Борис Рябинин - «Шерхан» ложится на дно
– ..много времени потеряли…
А в ответе старшего прозвучала фраза:
– ..сейчас пока нельзя, нужно дождаться…
Чего нужно было им дождаться, Валентин не расслышал, как ни старался. Старший наклонился к самому уху напарника и максимально понизил голос. Тот утвердительно кивнул.
У Валентина возникло сильное желание рвануть изо всех сил в темнеющий за его спиной провал гаражного проезда. Если бы он мог предвидеть, как будут развиваться события в ближайшее время, он, несомненно, так бы и поступил. Но сознание того, что он не сделал ничего не только преступного, но даже предосудительного, удержало его. Хотя именно по этой же причине происходящее начинало все сильнее его раздражать.
Наконец пришедшие к согласию милиционеры опять подошли к смирно стоявшему на своем месте Валентину.
В это время из проезда между гаражными боксами выехала машина, осветив их светом своих два раза мигнувших фар. Проехав мимо, машина повернула направо, и вскоре ее красные огни исчезли за поворотом.
Проводив машину взглядом, милиционеры переглянулись, и старший, подняв висевшую на ремне рацию, вызвал машину спецмедслужбы, а проще говоря, вытрезвителя.
Глава 3
– Да вы что? С ума сошли? – в отчаянии воскликнул Валентин, внезапно ощутив свою беспомощность перед безжалостной милицейской машиной и двумя ее представителями. – Я ведь не пьяный!
– Не вздумай дергаться, студент, – наставительно произнес старший, – а то браслетики надену.
Младший в это время начал медленно заходить за спину Валентина, еле слышно приговаривая:
– Был трезвый, станешь пьяный.
Луна светила прямо в спину Валентина.
И как ни слаб был ее неверный свет, он увидел тень младшего, отбрасываемую им на пыльную дорогу. Тень остановилась, и внезапно что-то резко изменилось в ней. Шестым чувством Валентин понял, что младший у него за спиной замахнулся дубинкой. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, куда именно этой дубинке предстояло опуститься. Валентин попытался уклониться от удара, но было слишком поздно. Единственное, чего ему удалось достичь, так это того, что удар пришелся не в темя, как это планировалось, а в плечо. А точнее, в основание шеи. От резкой боли Валентин почти потерял возможность здраво оценивать окружающую обстановку и в дальнейшем все делал почти автоматически.
Справедливости ради следует отметить, что начиная с момента, когда младший поднял свою дубинку, Валентин был лишен возможности выбора. Все его действия носили характер единственно возможного ответа в данной ситуации.
Благо, почти свободное от сковывающего контроля разума тело послушно и безупречно реализовало навыки рукопашного боя, приобретенные многочасовыми тренировками в полку морской пехоты. Его наставники, имей они возможность наблюдать за Валентином в этот момент, могли бы им только гордиться.
Выпустив из правой руки пакет, Валентин, резко развернувшись вправо, не глядя нанес удар ребром правой ладони, стараясь попасть снизу в основание носа ненавистного младшего сержанта. Такой удар, попади он куда надо, должен был надолго, если не навсегда, вывести того из железного строя бесстрашных бойцов Министерства внутренних дел. Валентин почувствовал, что куда-то попал. Уточнять, куда именно, у него не было времени. Ошеломленный в первый момент происшедшим, старший сержант быстро опомнился и уже готовился привести в действие свою собственную дубинку. Опоздал он совсем ненамного. Мощный удар ногой в грудь отбросил его метра на два. Валентин увидел, что тот упал спиной прямо на бордюрный камень и его лицо исказила гримаса боли. Что ж, теперь им всем было больно. И не он первый это начал.
Повернувшись в сторону младшего сержанта, Валентин обнаружил его стоявшим на коленях. Под носом сержанта чернел треугольник, покрывавший всю нижнюю часть его лица. Это была кровь, обильно хлеставшая из сломанного носа.
Таким образом, слова Валентина, произнесенные им в начале встречи, оказались пророческими.
Отплевываясь черными сгустками и пошатываясь даже на коленях, младший сержант плохо слушающимися руками, с упорством, достойным лучшего применения, пытался передернуть затвор своего пистолета. Это ему удалось сделать в тот момент, когда в прыжке, которому мог бы позавидовать Лев Яшин, Валентин правой рукой вцепился ему в запястье, успев отвести его в сторону. Выстрел оглушительно прогремел над самым ухом Валентина, а вылетевшая теплая гильза больно ударила его в правый висок. Лежа на животе, Валентин с хрустом вывернул запястье младшего сержанта, и пистолет с глухим лязгом упал на выщербленный асфальт.
