Сергей Белан - Ресурс Антихриста

Здание, в котором располагался офис Серебрянского, Каретников отыскал не сразу. Оно затерялось в дебрях беспорядочно натыканных многоэтажек рядом с каким-то детсадом и, в отличие от других близлежащих домов, было выкрашено в странный морковный цвет. На просторной стоянке возле дома «елочкой» расположились около двух десятков легковушек и пара микроавтобусов. У некоторых машин крутились «деловые» в светлых рубашках и галстуках, со связками ключей на поясах и неизменным мобильным телефоном в пятерне. Каретников прошел мимо и, поднявшись по бетонным ступеням, толкнул тяжелую, внушительных размеров дверь.

После яркого уличного солнца свет в прохладном вестибюле казался явно недостаточным, и Каретников даже остановился, привыкая к новой обстановке. Впереди был холл с журнальным столиком и креслами, одну из стен покрывал внушительный гобелен. Здесь же, рядом с лифтом, была проходная с никелированной вертушкой. В застекленной кабинке сидел вахтер, за ним, у пульта, мордастый молодец в непонятной форме с наручниками на ремне и в солнцезащитных очках на мясистом носу. Вахтер вежливо поинтересовался у Каретникова, куда он и к кому, Каретников ответил. Тот кивнул и, не спросив никаких документов, сказал:

— Проходите. Вам третий этаж, секция триста шесть.

Поднявшись на лифте, он оказался на площадке в форме квадрата. Прямо у огромного во всю стену окна стояла группа людей, в основном, в шортах и простецких майках. Обвешанные фотоаппаратами и видеокамерами, они лопотали между собой то ли по-фински, то ли по-шведски. Вдоль других стен шли двери с табличками и номерами. Каретников миновал иностранцев и, обогнув раскидистую пальму в лакированной кадке, сразу уткнулся в нужную дверь. Нажал кнопку переговорника и, услышав в ответ приятный женский голос, доложил о себе. Раздался щелчок запора, он открыл дверь и оказался в приемной.

Миловидная секретарша в белоснежной блузке, сидевшая за отделявшим ее от посетителей полукругом барьером, привстала и с дежурной улыбкой еще раз осведомилась:

— Вы — Валерий Дмитриевич?

— Абсолютно верно.

— Очень приятно, — ровным, словно записанным на автоответчик голосом, сообщила она. — Юлий Викентьевич ждет вас. Пожалуйста, по коридору и вторая дверь налево.

— Благодарю.

Офис Серебрянского даже при беглом взгляде производил солидное впечатление. Добротный пружинистый палас, на стенах с дорогими обоями зеркала, акварели, симпатичные цветы в горшочках. Не говоря уже о прекрасно обставленной приемной с ее компьютерами, новейшими средствами связи и мощным холодильником «Розенлев». Чувствовалось, что дизайн тут продумывался весьма тщательно и денег на это явно не пожалели. Скромная обстановка «Пикадора» на таком фоне выглядела бы просто убогой.

Серебрянский встретил его с широкой улыбкой, как самого дорогого гостя. Распахнув объятия, он шагнул ему навстречу и зачастил:

— Ну, здравствуй, Валерик, здравствуй. Рад видеть, очень рад. Ругать тебя буду, да-да еще как буду. Долго не объявлялся, забывать стал, а? Эх, молодежь, нельзя со стариками так, и вы от этого не уйдете…

— Это вы-то старик? Ох, Юлий Викентьевич… Да вам еще горы воротить по плечу.

Они обменялись крепким мужским рукопожатием. Серебрянский был в кабинете не один, кроме него там еще находился тучный лысый мужчина. Его крупная голова при фактическом отсутствии шеи производила впечатление торчащей из грядки репы. Высокий лоб усыпан бисером испарины, невыразительные рыбьи глазки в обрамлении белесоватых ресниц смотрели холодно, не мигая, точно это были и не глаза, а так, две пуговицы. По-отечески похлопывая Каретникова по плечу, Серебрянский подвел его к толстяку и представил:

— Каретников Валерий Дмитриевич, сын моего старинного друга, потомственный моряк, механик от бога. Мы с его отцом на ролкерах на Черном море в семидесятых капитанили. Молодые еще были, да в Одессе! Эх, да что там говорить…

Каретников протянул руку, мужчина пожал ее и коротко представился:

— Ласманис.

— Оскар Адольфович всегда скромничает, — заметил Серебрянский, кивая на толстяка. — А он мой зам по оперативным вопросам, моя, можно сказать, правая рука, человек вездесущий и разносторонний, без преувеличения скажу — палочка-выручалочка всей нашей фирмы.

«Вот уж никак бы не подумал», — отметил про себя Каретников, ибо внешний облик соратника Серебрянского как-то не вязался с его характеристикой.

