Данил Корецкий - Принцип каратэ
Здесь можно забыть про сроки следствия и содержания под стражей, выпустить из памяти показания многочисленных обвиняемых, подозреваемых, свидетелей, не раздумывать над квалификацией и судебной перспективой дел, не прорабатывать десятки вариантов направлений расследования, не перебирать арсенал тактических приемов для предстоящих допросов... Можно, наконец, перевоплотиться и из следователя — важного звена сложного государственного механизма стать просто гражданином Зайцевым Ю. В. И целыми днями сидеть в этом уютном местечке и смотреть на зеркальную гладь воды, просто так, бездумно, чтобы освободиться постепенно от миллионов бит самой различной информации: мешанины фактов, событий, фамилий, кличек, номеров телефонов и тому подобной белиберды, чтобы этот уголок вытянул полученные за все эти годы отрицательные эмоции, последствия нервотрепки и пережитых стрессовых ситуаций. Чтобы отдохнул мозг, восстановились запасы нервной энергии... И чтобы при этом высоко в синем небе плыли легкие перистые облака...
Смотрю в небо. Облака на месте. Именно такие, как представлялось.
Я вновь собрался, для этого пришлось сделать усилие — сказывается, что уже год не был в отпуске и весь этот год работал по большим тяжелым делам.
— Вперед, гвардейцы! — играя роль этакого неунывающего бодрячка, окликаю задумавшихся ребят. — Осмотр продолжается!
За банькой стоял огромный ящик, доверху наполненный бутылками из-под портвейна. В гараже тоже обнаружились три набитых бутылками мешка. А в общем осмотр двора ничего не дал.
Когда мы подошли к входной двери, дача уже не показалась мне местом, где хочется отрешиться от повседневной суеты. Может, оттого, что сургучная печать, придававшая двери казенный вид, предвещала что-то недоброе, а может, просто включился подсознательный механизм, перестраивающий мозг с благодушных отвлеченных размышлений на предстоящую конкретную работу.
Я без труда нашел в связке нужный ключ и, сорвав печать, толкнул дверь. На первом этаже располагаются службы, кухня, кабинет и зал, а наверху — спальни и зимняя веранда. Но, переступив порог, мы вначале оказались в небольшом холле перед двустворчатой дверью с табличкой «кают-компания».
В «кают-компании» стоял спертый плотный воздух, в котором смешивались запахи винного перегара, табачного дыма и перестоявшей еды. Не знаю, как мои спутники, а я уловил в этой сложной смеси еще один компонент. Раньше, до того, как я стал работать на следствии, я думал, что выражение «запах смерти» не более чем красочная метафора, но потом убедился в обратном. Смерть имеет даже два вида запахов: реально ощутимый обонянием и психологический, воспринимаемый сознанием, создающий особое отношение к месту, которое она посетила. И если первый может отсутствовать, то второй — ее непременный спутник.
В «кают-компании» запах смерти исходил от грубо начерченного мелом на ковре силуэта, повторяющего контуры распростертого человеческого тела.
Поскольку я читал протокол, то очень отчетливо представил позу, в которой лежал убитый. Собственно, первичный осмотр места происшествия проведен толково и грамотно, но он в основном концентрировался на трупе, окружающей обстановке уделено мало внимания, что вполне объяснимо дефицитом времени дежурного следователя, которому наступало на пятки очередное происшествие: в большом городе за ночь случается много всякого...
И все-таки протокол составлен достаточно подробно и полно, в принципе можно было им и ограничиться, но я привык детально изучать места преступлений. Вид помещения, количество и расположение комнат, подсобных служб, предметы обстановки — все это имело линейные размеры, вес и тому подобные количественные показатели, но, кроме того, существуют качественные характеристики, которые не измеряются рулеткой, не взвешиваются и не найдут отражения ни в одном самом точном протоколе...
— Начинаем осмотр, — обратился я к своим спутникам. — Поскольку понятыми могут быть приглашены любые незаинтересованные в деле граждане, я предлагаю вам выступить в этом качестве. Вы ведь не заинтересованы в деле?
— Ни в малейшей степени! — заверил Петр.
— Отлично. Права и обязанности понятых вам известны?
— Конечно, — ответил Валек, Петр согласно кивнул.
— А раз так, приступаем. Только вначале откройте окна, отбор запахов мы все равно делать не будем — случай не тот, проветрить здесь не помешает.
