Инна Тронина - Их «заказали» в кафе
— Товарищ майор, скоро? Меня зараз хлопцы прибьют, що им нияк у кабинет нэ зайты! Полуторы годыны размовляете…
— Всё, на сегодня закончили! — Тураев встал с диванчика. Еропкин тоже вскочил, застегнул куртку. — Завтра встречаемся, как договорились. Пойдёшь домой пешком, а я проверю, нет ли за тобой наблюдения. И если ничего подозрительного не замечу, Леонид завтра за тобой заедет. Да, и ещё… — Артур подошёл к Валентину, взял двумя пальцами за застёжку, заглянул в глаза и попросил: — Никому ничего не говори. Даже жене, ясно? Пусть она будет в неведении для своего же блага. Ты меня здесь не видел и препирался только с Леонидом. Я отдам тебе деньги, которые придётся для виду выложить в виде штрафа. И последнее. Запомни мой рецепт от похмелья. Очень действенный, я на себе проверял, когда нужно было моментально прийти в норму. Две столовые ложки касторового масла смешать со стаканом горячего молока, следка остудить и медленно выпить. Поможет — если, конечно, выдержишь…
* * *— Нора, ты всё так же молода и прелестна! Выглядишь не матерью своего сына, а его женой! Или младшей сестрой! Голубоглазая газель, вечная школьница, совершенно не похожая на своих ровесниц… Утончённая натура, изысканная музыкантша, хранительница очага, блоковская прекрасная дама, чудом оказавшаяся в нашем суровом мире. Пьём за Нору Мансуровну Тураеву, потому что это и её праздник! Когда тридцать один год назад юная хрупкая студентка Консерватории произвела на свет сына, она ещё не знала, что триумфально завоюет столицу. Она вышла за комсомольского функционера, который много лет спустя стал одним из руководителей государства. Второй её супруг — работник Мосгорисполкома, ныне не последний человек в городской мэрии. Но ещё не вечер, Норочка! Ты ещё так молода! Вполне возможно, что ты ещё станешь королевой, повелительницей какой-нибудь счастливой страны!
— Нет-нет-нет! — перебил витиеватый тост, произносимый одним из гостей, Альберт Александрович Говешев. — Я никому не отдам Нору! Я буду владеть этим сокровищем один и чувствовать себя самым богатым человеком на свете. О, Создатель, за что ты дал мне столько счастья?!
Сидя рядом со своим сыном Арнольдом, он, не отрываясь, смотрел на жену — тонкую, гибкую, в чёрном гипюровом платье, усыпанном блёстками и стеклярусом. Она танцевала вальс со старшим сыном Артуром, которому сегодня исполнился тридцать один год. И улыбалась только ему, словно прося прощения за то, что живёт в другой семье.
Альберту казалось, что такой Нора была всегда. Такой же останется и до самой его смерти, потому что над ней не властно время. Не может быть, что ей пятьдесят! Нет, не может! Густые каштановые волосы, затмевающие любой парик, молодёжная чёлка, длинные голубые глаза. Смуглое гладкое лицо, тонкие чёрные брови. И грусть, боль, недоумение во взгляде. Руки на клавиатуре рояля, распухшие от бесконечной стирки.
Та девушка в гипюровом платье, чем-то похожем на нынешнее, аккомпанировала давно забытой певице. Альберт Говешев весь вечер смотрел только на пианистку, не слыша старинных романсов. Через день он уже знал, что за роялем сидела уроженка Казани Нора Тураева, студентка четвёртого курса Консерватории.
Говешев сбился со счёта, пытаясь понять, скольких гостей пригласила Нора на «день варенья» своего первенца, хотя ради душевного спокойствия жены готов был понести и не такие расходы. Праздник нужен был ей, а не Артуру. Тот почти не пил, а это означало, что виновник торжества вот-вот уйдёт по-английски.
Отпустив разгорячённую танцем мать, Артур взял с овального металлического блюда шампур с нанизанными на него сочными кусками осетрины и принялся за еду, думая о чём-то своём. Говешев старался не встречаться взглядом с пасынком, чтобы не чувствовать себя виноватым перед ним.
Видит Бог, думал Альберт Александрович, отца которого на самом деле звали Шандором, я сделал для него всё, что мог. Угождал ему куда больше, чем родному сыну Нолику, а благодарности не видел никакой. Нора переживает, что её старшенький никому не нужен. А я думаю, что это ему не нужен никто. Артура угнетает безудержное веселье. Его тошнит от заздравных речей и рек шампанского.
Он хочет сбежать из-за заваленного снедью стола и раствориться с дворах, в подворотнях, в тумане, затопившем поздней осенью московские улицы. Он вполне мог бы и не работать в милиции. Отчим предлагал замолвить словечко в мэрии, но инициатива была вежливо отклонена. Значит, такая жизнь его устраивает. Пусть так и живёт.
