Джек Хиггинс - Отчаянный враг
– Только на некоторое время, сэр? – спокойно переспросил Роган.
Начальник тюрьмы с трудом сглотнул слюну.
– Посмотрим, как будете вести себя.
– Очень хорошо, сэр.
Роган повернулся и направился к двери, не дожидаясь команды старшего офицера. Он остановился в коридоре с бесстрастным выражением лица, и до его слуха донеслись неразборчивые голоса за дверью, которую он только что затворил за собой.
– Вы свободны, Дрейк, – распорядился старший офицер, потом, выйдя, коротко бросил Рогану: – Все в порядке, Роган.
Они спустились по лестнице, пересекли двор и направились к одному из каменных бараков. Роган стоял и ждал, пока открывали ключом дверь, понимая по выражению лица дежурного офицера, что тот знает, куда его надо поместить, в чем ничего удивительного и не было. Через полчаса это станет известно каждому зеку и каждому винтику в этой тюряге.
Тюрьму построили в девятнадцатом столетии в период Реформации по распространенному тогда в тюрьмах ее величества проекту. Полдюжины блоков из трех камер, каждый наподобие спиц колеса, веером расходились от центрального зала, находившегося на высоте сотни футов внутри мрачного купола с железным остовом. По соображениям безопасности, каждый блок отделялся от центрального зала занавесом из стальной сетки.
Старший офицер открыл замок на воротах в секцию "Д" и знаком пригласил Рогана войти.
По железной лестнице они поднялись на верхнюю площадку, тоже огороженную стальной сеткой, чтобы желающие в случае чего не могли прыгнуть вниз через перила. Его камера находилась в конце площадки, и он подождал, пока старший офицер отопрет ключом дверной замок.
Когда дверь открылась, Роган сделал первый шаг, но старший офицер посоветовал ему:
– Не делайте глупостей! Теперь вы можете потерять все.
Роган крутанулся, его железное самообладание на мгновение надломилось, так что сопровождающий невольно отшатнулся: он увидел дикую ярость, сверкнувшую в серых глазах заключенного. Конвоирующий молниеносно захлопнул дверь и повернул в замке ключ.
Роган медленно огляделся. Камера была всего шесть на десять футов с маленьким зарешеченным окном, умывальником и закрепленным в полу унитазом – одно из проявлений попыток модернизировать старую тюрьму. У двух стен стояли койки.
На одной лежал мужчина и читал журнал. На вид ему можно было дать лет шестьдесят пять, у него были совершенно седые волосы и на морщинистом невеселом лице ясные голубые глаза.
– Привет, Джиггер! – поздоровался с ним Роган.
Подобие улыбки замерло на лице Джиггера Мартина, и он спустил ноги на пол.
– Ублюдки! – воскликнул он. – Мерзкие, вонючие ублюдки!
Роган не реагируя стоял и смотрел через решетку на окне, а Мартин из-под матраса достал пачку сигарет и предложил ему закурить.
– Что будешь теперь делать, Ирландец?
Роган выпустил клуб дыма и хрипло рассмеялся.
– А как ты думаешь, парниша? Как ты думаешь?
* * *Когда ворота за ними закрылись, Двайер испытал подлинное облегчение, будто с него свалилась огромная тяжесть, и он достал сигареты. Предложил Ванбру, который с мрачным лицом сидел за рулем, но здоровяк покачал головой. Когда они достигли вершины холма, он притормозил и остановил машину, оглянувшись назад, на тюрьму.
Двайер тихо спросил:
– Как вы думаете, сэр, что он станет теперь делать?
Ванбру резко повернулся к нему, и все его доселе сдерживаемые чувства разочарования и гнева готовы были выплеснуться наружу.
– Ради Бога, пораскиньте своими мозгами. Вы же видели его, верно? Такие люди способны только на одно.
Он включил скорость и быстро погнал машину, подняв за собой облако пыли.
Глава 2
Почти весь сентябрь погода стояла теплая и ясная, но в самом его конце испортилась. Над болотами низко нависли тучи, по водостокам бежала дождевая вода, и, когда Роган подошел к окну, то увидел, как ветром несет по двору коричневые опавшие листья, сорванные с деревьев в саду начальника тюрьмы.
За его спиной на небольшом табурете Мартин тасовал карты.
– Сыграем, Ирландец?
– Не стоит, – отказался Роган. – Скоро будут разносить еду. – Он продолжал стоять возле окна: слегка нахмурившись, рассматривая крышу соседнего блока и расположенную за ним больницу.
К нему подошел Мартин.
– Ирландец, неужели что-то может выйти?
Роган кивнул.
– Вполне может получиться. В прошлый раз я потратил на это всего два часа. – Он повернулся и посмотрел на Мартина. – Но это не для тебя, Джиггер. Ты на полдороге сломаешь себе шею.
