Кирилл Казанцев - Отпуск строгого режима
Валет встряхнул его. Во внутренних карманах что-то зазвенело.
— Шоу ми [33]. Показывай, что у тебя есть!
Валет предположил, что если он найдет у него хоть одну вещь Элеоноры, то бомжу уже некуда будет деться.
— Тшимди… Бакмак [34], — сказал бомж.
Он начал выкладывать свое богатство: пару потертых мобильников, которые явно подобрал на улице, наручные часы с порванным ремешком, пару цепочек, разные сережки, серебряное кольцо — все вещи явно были найдены на пляже…
— Че ты мне показываешь фигню! — заорал на него Валет и схватил за руки.
И внезапно карманник понял, что руки у «батюшки» слабые, какие-то сухие и тонкие. Они нанести такой сокрушительный удар, от которого звезды пошли кругом над головой, просто не могли.
— Бэн алмади! Алла тшахитир! [35] — снова затарабарил бомж. — Ай ноу тэйк бэг лэди [36] …
— Так ты точно не брал? — спросил Валет, хотя уже сам знал ответ на этот вопрос.
— Онлар да бен леди бэг алмишти дут-шундум… [37] — «Батюшка» жестами показал, что его били и тоже спрашивали насчет женской сумки, такой, как висела у Валета.
— Те парни тоже искали похожую женскую сумочку? — догадался карманник. — А это им зачем? И откуда что знают?
«Батюшка» опять что-то заговорил на своем, тронул Валета за плечо. Тот быстро сбросил его руку:
— Па-ашел ты!..
Валет быстро развернулся и начал подниматься по дороге, ведущей из карьера к шоссе.
«Сколько же по здешним пляжам ползает похожих бомжей в скуфейках и «рясах» и копается в урнах», — подумал вор-карманник.
Теперь его задачей было проветрить одежду на горном ветру и постараться поймать попутку, которая подбросит в Сиде.
20
Автобус с русскими девушками, прошедшими кастинг в рекрутинговом агентстве «Турмалин», из международного аэропорта в Анталье выехал в сторону Сиде, однако вскоре повернул на восток от моря, на извилистую дорогу, что уходила в глубь Малой Азии.
Изрядно выпившая Марианна затянула песню:
Вот кто-то с горочки спустился,
Наверно, милый мой идет.
На нем защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведет…
Половина автобуса подтянула повтор:
На нем защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведет…
Уже Марианна и Виолетка «мяучим» дуэтом продолжили:
На нем погоны золотые
И яркий орден на груди…
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути…
И уже большинство голосов загремели хором, в котором прорывались нестройные басы Варлама и Кумарного:
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути…
Только песня закончилась, как послышались всхлипы. Это распустила нюни Варюха. Вытерев размазанную тушь, она вдруг хрипатым голосом а-ля Распутина затянула:
Ромашки спрятались, поникли лютики,
Когда застыла я от горьких слов.
Зачем вы, девочки, красивых любите?
Непостоянная у них любовь!
Пол-автобуса подхватило и эту песню:
Зачем вы, девочки, красивых любите?
Непостоянная у них любовь!
Варюха встала и, как будто с испорченным трансформатором в глотке, продолжила:
Сняла решительно пиджак наброшенный,
Казаться гордою хватило сил.
Ему сказала я: «Всего хорошего!»,
А он прощения не попросил.
Автобус катил по горной дороге, и водители встречных машин удивленно рассматривали его пассажирок, которые качали головами и широко раскрывали рты:
Зачем вы, девочки, красивых любите?
Одни страдания от той любви!
— Эх, бабы, бабы. Все наше горе от несчастной любви, — подытожила конопатая Варюха и вытерла нос рукой.
— А есть ли она, эта любовь? Вот сколько живу — не видела, — сказала Марианна. — Ищу ее по свету, ищу в России, в Москве, в Турции — нету.
— Неправда, есть! — снова заговорила Варюха. — Есть, только мужики все козлы!
— Да, это правда, — согласилась Виолетка. — Мой забомбил ребенка, и теперь ищи его — ветра в поле. Мужики пи…доболы!
— Эй, вы там, тихо! — проревел Кумарной.
— Нормальных мужиков, — встряла Вероника, — или убьют, или посадят. Есть у кого что выпить?
— Все в самолете вылакали, — ответила ей Марианна.
Тогда Вероника начала свою песню:
Таганка — все ночи полные огня…
И тут же оборвала и уставилась в окно.
