Кирилл Казанцев - Отпуск строгого режима
Попугай покосился одним глазом на девушку и, перебирая своими крючковатыми лапами, передвинулся под листву пальмы.
Коридор привел к стеклянной двери, которая сама открылась перед девушками.
На рецепции за стойкой стоял молодой, с пятидневной щетиной, турок в темном костюме, белоснежной рубашке и бело-красно-черном полосатом галстуке.
— Здравствуйте! — по-русски, почти без акцента поприветствовал он девушек. — Проходите, пожалуйста, сюда. — Администратор жестом показал на двери с правой стороны лестницы, возле большого аквариума.
— Здравствуйте, — кивнула ему Александра Григорьевна и двинулась, куда показывал турок.
За ней, как утята за мамой-уткой, последовали русские девушки. За дверями были ступеньки, ведущие вниз.
Актовый зал примерно на сорок-пятьдесят мест оказался на цокольном этаже здания, ниже уровня земли.
Девушки расположились на пластмассовых креслах с серой тканевой обивкой. Возле двери заняли места Варлам, Катька и Кумарной.
На сцену поднялась Александра Григорьевна, уселась в кресло перед массивным широким столом.
— Ну что? Все расселись? Всем удобно?
— Да, — зашумели девушки.
— Вот и отлично, — деловито проговорила сопровождающая. — А теперь прошу тишины.
Россиянки притихли, посмотрели на Александру Григорьевну.
Она достала из сумочки папку, из папки — бумагу со списком девушек. Положила ее на стол, нацепила очки с большими линзами и стала похожа на злобную сову.
В актовый зал в это время зашли администратор и еще два турка в гарнитурах, один смахивал на бизнесмена, второй на доктора — круглые очки в тонкой золотой оправе, ухоженные руки с длинными нервными пальцами. Турки аккуратно уселись за стол.
В зал спешным шагом вошел еще один человек — он был квадратного телосложения, со втянутой в плечи головой, скошенным лбом и выступающими надбровными дугами, отчего казалось, что он всегда смотрит исподлобья. Русские девушки невольно вздрогнули, увидев эту нелепо и дико сложенную мужскую особь.
А мужик явно с недовольным видом что-то шепнул администратору, затем тот что-то шепнул Александре Григрьевне.
— Элеонора Владиславовна очень извиняется и присутствовать сегодня вряд ли сможет. Она на деловой встрече, передала, что, в крайнем случае, опоздает, — начала сопровождающая. — Значит, нам придется начать без нее. Я сейчас буду зачитывать имена и фамилии, кого я назвала — поднимаетесь и представляетесь. Итак… Афиногенова Галина Васильевна.
— Я, — поднялась Галка-Афелия.
— Вижу, — отметила в листочке Александра Григорьевна.
Турки за столом окинули девушку оценивающим взглядом, переглянулись, кивнули друг другу.
— Хорошо, — сказал администратор, — садитесь, Галина, пожалуйста.
— Бережная Виолетта Константиновна.
— Я. — Девушка поднялась, гордо глянула на сидящих на сцене турок.
— Спасибо, садитесь, Виолетта, пожалуйста. — Администратор, казалось, хотел запомнить имена россиянок.
— Виолетта Бережная, — поставила галочку Александра Григорьевна.
Девушки вставали, садились, с нетерпением ждали, что произойдет дальше.
Через некоторое время сопровождающая прочитала:
— Елагина Екатерина Михайловна.
Екатерина не пошевелилась.
— Елагина Екатерина Михайлова, — повторила Александра Григорьевна.
Катька пропустила это мимо ушей.
Кумарной ткнул ее в бок и прошептал:
— Не выпендривайся, быстро встала.
— Не буду, — ответила она.
Тогда Кумарной попытался ее поднять. А Варлам крикнул в сторону Александры Григорьевны:
— Здесь она!
Турки посмотрели на Катьку, одинаково недружелюбно прищурились, скривили рты.
— Хорошо, — наконец сказала администратор, — видим. Приятно познакомиться.
А сопровождающая чирканула шариковой ручкой в клеточке напротив Катькиной фамилии.
Наконец перекличка закончилась.
— Все тридцать наших русских девушек здесь перед вами, — сказала Александра Григорьевна.
Она торжественно передала список администратору.
— Хорошо, — произнес тот свое любимое русское слово. — Приветствую всех вас на турецкой земле.
Турки, сидящие рядом, поднялись и зааплодировали.
Начали хлопать в ладоши и русские девушки.
Когда овации закончились, слово взяла Александра Григорьевна:
— Теперь я и сопровождающие меня Дмитрий Варламович Варламов и Андрей Никитович Квасенков с вами прощаемся. У нас рейс обратно в Москву через пять часов. Надеюсь, мы вам не надоедали и никого из вас не оставили без внимания. Сделали свое дело как надо.
