Ричард Штерн - Башня
– Вы правы, Поль, – ответил губернатор, – я полностью с вами согласен. Мисс Ширли – Поль Норрис, судья Поль Норрис, – И тем же тоном добавил: – не слыхано, как раз то слово, Поль. Есть какие-нибудь идеи?
– Господи, я надеюсь, найдется человек, который сможет что-то сделать?
Губернатор кивнул.
– Я полностью с вами согласен. – Его лицо прояснилось. – А вот вам и ответ, Поль. Смотрите, армия.
Он показал на два вертолета, которые снижались, облетая здание.
«Они кажутся такими свободными, – подумала Бет, – такими далекими от этой клетки... »
Губернатор сжал ее руку:
– Ну, боевой дух поднят, теперь можно возвращаться в наш главный штаб.
Сенатор Петерс загородил им дорогу.
– Я останусь здесь, Бент. Если я вам понадоблюсь... – он не договорил, но его мысль была ясной и недвусмысленной.
– Моя роль иная, чем у вас. Вы командир, администратор, организатор. Мое место – с людьми, что меня вполне устраивает.
– Мне кажется, – ответил губернатор, – что вы уже не так недовольны нынешним поколением, как раньше, Джек.
Сенатор обвел взглядом зал. Потом медленно кивнул:
– Держатся отлично. Пока.
«Значит, – подумала Бет, – сенатор тоже предчувствует катастрофу. Мы как в каком-нибудь романе Толстого – большой бал накануне смертельной битвы – как все это абсурдно! »
– Может быть, это и так, – сказал губернатор («Неужели она произнесла это вслух? ») а может быть и нет. Мы построили всю цивилизацию на постулате: «Будь что будет, наплевать». У других – другие методы. Лично мне никогда не хотелось бить себя в грудь, рвать волосы и скрипеть зубами; а вам? – Он улыбнулся. – Ораторский прием. Знаю, что нет. Поражение...
– Вы когда-нибудь терпели поражение, Бент? – Она хотела знать о нем все, все подробности.
– Множество раз, – ответил губернатор. – В политике, как и в спорте, победы сменяются поражениями. Не то, чтобы от этого поражения легче было переносить, но зато они уже не так удивляют.
Когда они вошли в канцелярию, Гровер Фрэзи пил что-то темно-коричневое:
– Вы держали речь перед избирателями, Бент? Открыли им чистую правду и свалили всю вину на кого надо? – Видно, спиртное уже подействовало.
– А на кого, Гровер? – Губернатор присел на край стола. – Этот вопрос я хотел бы выяснить.
Фрэзи, как будто защищаясь, взмахнул рукой.
– Уилл Гиддингс приходил ко мне с какой-то невообразимой абракадаброй, из которой я ничего не понял.
– Это не совсем так, Гровер, – заметил Бен Колдуэлл. – Когда вы мне звонили, вам все было ясно. – Он повернулся к губернатору. – Существуют некие извещения на проведение отступлений от первоначального проекта электрического монтажа в Башне. Они выплыли на свет только сегодня и до этого момента, – он показал на свечи, которые были единственным освещением здания, – мы понятия не имели, произведены фактически эти изменения или нет. Теперь уже нужно предположить, что по крайней мере некоторые из них были сделаны.
Губернатор спросил:
– Вы знали, что в этом есть потенциальная опасность? – Он смотрел на Фрэзи.
— Ну что я инженер, что ли? Перестаньте сваливать все на меня. Когда Гиддингс показал мне эти чертовы изменения, я ему ответил, что в таких делах не разбираюсь.
Бен Колдуэлл спросил:
А что сказал на это Уилл?
– Я уже не помню.
«В критических ситуациях, – подумала Бет, – одни вырастают, другие теряют лицо. Фрэзи, этот ухоженный самодовольный патриций, уже потерял все свое величие и продолжает катиться вниз».
– Вы меня спрашивали, – сказал Колдуэлл, – не стоит ли, по моему мнению, отменить торжества и прием. Если это была ваша идея, значит, вы должны были понять большую часть из того, что говорил Гиддингс. Если это была его идея, то вы должны были хотя бы частично понять, как это важно.
Холодная, безжалостная логика.
– Что из этого соответствует действительности, Гровер?
Рука Фрэзиг дернулась за стаканом. Он вернул ее:
– Вы сказали, что прием отменять не стоит.
– Вот именно этого я не говорил, – голос Колдуэлла был холоден как лед. – Я сказал, что реклама – не мой профиль. Это совершенно другое дело. Гровер. Вы...
Тут вмешался губернатор:
– Но вопрос-то был задан, Бен. Хотел ли Гиддингс отменить прием или Гровер только думал об этом, совсем не важно. Вы – специалист. Вы понимали потенциальную опасность происходящего?
Вопрос остался висеть в воздухе.