Этот звук почти слился с другим, более звонким, донесшимся со стороны старшего сержанта. Слишком мало времени прошло с тех пор, как он слышал точно такой же, чтобы спутать его с чем-то другим. Это был лязг передернутого затвора пистолета Макарова. Старший сержант тоже выходил на тропу войны.
Валентин схватил лежащий на асфальте пистолет младшего сержанта и, перекатываясь с живота на спину, попытался направить его в сторону своего противника. К несчастью для одних и к счастью для других, пистолет был пристегнут ремешком к кобуре, висевшей на ремне младшего сержанта, по-прежнему с трудом стоявшего на коленях и не пытавшегося уже принять активное участие в событиях. Увы, пассивное участие тоже не привело его ни к чему хорошему.
Ремешок был слишком короток, чтобы Валентин смог беспрепятственно выполнить задуманный маневр. Резкий рывок остановил его руку, держащую пистолет, задолго до того, как Валентину удалось направить его в нужную сторону. Однако этот же рывок вывел из неустойчивого равновесия младшего сержанта, находящегося в полушоковом состоянии от боли после удара по носу и вывихнутого запястья. Младший сержант безвольно повалился, упав головой прямо на живот Валентина. В этот момент прозвучал выстрел старшего сержанта. Секундой позже прозвучал выстрел Валентина, который вследствие падения владельца пистолета и образовавшейся слабины ремешка получил возможность прицелиться в сидевшего на бордюре старшего сержанта. После этого выстрела тот повалился на бок как сноп.
Выбираясь из-под младшего сержанта, Валентин попытался определить место и степень опасности своего ранения. Сначала удар головой в свой живот он воспринял как удар пули, и, стреляя в старшего сержанта, он, в сущности, старался подороже продать свою пропащую жизнь. Обнаружив, что вся его светлая майка спереди залита кровью, он решил, что действительно ранен. Но более детальное исследование показало, что это была кровь младшего сержанта. А сам он, если не принимать во внимание ушибы и ссадины, не угрожающие жизни, практически цел и невредим.
Наклонившись к не подающему признаков жизни младшему сержанту, Валентин попытался нащупать пульс на его шее. Пульс отсутствовал. Задрав спереди залитую кровью рубашку милиционера, Валентин установил причину отсутствия пульса – маленькую дырочку на левой стороне груди, прямо против сердца. Падая, младший сержант, сам того, естественно, не желая, спас Валентину жизнь, закрыв его от пули, выпущенной напарником.
Подойдя к последнему, Валентин обнаружил, что его выстрел угодил тому прямо в лоб и пуля снесла почти всю заднюю часть черепа.
Валентин почувствовал, как к его горлу подкатил тошнотворный комок. Он едва успел сделать шаг в сторону от тела старшего сержанта, как его вырвало. После этого ему стало немного легче.
В доме напротив, разбуженном стрельбой, стал зажигаться свет в окнах, и на балконы стали выскакивать полуодетые люди.
Валентин вспомнил, что милиционеры вызвали машину вытрезвителя и, очевидно, она скоро будет здесь.
Поначалу у него не было намерения убегать с места событий. Однако, немного поразмыслив, он решил, что встречаться с вооруженными коллегами своих недавних противников в данный момент нет никакого смысла. При виде окровавленных трупов в милицейской форме они вполне могут попытаться немедленно свести счеты с виновником. Не мог же он, в самом деле, вступать в боевые действия со всей милицией города. Нет, на сегодня с него хватит.
Отыскав глазами свой валяющийся на асфальте пакет, он схватил его и опрометью бросился в переставший казаться опасным гаражный проезд.
В этот момент вдали показались светящиеся фары машины спецмедслужбы.
Глава 4
Торопливо удаляясь с места кровавого побоища, Валентин лихорадочно пытался составить план своих дальнейших действий. Главный вопрос, который ему предстояло решить, заключался в следующем: сдаваться властям или нет?
Честно говоря, делать этого очень сильно не хотелось. Даже если следствие и суд признают в дальнейшем правомерность его действий, что само по себе еще далеко не очевидно, то наверняка не один месяц, а то и год придется просидеть в кутузке.
С другой стороны, он не чувствовал себя виноватым, так что особых угрызений совести не испытывал. Менты сами во всем виноваты, и пали они в конце концов жертвой собственной жестокости, глупости и вероломства.