Мартин ухмыльнулся.
– А зачем мне лезть на рожон? Через девять месяцев я смогу в последний раз плюнуть им в глаза. Моя старуха открыла небольшой пансионат в Инсбурне. Они здесь меня больше не увидят.
– Похоже, я и раньше слышал об этом, – отозвался Роган. – Скажи, ты все еще можешь провернуть этот трюк с дверью?
– Всегда рад стараться.
Мартин взял из прикроватной тумбочки обычную ложку и подошел к двери. Мгновение прислушивался, потом опустился на одно колено.
Замок был под стальной пластиной, представляющей собой квадрат со стороной в шесть дюймов. Он быстро засунул ручку ложки между краем пластинки и косяком двери, в течение нескольких минут поворачивая ложку в разные стороны, пока не раздался негромкий щелчок. Он потянул за дверь, и та слегка приоткрылась.
– Ну и ну, вот это меня всегда потрясает! – воскликнул Роган.
– Результат тридцатилетнего навыка, Ирландец. Самый большой специалист по отмычкам... – Мартин вздохнул. – Беда в том, что я настолько в этом поднаторел, что мой «почерк» узнают сразу же.
Он мягко захлопнул дверь и опять стал поворачивать ложку. Снова раздался негромкий щелчок, и он поднялся.
– В моей жизни бывали случаи, когда ты мог бы мне пригодиться, – заметил Роган.
– Тебе же не подобает в таком возрасте заигрывать с преступниками, Ирландец! – ухмыльнулся Мартин. – Уловка старого каторжника. Многие зеки умеют делать то же самое, эти старые пазовые замки – простые задвижки. Скоро стражники поумнеют и заменят их.
Он возвратился к своей кровати, вытащил пачку сигарет и бросил одну сигарету Рогану.
– Чтобы добраться до двора, надо пройти не меньше шести ворот, и кстати, не забывай, что все они охраняются. Чтобы выбраться из этой тюрьмы, одной ложкой не обойтись.
– Можно сделать все, что угодно, если этим как следует заниматься, – сказал Роган. – Подойди-ка к окну, я покажу тебе кое-что.
Мартин махнул рукой и покачал головой.
– Не стоит. Чем меньше я буду знать, тем меньше для тебя вреда.
Роган нахмурился.
– Ты же не сволочь какая-нибудь, а, Джиггер?!
Старик пожал плечами.
– В таком месте всякого могут довести до крайности.
В двери что-то заскрежетало, Роган быстро повернулся и заметил, что кто-то через глазок заглядывает в камеру. В замке повернули ключ, и в камеру вошел старший офицер.
– На выход, Роган. К вам посетитель.
Роган нахмурился.
– Кто такой?
– Малый по имени Соамс. Адвокат из Лондона. По поводу вашей просьбы о помиловании. Похоже, за вас хлопочут друзья на свободе.
Ожидая своей очереди возле комнаты свиданий, Роган гадал о том, кто такой Соамс, пытаясь понять, что означает его приезд. Насколько он знал, шансов удовлетворить его просьбу о помиловании нет; по крайней мере – в течение года, если начальство в центральном управлении тюрем отказало ему в этом теперь. И он совершенно точно знал, что на воле о нем хлопотать было некому. Поскольку их организация добровольно распалась в прошлом году, для большинства людей он, Роган, перестал существовать.
Когда подошла очередь, дежурный ввел его в небольшое квадратное помещение, комнату свиданий. Роган с нетерпением ждал; с обеих сторон до него доносилась какая-то бессмысленная болтовня, а потом наконец дверь отворилась, и вошел Соамс, маленький смуглый человечек с аккуратно подстриженными усиками и мягкими розовыми руками. Одет он был в отутюженный костюм в полоску, в руках держал шляпу-котелок и портфель. Он сел по другую сторону металлической сетки и улыбнулся.
– Вы меня не знаете, мистер Роган. Моя фамилия Соамс, полное имя – Генри Соамс.
– Мне сказали об этом, – отозвался Роган. – Кто вас послал?
Соамс посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не слышит в общем гомоне, потом наклонился поближе к собеседнику:
– Колам. О'Мор.
Память выкинула один из своих любопытных трюков, и перед Роганом сразу же возникла яркая картинка. В то время Шон только-только предложил добровольно «использовать себя более активно», как говорили тогда в организации, – использовать его, семнадцатилетнего студента, еще зеленого юнца. Его привели в дом в пригороде Дублина для окончательного важного интервью, оставили одного в небольшой комнате, попросили подождать. Потом дверь отворилась, и в комнату вошел поистине гигант, на лице его играла широкая улыбка, потому что он, очевидно, смеялся над кем-то, кто остался позади него, открыто демонстрируя всем свою силу и смелость. Колам О'Мор – Большой Мужчина. Так все звали его.