– Мой ответ был совершенно ясен, – сказал Колдуэлл. – И я здесь. Пришел так же, как и все остальные. – Его спокойствие дышало ледяным холодом... – Никто не мог предвидеть, что какой-то хулиган проникнет в подвал и на трансформаторную подстанцию. Никто не мог предвидеть пожар на четвертом этаже, который сам по себе означал бы только небольшую неприятность. – Он сделал паузу. – Но все сразу, вместе с теми изменениями, которые произвели... – Он покачал головой. – Как я уже говорил, произошел ряд трагических совпадений.
– Как далеко они могут завести?
Колдуэлл снова покачал головой:
– Вы спрашиваете меня о вещах, которые выше моего понимания, губернатор.
В разговор вмешался мэр:
– Именно об этом он вас и спрашивает, Бен. Он хочет вашей оценки, а не безоговорочного заключения.
«И мой шурин, – подумала Бет, – тот Боб, который никогда звезд с неба не хватал, и в нем есть, оказывается, способности к руководству, и он в критической ситуации сохраняет холодную голову и безотчетное желание смотреть правде в глаза – свойства, которые, как она могла убедиться, не часто встречаются и среди мужчин, и среди женщин».
Колдуэлл неторопливо кивнул.
– Да, понимаю. – Он взглянул на шефа пожарной охраны. – Пусть ваши люди скажут, что они обо всем этом думают. Потом я снова свяжусь с Натом Вильсоном.
Голос Брауна глухо забубнил:
– Делаем все, что можем...
– Это не ответ, черт вас возьми, – рявкнул его шеф. – Это вы мне уже говорили, Тим. Я хочу знать, каковы ваши успехи и вашу оценку ситуации.
Наступила маленькая заминка.
– Да хорошего мало, если честно. Мы ничем не сможем до вас достать. Будем подниматься снаружи, сколько получится, потом влезем внутрь и продолжим подъем по лестницам. По каждой лестнице к вам уже взбираются по двое пожарных, по крайней мере пытаются. У них противогазы...
– Много там дыма?
– Достаточно. Сколько продержатся некоторые противопожарные двери, можно только догадываться, какими бы они ни были огнестойкими. Если они раскаляются...
– Я знаю, Тим. Продолжайте.
Теперь голос Брауна звучал рассерженно:
– Этот Вильсон, сотрудник Колдуэлла, все время настаивает, чтобы мы вызвали Береговую охрану.
– Господи, а это для чего?
– У них есть пушки, которыми выстреливают канат терпящим бедствие кораблям. И он думает, что нужно... – Голос умолк.
— Ну, Вильсон, по крайней мере, шевелит мозгами, – заметил шеф пожарной охраны.
– У него есть еще одна дикая идея...
– Дайте мне его. – Шеф пожарной охраны кивнул Колдуэллу.
– Колдуэлл слушает, Нат, – начал тот. – Что у вас за идея?
– Если мы сможем получить ток с подстанции, – ответил Нат, – а Джо Льюис над этим уже работает, то по временной схеме можно попытаться ввести в действие один из скоростных лифтов. – Он помолчал. – По крайней мере, мы хотим попробовать. Нам понадобятся специалисты...
– Их обеспечит Саймон.
Нат изменившимся голосом сказал:
– Да. С Саймоном мне очень нужно поговорить. И о многом.
Колдуэлл повернулся к присутствующим:
– Вы все слышали.
Из динамика снова донесся голос Ната:
– Вертолеты ничем не помогут. Им негде сесть, потому что мешает шпиль.
– Ладно, Нат, – сказал Колдуэлл, – спасибо. – Он еще раз оглядел молчащих коллег.
Первым заговорил губернатор.
– О подобных ситуациях я уже слышал, – начал он. – Но никогда бы не подумал, что сам попаду в такую. – Он попытался улыбнуться. – Кто-нибудь хочет сыграть в шахматы?
Было 16. 59. С момента взрыва прошло тридцать шесть минут.
15
16.58 — 17.10
Бетон и сталь, что им сделается? Разве они не вечны? Ничего подобного. Башня страдала, и люди, шагавшие вверх по бесконечным лестницам, даже сквозь стальные двери чувствовали горячку ее мук.
Пожарные Денис Хоуард и Лу Старр остановились на тридцатом этаже, чтобы отдохнуть. Дым был не везде, только вот донимала жара, а на этом этаже воздух был чист. Они с радостью сняли противогазы.
– Мама моя родная, – сказал Хоуард. – Ты не чувствуешь себя камикадзе? – Он жадно хватал ртом воздух.
– Я тебе говорил, бросай курить, – ответил Старр. – Смотри, у меня совсем другое дело. – Он сопел и задыхался точно так же, как Хоуард, – Еще девяносто пять этажей, и мы на месте!
С минуту они молча пыхтели, потом Хоуард спросил:
