Владимир Колычев - Мент без ценника
– Не надо на меня смотреть, Степа, – усмехнулся Богдан. – Ты по сторонам зыркай. И на штрафстоянку за машиной не торопись. Стоянка охраняется неважно, честно говоря. Мало ли какую гадость под мотор подложили. Завел мотор, и ты уже на небесах…
Вяткин внял совету и настороженно осмотрелся по сторонам:
– Что-то я тебя не понимаю, лейтенант.
– Да все ты понимаешь. Думаешь, тебя за красивые глаза из-за решетки выдернули? Нет… Тебе куда ехать надо? Давай такси возьмем, я тебя провожу.
– Тебе что, заняться, начальник, нечем?
– Я преступниками, Степа, занимаюсь. Ты как раз по моей части. Только я на тебя сейчас как на жертву смотрю…
– Какая жертва? О чем ты?
– Я мог бы назвать тебя жертвой аборта, если это тебе понравится. Но я не стану тебя обижать. Зачем?.. Ты жертвой своего Быхалова можешь стать. И ты это прекрасно знаешь…
Богдан направился к дороге, и Вяткин, как привязанный, пошел за ним.
Городовой торопился, чувствуя подвох, потому и не успел переодеться в гражданку. Но пистолет у него под кителем, за поясом, так что если вдруг что…
Машина остановилась почти сразу. Все-таки еще осталось в народе хоть какое-то уважение к милиции, к форме. Но не у Вяткина.
– А у тебя что, начальник, своей машины нет? – спросил он насмешливо.
Богдан велел ему сесть на переднем сиденье, а сам устроился сзади. Так легче было держать его под контролем. Мало ли…
– Пока не заработал.
– С твоей зарплатой до пенсии не заработать.
Вяткин посмотрел на водителя в ожидании поддержки. Но тот и не думал смеяться над Богданом вместе с ним.
– Куда едем? – спросил немолодой уже мужчина с жестким ежиком седых волос.
Вяткин глянул на часы:
– Давай на лакокрасочный, к проходной.
Богдан дождался, когда машина тронется, обернулся посмотреть, не направился ли вслед за ним какой-нибудь автомобиль, и только затем спросил:
– Зачем тебе на лакокрасочный?
– А то ты не знаешь!
– Тебе не об Инне нужно думать. Тебе о себе подумать надо.
– Да со мной все в порядке, начальник. Вот у тебя беда. И меня закрыть не смог, и девчонку придется возвратить…
– Я с тобой нормально хотел поговорить, – покачал головой Богдан. – А ты нарываешься.
– А что, Инна твоя вдруг стала?.. Слышь, мужик, прикинь, какая ситуация! Этот мент меня закрыл, а сам с моей девчонкой крутит!..
Богдан легонько тронул водителя за плечо и велел остановиться.
– Давай, Степа, выходи, – потребовал он, когда «жигуленок» замер на обочине дороги.
– Да мне и здесь хорошо.
– Выходи! Выходи! – поддержал Богдана водитель.
Ему явно не хотелось оставаться наедине с уголовным элементом.
– Слышь, мужик, я тебе плачу, ты меня вези!
– Я тебя сейчас задержу, Вяткин, – пригрозил Богдан. – За хулиганство!
– Ну, это вы умеете, господа менты…
Выходя из машины, Богдан снова осмотрелся. Ни одна из следующих за ними машин не остановилась. Значит, никто за ними не следил. Хотя уверенности в том нет.
– Что, не хочешь ехать за Инной? – доставая из пачки сигарету, спросил Вяткин. – Боишься, что она со мной уйдет?
– А кто тебе сказал, что я отбил у тебя Инну? – Городовой внимательно посмотрел на него.
– Никто. Сам догадался, – заметно растерялся мужик.
– Врешь. Адвокат тебе сказал. Ты через него с Быхаловым общался. Он мог бы заплатить тебе, но потратил деньги, чтобы вытащить тебя на свободу. А зачем?..
– А затем, что мы с ним друзья!
– Он и с Костылиным дружил, – усмехнулся Богдан. – Так где сейчас Костылин? И где будешь ты?..
– Ты не за меня переживай, лейтенант, а за себя. Я хоть и не злопамятный, но за Инну спрошу.
– Только этого и жду! – хищно сощурился Богдан. – Буду рад встрече на узкой дорожке. Только ты с нее уже не сойдешь… Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому. Если хоть один волос упадет с головы Инны, я тебя из-под земли достану. И убью. Без всякой попытки к бегству и сопротивлению. Я тебя предупредил.
Вяткин не побледнел, с лица не сошел, но взгляд его стал растерянным:
– А что значит «по-хорошему»? Инну не трогать?
– Инна здесь ни при чем. Если она сама захочет к тебе уйти, держать ее не буду. Дело в Быхалове. Убить он тебя может. А ты мне нужен, Степа, как свидетель и как исполнитель убийства. Поэтому я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…
– Ничего у тебя не выйдет, начальник. Тебя переиграли. У тебя нет доказательств.