Легкий сквозняк быстро выдавил на улицу спертый воздух, дышать сразу стало легче. С запахами разделаться просто, нетрудно навести порядок в комнате, убрать тарелки с закисшей пищей, стаканы с остатками спиртного и даже стереть мокрой тряпкой зловещий меловой силуэт.
Но самая тщательная уборка не поможет избавиться от того, что превратило уютную загородную дачу в место происшествия. Теперь это не просто комфортабельное место отдыха, а Дом, имеющий Страшную Тайну, Дом с Привидением. Готов держать пари, что Золотовы продадут дачу, и очень скоро. Недаром на предложение поехать сюда вместе глава семейства ответил категорическим отказом: «Что вы, после того, что случилось... Уж вы, пожалуйста, сами...»
«Кают-компания» представляла собой просторную светлую комнату. Три мягких кресла, журнальный столик, декоративный электрокамин-бар, магнитофон. Справа у окна — сервированный на четверых стол.
— Ну-ка, следопыты, что скажете?
— Здесь были курящие женщины, — сделал вывод Петр.
Верно. В пепельнице двадцать два окурка «Мальборо», двенадцать — со следами помады, из них семь скурены до фильтра.
— А поглубже?
— Можно подумать, что пили одни люди, а закусывали другие!
— Точно! Молодец, Валек!
Бутылки могли служить украшением любого бара. «Камю», «Мартель» — на донышке еще осталось немного пахнущей спиртом жидкости. «Бордо» — здесь тоже что-то плещется. Красивая, под хрусталь, плоская бутылка с черной этикеткой — эта пустая. Две пустые из-под «Шампанского».
А вот закуска — другого рода: дешевые консервы, вареная колбаса, кабачковая икра, плавленые сырки. Странно.
— Хозяин — моряк?
Петр рассматривал большую гравюру — фрегат с туго надутыми парусами, накрененный в лихом галсе, орудийные порты окутаны клубами дыма. На журнальном столике искусно выполненная модель парусника, над ним — старинный штурвал. Вот и еще атрибут морской романтики, на стене — ножны от кортика. Того самого, что сейчас лежит у меня в сейфе.
— Хозяин — нет, но кто-то в семье — наверняка. Держи рулетку. Так, от двери — два метра шестьдесят...
Неожиданно раздался телефонный звонок.
«Телефон на даче — редкость», — мелькнула мысль, я прошел в кабинет и взял трубку.
— Все в порядке? — осведомился мужской голос.
— Да, — ответил я. Действительно, не спрашивать же, что он понимает под «порядком».
— О’кей. — Раздались гудки. Разговор был окончен.
Осмотр и составление протокола, планов и схем заняли часа полтора. Дело шло к концу. Я поднялся наверх, заглянул в две маленькие комнатки с кроватями, вышел на веранду. Отсюда открывался умиротворяющий вид на окрестный пейзаж, и надо сказать, с приподнятой точки обзора он выглядел еще живописней. А через поляну по направлению к даче шел человек.
Я отпрянул в глубину веранды, но тут же сообразил, что отсвечивающее на солнце стекло делает меня невидимым.
Кто же это? Скорее всего кто-то из хозяев, может быть, даже сам Золотов-старший. Впрочем, нет. Хотя я беседовал с ним только по телефону и поэтому узнать не смог бы, этот человек гораздо моложе — подобранная фигура, резкая отмашка руками... Лица рассмотреть не удавалось, вот подойдет...
Но когда незнакомец подошел ближе, забор скрыл его из поля зрения.
Я спустился вниз и вместе с практикантами вышел на крыльцо, чтобы встретить посетителя. Но прошла минута, другая, третья, а в калитку никто не входил.
— Ну-ка, ребята, посмотрите, куда он делся.
Оставшись один, я быстро вытащил книжку, плюхнулся в кресло, расслабленно вытянул ноги.
«...Мы высаживались на Леду последней сменой. Этот факт не был известен никому на Земле, за исключением узкой группы экспертов, получивших специальный допуск к отчетам, видеозаписям, образцам и другим материалам, собранным нами и двумя первыми экспедициями. Официально планета считалась необитаемой и непригодной для освоения из-за высокого уровня природного радиационного фона...»
Что-то отвлекало внимание, я прислушался. Тихий тупой скрежет то пропадал, то появлялся вновь. Жук-древоточец! Я подошел к стене и внимательно осмотрел ровную деревянную поверхность. И точно. Одна дырочка, другая, третья... А сколько ходов уже проделано там, внутри? Дача оказалась больной...
Вернулись Валек с Петром.
— Никого нет, мы все вокруг обегали. Наверное, он куда-то в другое место шел.
