будто она искала доказательства своей нормальности. Ее взгляд остановился на газете, лежавшей возле телевизора.
— Ланочка… Возьми газету.
Лана взяла газету, чтобы не расстраивать и не раздражать мать.
— Возьми ручку и подчеркни любое слово с той стороны, которую я не вижу.
Лана машинально подчеркнула слово на газетной полосе, думая этим успокоить теряющую рассудок женщину.
— Прочти это слово, про себя, конечно, прочти!
Лана прочла подчеркнутое слово, и мать тут же произнесла:
— Это слово — менталитет.
Лана изумленно взглянула на мать. Это просто совпадение!
— Нет, девочка, это не совпадение. Подчеркни еще какое-нибудь слово.
Лана подчеркнула еще одно слово, и мама тут же произнесла:
— Реконструкция!
— Как… Как ты это делаешь? Это какой-то фокус?
— Нет, Лана. Перед смертью до фокусов не опускаются. Я сказала тебе правду. С тобой мне легче, чем с другими, мы так близки, но и с другими людьми у меня получаются, раньше получались удивительные вещи. За этот талант мне и платили в той организации. Кроме того, у них есть еще такое средство.., оно усиливает сверхчувствительные способности. Усиливает у тех, у кого они есть, и на короткое время придает их даже тем, кто ими не обладает. Я вынесла какое-то количество этого препарата и иногда принимала его без их ведома в тех случаях, когда мне было трудно, сосредоточиться, когда мне казалось, что дар оставил меня. Я боялась, я очень боялась лишиться своего дара. Ведь без него я — ничто, я никому не нужна. Но теперь я расплачиваюсь за это. Моя болезнь — скорее всего, результат злоупотребления этим препаратом, стимулятором сверхчувствительности. Кроме того, само постоянное напряжение мозговых центров, связанное с экстрасенсорными явлениями, тоже сыграло свою роль. Вот видишь, я еще рассуждаю вполне здраво. — Мама улыбнулась совсем слабо, одними глазами.
— Девочка моя, теперь самое главное! Мой дар не принес мне ничего, кроме несчастий, это очень страшно — быть не такой, как все. Для тебя я не желала бы такой судьбы, этой кабалы. Если ты попадешь к ним, они тебя не выпустят. Я боюсь, что когда меня не станет, они могут заинтересоваться тобой. Они думают, что такие способности могут передаваться по наследству. Но, к счастью, у тебя их не будет. Я.., я скрывала от тебя, боялась тебя потерять… Ланочка, ты не моя дочь, не родная дочь.
— Что? — Лана снова подумала, что мать бредит.
— Вот.., я с трудом смогла выговорить это слово. Не думай, что я сошла с ума. Я очень люблю тебя и всегда считала самым близким человеком, но это правда — ты не родная моя дочь. Я очень хотела ребенка, и твой.., мой муж еще больше. Но все не получалось и не получалось… Двое детей умерли, они рождались нежизнеспособными, и последний ребенок тоже умер. Я поняла, что больше не смогу.., и тогда я решилась на обман. В этой же палате лежала молодая девушка, несовершеннолетняя.., она родила девочку, тебя, и собиралась отказаться. Оставить тебя. И тогда я бросилась в ноги доктору Алексею Ивановичу и упросила его… Его было очень трудно уговорить, — это ведь категорически запрещено, но он понял меня, пожалел меня и тебя. С сестрой было легче. Вот так все и случилось. Но потом судьба отплатила мне, жестоко отплатила за этот обман. Но почему, почему? Я только хотела ребенка, разве это преступление?
Редкие слезы потекли по бледным щекам матери. Лана смотрела на нее, потрясенная, и одновременно верила и не верила ее словам. История, которую рассказала ей мама, а Лана не могла даже в мыслях назвать ее иначе, — эта история была вполне правдоподобной, Лана верила, что такое встречается, но чтобы это случилось именно с ней… Это не укладывалось у нее в голове. Ее мама — это ее мама, она не может представить на ее месте другую женщину. А мама тем временем продолжала говорить, временами прерываясь, чтобы отдышаться и отдохнуть:
— Ланочка, я надеюсь что ты простишь меня, за все простишь.
— За что, мама?
— Хотя бы за то, что я никогда не рассказывала тебе про это, что я скрыла это от тебя и от отца. От моего мужа.
— Ты не могла открыться, я понимаю, тебе было трудно!
— Спасибо, доченька! Но я начала этот разговор, чтобы предостеречь тебя. Когда меня не станет…
— Мама, оставь это! Ты выздоровеешь!
— Нет, я знаю, я чувствую, что мне не выбраться. Я же чувствую очень многое, недоступное остальным людям… Так вот, когда меня не станет, к тебе может прийти один человек, его зовут Олег Николаевич Глебов. Это очень опасный человек, жесткий и беспринципный. Я работала под его руководством много лет, он ценил меня, много для меня сделал.., но ведь от меня не скроешь тайные помыслы. Я знаю, как он расправлялся с теми, кто ему неугоден.., я знаю, что он расправился бы и со мной, если бы я стала для него опасна.., или хотя бы бесполезна. Ланочка, расскажи ему историю своего происхождения — и он утратит к тебе интерес и не причинит никакого вреда. Он поймет, что ты не нужна ему — поскольку у тебя не может быть моих способностей.
— А ты сама не рассказывала ему эту историю?
— Нет, конечно. Такой человек, как Глебов, использовал бы это против меня, он сделал бы из моей откровенности оружие, шантажировал бы меня, угрожая рассказать все это сначала мужу, потом — тебе.., а я не хотела, боялась этого. Только теперь перед смертью я ничего не боюсь. Я устала бояться.
— Мама, не надо говорить о смерти.
— Хорошо, хорошо… Но только обещай мне, что ты все расскажешь Глебову и не станешь с ним работать, что бы он тебе не предлагал. Он умеет убеждать, он просто змей-искуситель, но ты видишь меня, ты видишь, к чему это все может привести, обещай, что не поддашься на его уговоры.
— Хорошо, мама. Я тебе обещаю.
После этого разговора мама стала сдавать все быстрее и быстрее. Она угасала как свеча, и все врачи, пытавшиеся лечить ее, только пожимали плечами — в их практике такого не встречалось. Однажды утром Лана увидела, что свет в маминых глазах меркнет, дыхание становится неровным. Она вызвала в очередной раз «скорую». Врач измерил давление и ахнул — оно было ниже всех допустимых пределов и продолжало падать. Маму повезли в больницу, в реанимацию. Лана в машине держала ее за руку. Ей казалось, что так она сможет удержать маму, не дать ей уйти. Мама пришла в сознание и слабыми пальцами сжала Ланину руку. На губах ее появилась еле заметная тень улыбки, и она чуть слышно прошептала:
— Доченька моя! У тебя все будет хорошо, я знаю. Только помни все, что я тебе рассказала, и берегись.
Ночью в больнице мама умерла.