— Благодарим! — подхалимски крикнула со своего места конопатая Варюха.
— Благодарим! — повторила Марианна.
— До свидания! — сказала Александра Григорьевна. — И желаю всем удачи! — Женщина поднялась со своего места и, грузно шагая, отправилась к выходу.
— Лети, сова, в свое дупло, — проговорила Наташка в сторону своей подруги. — Мне она никогда не нравилась.
— Мне тоже, — призналась Анжелка.
— Девчонки, пока! — Варлам помахал рукой в зал и тоже двинулся к выходу.
— Все, Катька, счастливо оставаться. — сказал Кумарной, встал, решил пройти около Елагиной. Катька рванула за Варламом к дверям, побежала, чтобы первой прорваться к ним. И вдруг из-за дверей вышли двое парней крепкого телосложения, одетые так же, как и остальные турки, в безукоризненно выглаженные костюмы. Они преградили Катьке дорогу, и ей пришлось отойти в зал, сесть на первый ряд.
Александра Григорьевна, а за ней Варлам и Кумарной, еще раз глянув на девушек из России, покинули зал.
— Еще раз здравствуйте! — сказал администратор, улыбнулся: — Меня зовут Балабан.
По залу пронеслась волна смешков.
— Сразу видать — балаболка, — пошутила Анжелка.
— Точно, — согласилась Наташка.
— Балабан — барабан, — кто-то сострил на дальнем ряду.
Еще несколько девиц захихикали.
Балабан не смутился, он, скорее всего, уже был знаком с такой реакцией русскоязычных на его имя.
— В Турции мужчинам дают, как это у вас называется, говорящие имена. Имена, которые несут смысл. Мое имя означает «храбрый человек». А вот это — господин Кылыч-Арслан.
— Как? — Некоторые девушки из России постарались повторить это имя, но у них это не получилось.
— Имя этого господина означает «Лев с мечом». Так что не злите его, — пошутил Балабан, — иначе голову отрубит и проглотит. — Турок улыбнулся, наверное, ему понравилась его кровожадная шутка. — Прошу запомнить, господин Кылыч-Арслан очень важный и уважаемый человек. Он финансист всего нашего предприятия.
— Ого! — Наташка внимательно посмотрела на Кылыч-Арслана. — Анжелка, как тебе этот дядя?
— Неказистый, толстый. Вон второй подбородок, видать, пробивается, — скривилась подруга. — Так, только про запас сгодится, и то после пузыря вискаря. И женат, скорее всего.
— Главное, чтобы он для нас стал финансистом, а жена его, как и у всех таких турок, сидит в своей комнате и пикнуть не может.
— А это господин Арикан — у него очень красивое имя, — продолжал Балабан, — «Кровь пчелы».
— А я и не знала, что у пчел есть кровь, — удивилась и хихикнула, ожидая, что ее шутку оценят, Виолетта.
— Это наш, а теперь и ваш доктор. Если что — он вас вылечит.
— Нам же обещали страховку! — воскликнула Галка-Афелия.
— Вот именно он этим и будет заниматься… — быстро проговорил администратор. — А это господин Башкурт — в переводе на русский — «волк, вожак стаи».
Башкурт из-под своих мохнатых бровей глянул в зал.
— Он занимается вопросами вашей безопасности.
— Да, — прошептала Наташка, — тяжелый случай.
— Ужас, — согласилась Анжелка. — Просто волколак какой-то.
— Вон там стоят охранники — его волки. С ними познакомитесь позже и ближе. А теперь слово господину Кылыч-Арслану.
«Финансист» встал. В зале послышались приветственные, но жиденькие хлопки.
Толстяк поднялся и заговорил на турецком.
Балабан начал переводить.
— В каждую из вас, на то чтобы вас найти, привезти сюда, обеспечить здесь ваше проживание и еду, а также сделать вам рекламу, господин Кылыч-Арслан вложил немалую сумму, — отчетливо произнося каждое слово, говорил администратор. — Обращаю внимание: на каждую из вас уже потрачено — послушайте — двадцать тысяч долларов. Поэтому каждая из вас уже должна господину Кылыч-Арслану эти деньги. Если кто-то их при себе имеет или имеет в банке, то просьба сообщить об этом и заплатить.
— Какие двадцать тысяч долларов? — не поняла Наташка. — Это че он несет?!
— Полный бред! — возмутилась Анжелка.
Начали возмущаться и другие девушки.
— У кого этих денег нет, их надо отработать, — продолжал Балабан.