Покончив с формальностями, Юлий Викентьевич усадил гостя и, открыв дверцу встроенного в стену бара, спросил:

— Что будем пить, господа — «смирновочку», джин с тоником, что-то полегче?

— Мне полегче, — попросил Каретников. — От жары этой и так котелок плохо варит, а у меня разговор к вам, Юлий Викентьевич, притом очень непростой.

— Что ж, раз так — настаивать не буду, — сказал Серебрянский. — Могу предложить легкое французское вино. Устроит?

— Вполне, — ответил Каретников.

— Ну а мы с Адольфовичем по коньячку.

Серебрянский поставил на стол бутылки, рюмочки, разломил на блюдечке большую плитку шоколада:

— Пардон, как говорится, за скромную сервировочку, но у нас не банкет, деловая встреча. Ну, Валерик, со свиданьицем!

Чокнулись, выпили.

— Ну, что у нас на душе, Валерий Дмитриевич, выкладывай. Если проблемы какие — попробуем разобраться, чем сможем — поможем. Так, Оскар Адольфович?

Толстяк важно причмокнул и сделал подтверждающий жест, какие, мол, вопросы.

— Видите ли, Юлий Викентьевич, — замялся Каретников, потирая подбородок, — дело, по которому я пришел…

— Говори смело, — ободрил его Серебрянский, — здесь чужих нет.

— Я нисколько не сомневаюсь, — тихо, но твердо произнес Каретников, — но случай тут особый и, если б разговор касался только меня…

— Врубаюсь, — понимающе кивнул Юлий Викентьевич, — тебе видней. Извини уж, Оскар Адольфович, у моего молодого друга нечто конфиденциальное.

— Какие там церемонии, — добродушно отмахнулся толстяк и, с несвойственным для таких людей проворством оставив кресло, попятился к двери. — Если дело того требует… с вашего позволения я растворяюсь.

И он, бесшумно прикрыв за собой дверь, и впрямь точно растворился, был — и нету. Они остались один на один.

— Ну, хорошо, а теперь в бой, — сказал Серебрянский, вальяжно пригладив свои роскошные седины. Его умные, по-молодому блестящие глаза, были полны искреннего участия.

— Так вот, Юлий Викентьевич, — начал Каретников, — наверно для вас это будет новость, но я, кроме того, что хожу в море, здесь на суше являюсь вице-президентом фирмы «Пикадор». А фирма «Пикадор»…

— Знаю, знаю, — вставил Серебрянский. — Попадалась ваша реклама в газетах с этаким Дон-Кихотом на коне.

— Тогда слушайте дальше…

И он, стараясь ничего не упустить, поведал о своем незапланированном возвращении в Ригу, о том, в каком состоянии дел застал фирму, о необъяснимом отсутствии Таланова. Сообщил еще ряд важных на его взгляд подробностей и в заключение со вздохом добавил:

— Вообще клубок запутался донельзя, за какую ниточку тянуть, даже не представляю.

Юлий Викентьевич сидел в кресле, положив ногу на ногу, и слегка покачивал носком туфли, будто нажимая на невидимую педаль. Его взгляд был неотрывно направлен на этот носок туфли, и со стороны могло показаться, что думает он о чем-то своем, витая в мыслях далеко за пределами комнаты, но стоило Каретникову замолчать, он, точно встряхнувшись после сеанса гипноза, энергично потер виски, и, повернувшись к Валерию, почему-то спросил:

— Ты куришь?

— Не курю. Давно уж бросил.

— Одобряю, — похвалил Серебрянский. — Дым он и есть дым и больше ничего. Я, правда, иногда балуюсь, но в пределах строгой нормы. А теперь давай кое-что уточним. Когда была образована ваша фирма?

Каретников ответил.

— А как тебя угораздило угодить в вице-президенты?

— Таланов предложил, создание фирмы — его идея.

— Давно его знаешь?

— Это старей товарищ, можно сказать даже больше — друг. Очень толковый, кстати, парень.

— Понятно, дальше…

— Ну, однажды он разыскал меня, предложил встретиться через день, обсудить одно важное предложение. Я согласился. Он приехал на встречу с готовыми бумагами: проект устава, бизнес-план, некоторые расчеты плюс кое-какие идеи изложил устно. Все выглядело убедительно. А после этого предложил стать его компаньоном.

— На каких условиях? — поинтересовался Серебрянский. — Он ведь знал, что ты птица несвободная.

— Безусловно, — подтвердил Каретников. — Дело было еще в зародыше, проект существовал только на бумаге — нужны были средства на аренду офиса, на обстановку. А я тогда как раз свой «Рено» продал. Ну, Игорь под этот случай и предложил войти в долю, дать бабки на организационные расходы с последующим возвратом, а чтоб не было никаких сомнений, предложил место в своей команде.