Владимир Колычев - Невеста мафии
– На втором этаже?
– Да в том-то и дело. Со стороны кажется, будто второй этаж сам по себе, а если разобраться, это часть клуба…
– Ну, если и часть клуба, что здесь такого?
– Но ведь они держат это в секрете?
– Не знаю, никто из этого секрета не делает. Я был в этом клубе, там у них на втором этаже комнаты для приватного танца. Для стриптиза это вполне нормально, если ты не знаешь.
– Там не только приватные танцы, там самый настоящий публичный дом.
– Мы уголовный розыск, а не полиция нравов, нас это касаться не должно, – парировал Марцев. – Тем более ты уже понял, кто крышует «Эдельвейс».
– С этого и надо было начинать, – уныло кивнул я. – Крыша у «Эдельвейса» серьезная…
– Да, кстати, с тем случаем, когда тебя задержали, уже разобрались. Сержант, который тебя бил… Его уже уволили…
– Зачем уволили? Чтобы я шум не поднимал?
– А он тебе нужен – этот шум?
– Нет, мне шум не нужен. Мне результат нужен. Мне убийцу Стеклова нужно найти… Кстати, Горожанов знал покойную Зуйко. У них даже приватный танец был…
– И что с того? – как на безнадежно больного посмотрел на меня Марцев.
– Ну как что с того! Хитрит Горожанов, выкручивается…
– Уже выкрутился.
– Его что, отпустили? – без особого возмущения спросил я.
Судебная ДНК-экспертиза – дело серьезное и долгое, за два дня ее не сделаешь. И я готов был к тому, что Горожанова могут выпустить за отсутствием улик, вернее, готовых результатов.
– Отпустили, – кивнул начальник.
– А экспертиза?
– Уже готова… Не Горожанова ты ранил на кладбище, кого-то другого. Не было его там…
– Значит, под рукой у него было не два, а три человека. Надо искать этого третьего.
– Как, если двоих уже нет?
– Через Горожанова надо искать.
– С Горожановым у нас проблемы, – сказал и скорбно опустил глаза Марцев.
– Неужели убили? – всполошенно спросил я, вспомнив, как лихо в этом деле уничтожались свидетели.
Может, за Горожановым стояла более крупная фигура, она-то и распорядилась избавиться от него.
– Хуже, – покачал головой начальник. – Он добился того, чтобы против нас возбудили уголовное дело. Он считает, что мы незаконно проникли в его жилище.
– Все-таки заявил, – с досадой поскреб я щеку.
– Да, и прокурор настроен очень решительно. Я сегодня утром в прокуратуре был, меня там чуть под стражу не взяли… Тебя на допрос вызывали, но я объяснил, в каком ты состоянии. Следователь к тебе должен подъехать…
– Что же делать? – схватился за голову я.
– Не знаю… Может, ты подскажешь?
– А чего Горожанов этим добивается?
– Не знаю… Семиряднов сказал, что Горожанов хочет, чтобы мы от него отстали.
– Кто сказал?! Семиряднов?! – взвился я. – Вот сволочь!
– Кто, Горожанов?!
– Нет, Семиряднов!.. Я же говорил, что эта сволочь заодно с ним!
– С кем?
– Да с Горожановым же!
– Может быть, – не стал спорить Марцев. – Но мой тебе совет, будь с Семирядновым осторожней.
– Да, ты уже говорил о его влиятельных родственниках, – кивнул я. – Жаль, что я не успел добраться до них…
– Дело не в родственниках. Дело в том, что Семиряднов сейчас занимается расследованием убийства гражданки Свирцевой.
– И что? – настороженно спросил я.
Если я и боялся этого расследования, то не более, чем сам Семиряднов. Да он и сам, похоже, понимал, что на Свирцевой меня не поймать. Поэтому в паре с Горожановым они придумали обвинить меня в незаконном проникновении в жилище. И это был удар двойного действия, направленный еще и против Марцева…
– Как что? Свирцева погибла.
– Ну да, ну да, – спохватился я. – Все-таки Горожанов ее убил…
– Ее труп нашли в реке.
– Убил и сбросил в реку.
– Может, сначала в реку сбросил, а потом убил? То есть утопил.
– Это уже детали… Факт, что Горожанов – убийца.
– Это еще доказать надо… А он нас уже со всех сторон обложил.
– Да мне-то что, с меня как с гуся вода. А у тебя, Яков Леонидович, семья, карьера…
– Да черт с ней, карьерой… А вот семья… Мне же год всего до выслуги лет…
– Этот год еще пережить надо.
– В том-то и дело.
– Может, попробуешь с Горожановым договориться?
– Как?
– Вызовешь его к себе, намекнешь, что ты его больше не трогаешь, если он отзовет заявление.
– Может, еще и извиниться перед ним? – саркастически усмехнулся Марцев.