— Вот напились девки, — сказала Анжелка, сидевшая с Наташкой ближе к передней двери.
— Своими воплями всех турков распугают, — кивнула Наташка.
— А давай мы свое споем. А то орут старье всякое, — предложила Анжелка.
— А чего петь-то?
— Сейчас.
Анжелка набрала в легкие воздуха и громко завопила:
Каменная леди, ледяная сказка,
Вместо сердца камень, вместо чувства маска —
И что? Больно все равно,
Одинокой кошкой, вольным диким зверем,
Никогда не плачет, никому не верит —
И что? Больно все равно…
Уже почти весь автобус заревел:
Одиночество — сволочь, одиночество — сука,
Я не чувствую сердца, я не чувствую руку,
Я сама так решила, тишина мне подруга,
Лучше б я согрешила, одиночество — мука.
А затем стенки, окна и потолок автобуса содрогнулись — водитель нажал на тормоз и глянул в салон, в котором все без исключения индивиды женского пола изо всех сил закричали:
Одиночество — сука!
Не закричала разве что Катька. Она прошептала это одними губами. Катька сидела под присмотром Кумарного сбоку и Варлама спереди, смотрела вдаль на горы, очертания которых виднелись над дорогой.
— Тихо, пошалюйста, — вежливо попросил водитель и прибавил газу.
Автобус катил по блестящей от южного солнца раскаленной дороге. Но в салоне было прохладно от работающего кондиционера.
Вскоре автобус свернул с главной дороги на узкую боковую.
Александра Григорьевна в микрофон проговорила:
— Внимание, подъезжаем к гостинице. Она небольшая, но уютная. У каждой девушки будет свой номер.
— Как это? — удивилась Наташка. — А двухместных нет?
— Двухместных не предусмотрено, — строго ответила Александра Григорьевна.
— А если я хочу жить с подружкой? — снова заговорила Наташка.
Сзади нее заржали несколько кобылиц.
— Не беспокойтесь. Номера комфортные. Вначале собираемся в актовом зале. Там вас встретит известная вам Элеонора Владиславовна. Отметит по списку, расскажет, что делать, кого куда предварительно распределили. Если кому что не понравится, сразу же можете все высказать. Затем пойдете на рецепцию, вам выдадут магнитные карточки — это ключи. Выдаются под подписку. Смотрите не потеряйте. За восстановление возьмут деньги. За порчу имущества, если будете на стенах, тумбочках, подоконниках что-то писать, — штраф. Понятно?
— Понятно, — фыркнула Марианна. — За свои косяки везде нужно расплачиваться.
— Ага, буду сейчас в лифте корябать «Здесь была я», — буркнула Вероника.
— Сколько дней мы проведем в этой гостинице? — спросила Галина-Афелия.
— Кто как. Кого через сутки заберут на работу, кого немного позже. Это зависит от оформления документов, — объяснила Александра Григорьевна.
— Ради этих документов у нас паспорта забрали? — спросила Галка-Афелия.
— Да. Юристы этим занимаются, но мы же не можем нанять юриста на каждую клиентку отдельно — это чрезвычайно накладно. И вы не знаете ни местных законов, ни турецкого языка.
— И сколько девушек обслуживает один юрист? — встряла Анжелка.
— Это смотря по какому профилю он работает. Вам все расскажут и покажут. Поживете в гостинице, к вам приедут представители заинтересованной стороны вместе с юристом, — отвечала Александра Григорьевна.
— Ага, значит, это такой сборный пункт-распределитель, — догадалась Виолетка.
Автобус подрулил к серому пятиэтажному зданию с железными дверями — тому самому, в которое за пару часов до этого зашел турок-громила.
Поднялась гидравлическая дверь, автобус на малой скорости заехал внутрь и оказался в длинном боксе.
За автобусом сразу же опустилась дверь.
— Выходим организованно. И сразу же проходим на рецепцию, а там — в актовый зал. Багаж возьмете потом. Вам помогут его донести, — руководила Александра Григорьевна.
Она сама пошла вдоль стены бокса, за ней одна за другой, выстроившись гуськом, засеменили девушки. В самом конце шли Варламов и Кумарной, который крепко держал под руку Катьку. Процессия зашла в небольшой стеклянный коридор, над которым свисали ветви пальм.
— Смотри — попугай! — воскликнула Анжелка.
— Точно. Красавец! — сказала Наташка, помахала ему рукой. — Попка дурак! Попка дурак.