Заиграла новая мелодия. Весь зал затанцевал, в том числе и Арнольд. Нора вытащила его за руку из-за стола, понимая, что Артуру не до собственного дня рождения. Этот ресторан их семья уже давно выбрала для проведения домашних торжеств, но Артура Нора завлекла сюда впервые. Весь вечер предлагала ему разные кушанья, включая фирменное заливное «Крутицкое подворье». Нолик тоже лез вон из кожи, стараясь умилостивить любимого брата. Ну, а Говешев раздражался всё сильнее и сильнее.
Он жевал вареники с грибами, запивал их белым вином и вспоминал свой первый откровенный разговор с пленительной пианисткой. Оказалось, что обитает она не на облаке, а в общежитии Консерватории. Она развелась с мужем, от которого остался трёхлетний сын Артур. Ребёнок не вылезает из круглосуточного детского садика, а перед тем чуть ли не от рождения посещал ясли.
Бывший муж Норы тоже жил в общежитии, только в ДАСе. Вероятно, невозможность съехаться и загубила брак. Впоследствии отец Артура уехал к себе на родину и женился на соседской дочке, которая очень нравилась его матери. Нора же первой свекрови по вкусу не пришлась. Зато мать Говешева уважала её безмерно. И она, и сам Альберт сделали всё для того, чтобы печальная красавица оттаяла душой и вновь научилась смеяться.
Через девять месяцев после свадьбы у них родился общий ребёнок, розовый голубоглазый Арнольд, очень похожий на своего деда, убитого повстанцами в пятьдесят шестом году. Вдову и сына Шандора срочно вывезли в Москву, где они и остались навсегда, и даже сменили фамилию.
После рождения Арнольда Нора окончательно почувствовала себя счастливой. И все серьёзные достижения, все успехи, которых добился Альберт Говешев, были заслугой Норочки. Она была той самой женщиной, ради которой стоило совершать подвиги. Арнольд отца всегда тоже только радовал.
А вот из-за Артура Нора пролила море слёз. Одно время он пропадал в казино, разъезжал по закрытым клубам, где был тогда дорогим гостем. Женился на несовершеннолетней вертихвостке, которая любила не своего жениха, а его в те времена могущественного отца. Когда карьера последнего резко оборвалась, Марина схватила в охапку двухлетнего Амира и увезла его в Германию, к новому папе. А Нора до сих пор не может смириться с потерей единственного внука, плачет и просит отыскать малыша. Правда, теперь уже парень не малыш — ему девятый год, учится в школе. Но Артура, похоже, не интересует и родной сын, чего уж говорить о других?..
Говешев заметил, что Артур посмотрел на наручные часы, промокнул губы салфеткой, встал из-за стола и направился к выходу. По дороге вдруг резко повернулся, отыскал глазами отчима, шагнул к нему. Наверное, почувствовал, что тот о нём думает, и решил выяснить отношения. Всё-таки Артур — очень неприятный мужик. Непреклонный, как запертая бронированная дверь. И не поймёшь, как к нему подступиться, чем привязать к себе. До сих пор называет отчима на «вы» и по имени-отчеству, будто и не прошло двадцать восемь лет. Нора умоляла сына признать Говешева отцом — ни в какую. Он, мол, не тот ласковый телёнок, который сосёт двух тятек разом…
— Альберт Александрович, мне срочно нужно уйти. Примерно на два часа.
Артур присел рядом с отчимом на стул Арнольда. Ну вот, опять!
— Ты даже в такой день не хочешь побыть с матерью? — прошипел Говешев, яростно комкая под столом салфетку. — Я уже не говорю обо всех остальных! Но мама-то ночей не спала, готовилась, наряжалась! Когда она увидит, что тебя нет, ей с сердцем плохо станет…
— Служба. — Артур даже не моргнул глазом. — Когда кончится танец, скажите, что я обязательно позвоню ей сегодня.
И, поднявшись, вышел из зала, оставив Говешева колотиться от злости. Вечер был испорчен — в который уже раз…
Все цветы и подарки полетели псу под хвост — именинник не обратил на них никакого внимания. Он просто отбыл в ресторане положенное время и не пожелал продлить его ни на минуту.
Артур взял в гардеробе кожаное пальто, надел его поверх праздничного костюма и поспешно покинул ресторан. Через двадцать минут, по сведениям Еропкина, в офис Гаджиева должен был приехать важный клиент. К сожалению, Магомед и его собеседник не знали о торжестве Тураева, и их нельзя было попросить перенести встречу на более удобное время.
* * *Артур закрутил руль вправо, и напичканная электроникой «Тойота-Королла» въехала в полутёмный двор, засыпанный гниющей листвой вперемешку с тающим снегом. Ещё раз сверился с часами и надел наушники, не опасаясь, что будет замечен с улицы — стёкла в автомобиле были густо тонированы.