– Ну, если надо…
– Дудки! Извиняться я не буду!.. Но намекну. Мы его не трогаем, и он про нас забывает…
– Пусть забывает. Пусть все уляжется, а мы потом его тихонько в разработку возьмем.
– Зачем? – недоуменно посмотрел на меня начальник.
– Затем, что руки у него по локоть в крови… Я разговаривал тут с одной, она в «Эдельвейсе» часто бывает, – сказал я, вспомнив Екатерину Владимировну. – Так вот, она считает, что Горожанов мог спать с Зуйко, потому что та не только танцовщица, но еще и проститутка.
– А что здесь странного? Если танцует, значит, и лечь может.
– Странность не в этом. Странность в том, что у Зуйко могут быть свои апартаменты.
– И что с того?
– И апартаменты эти находятся на втором этаже «Эдельвейса».
– Ну, находятся и находятся.
– Я был в этих апартаментах. Почти был… И разговаривал с девушкой, которая там находилась… Она была под воздействием наркотиков. У меня было такое ощущение, будто я разговаривал с зомби. Я не знаю, что там ей вкололи, но уверен, что в клубе она работает против своей воли. Ее используют как рабыню. Заставляют быть лучшей танцовщицей, лучшей в постели, а она стремится к этому, хотя ничего при этом не соображает. Ей дали работу, но забрали волю. Совершенно безвольное существо…
– Пусть этим наркоконтроль занимается.
– Это само собой. Но мы должны расследовать убийство Зуйко… Помнишь, ты говорил, что в ночь накануне своей гибели Зуйко в отгуле была? Нет, она Горожанова в апартаментах принимала. Там, на втором этаже клуба. Она тоже под наркотой была. И тоже хотела быть лучшей. Может, что-то не так сделала. Может, потому Горожанов ее и задушил…
– Почему Горожанов? Может, кто-то другой?
Признаться, я и сам бы мог усомниться в том, что Зуйко убил именно Горожанов. Но интуиция подсказывала, что зарытую собаку нужно искать здесь. На тот же путь наводила и логика. Ведь именно Горожанов заказал Галине Свирцевой своего пособника Шрама. Девушка справилась с заданием, а потом уехала в его джипе, больше живой никто ее не видел.
– Нет, Горожанов это. Точно тебе говорю… Шрам и Жерновой давно с ним. И Зуйко не первая, кого они на кладбище привезли. Сторожа, говорю же, их знали, вот что интересно, даже кличку Шраму дали… Может, Горожанов – псих? Может, он удовольствие получает оттого, что людей душит, а?.. Короче, чтобы там ни случилось, а я от Горожанова не отступлюсь.
– Да?.. – крепко и мрачно задумался Марцев.
И встрепенувшись, проясненно посмотрел на меня.
– А тебя никто и не заставляет отступаться от этого дела. Более того, я настаиваю, чтобы ты им занимался… Дело закрыто, но мы все равно будем искать факты, чтобы вернуть его на доследование. Все-таки Юрка был нашим другом…
– Был, – кивнул я. И вопросительно посмотрел на начальника. – Может, по пять капель? Не чокаясь.
– По пять капель? – подозрительно посмотрел на меня начальник.
– А в каких количествах?
– В народных.
– Значит, в больших… Но в малых дозах?
– Мы же не враги своему здоровью…
Водка пошла легко, как по маслу, и мы с Марцевым не заметили, как опустела первая бутылка. Могли бы взяться и за вторую, но дело в том, что не было у меня этой второй. А в магазин Марцев идти отказался. Вспомнил вдруг, что он за рулем и что ему пора на службу.
Он ушел, а я лег спать. Разбудил меня пронзительный звонок. Я спросонья решил, что это вернулся начальник, раскаявшийся в своем служебном рвении. И, конечно же, с бутылкой.
Но на пороге стоял Олег Семиряднов. Как всегда, весь из себя. И в глазу, казалось, ни единой соринки. А ведь бревно там, и какое. Двинуть бы ему этим бревном по голове.
– Чего нужно? – угрюмо спросил я.
– Может, в дом пустишь? – ничуть, казалось, не смутившись, спросил он.
– Это мне подвинуться надо, – ехидно ответил я. – Ты же видишь, я на костылях…
– А если у меня разговор серьезный?
Я молча повернулся к нему спиной и направился в гостиную, где на журнальном столике стояли две стопки и тарелка с остатками закуски.
– С кем это ты? – спросил Семиряднов.
– А Свирцева заходила. Посидели, пообщались, – съязвил я.
– И что она тебе рассказала?
– Что Горожанов ее грохнул…
– Может, подсказала, где доказательства искать?
– Я – твое живое доказательство. А ты – мое. Мы оба в этом дерьме.
– Ты даже не представляешь, насколько, – с улыбкой, но всерьез сказал Семиряднов.
– Что, дело мне шить будешь?
– Какое дело?
– По Свирцевой… Или ты думаешь, что я не знаю, кто этим делом занимается?