– Я умею ждать, Степа. Поверь, рано или поздно твой Быхалов проколется, и тогда я и возьму его за жабры. Но боюсь, что ты к этому времени будешь уже в могиле…
– А ты за меня не бойся, начальник. Я своих не продаю, и Витя об этом знает. Так что со мной ничего не случится…
– Я тебе все сказал, Степа.
Богдан повернулся к Вяткину спиной и направился к отделению. На пути в двух-трех шагах находился ларек со стеклянной витриной, в которой хоть и тускло, но все-таки отражался его противник. Одно неосторожное движение с его стороны, и Богдан схватится за пистолет. Пусть это будет всего лишь провокация, он все равно сделает это. Стрелять не станет, но Вяткина напугает. Пусть эта сволочь знает, что с ним на узкой дорожке лучше не встречаться.
Но Вяткин не полез за ножом. И камень с земли подбирать не стал, чтобы швырнуть его в Богдана. Он просто повернулся к нему спиной и быстрым шагом направился к универсаму, стараясь как можно скорей раствориться в толпе. Сейчас его больше заботила собственная безопасность, чем выяснение отношений на почве ревности и личных обид…
И еще он мог отправиться на лакокрасочный завод, но Богдана это не пугало. Инна взяла отпуск за свой счет и сейчас находилась у него дома. А туда Вяткин не сунется. Даже если знает адрес…
Глава 16
Люди боятся после смерти попасть в ад. И только немногие понимают, что чистилище – это и есть земная жизнь. Люди попадают сюда за грехи, допущенные на том свете, они мучаются здесь и страдают, искупая свою вину. Егор знал это точно, потому что уже побывал на том свете. Он витал над какой-то незнакомой планетой с двумя небесными светилами вроде Солнца, с высоты птичьего полета видел красивые города, утопающие в цветущих садах, необычной формы здания со стеклянными крышами. Он хотел попасть в один из таких городов, но, пытаясь спуститься вниз, каждый раз поднимался все выше. Он покончил жизнь самоубийством, и силы небесные не пускали его в райские сады.
И хорошо, что жизнь вернулась в его остывающее тело. Спасибо тюремным врачам, которые вовремя смогли сшить ему вены. Еще бы чуть-чуть, и оставшейся крови не хватило бы для того, чтобы выжить. А донорской крови в тюремной больнице просто не было, и условий для переливания – тоже. Донорская кровь нашлась, но только на следующий день после того, как он оказался на больничной койке. Однако выживший организм справился с кровопотерей своими силами…
Егор вернулся в ад. А душа Петра так и витает в облаках над райской планетой. Он умер, а у Егора появился шанс спуститься в Эдем. Для этого нужно немного – всего лишь умереть своей смертью. А убьют его в аду, врата в которые открывает надзиратель. Больничка позади, впереди тюремная камера. Но Егору совсем не страшно. Его ждет жестокая расправа, но чем страшней будет смерть, тем верней он попадет в райский сад и получит вечную прописку в апартаментах под прозрачной крышей. С высоты он видел красивых девушек, одна из них может стать его Евой на веки вечные…
Камера не очень большая, и людей не так уж много. Шконки в три яруса, но есть свободные места. Это плохо. Егору прочили перенаселенную камеру, где арестанты спят по очереди. Там его уж точно прикончат…
Он бросил свернутый матрас на свободную шконку на втором ярусе, туда же бухнулась и сумка.
– Ничего себе заява! – донесся откуда-то из блатного угла голос.
Но Егор даже не глянул в ту сторону. Какая разница, как выглядит его смерть?
– Братва, да это дупло ходячее! – в предвосхищении кровавого зрелища восторженно протянул знакомый голос.
Только тогда Егор заметил, как со шконки поднимается Сева, один их тех уголовников, что чморил его на сборке. Марата, Жука и Юрца здесь вроде бы не было, но с Егором расправятся и без них. Вон уголовные рожи со шконок скалятся, и еще три блатаря за столом сидят, вроде бы в карты перекидываются, а смотрят на него. Сейчас Сева покажет веселый номер, а потом вся толпа набросится на жертву и убьет ее.
– Ну, здорово, дупло!
Егор, казалось, не замечал Севу с его ужимками. С непроницаемым лицом, смотрел куда-то мимо него.
– Ты чо, в натуре, узлов наглотался? – заорал уголовник.
Но Хромцов не реагировал на него, и Севу это взбесило.
– Я с кем разговариваю, дырявый?
Егор вдруг понял, что Сева не ударит его. Он станет прыгать вокруг него, кричать, оскорблять, но бить не будет. А ему нужно, чтобы все закончилось поскорей. Значит, надо форсировать события.
И он сам ударил Севу. Без всякого напряжения взмахнул правой рукой так, будто в ней была дирижерская палочка, выбросил вперед расслабленную кисть, которую в момент удара безотчетно сжал в кулак. Рука должна была угодить в препятствие, но нет, он вытянул ее до упора и даже слегка провалился вперед. Неужели промазал? Но почему тогда Сева валится с ног, хватаясь руками за отбитую челюсть? Да и момент удара Егор почувствовал. Было столкновение с препятствием, только какое-то незначительное.
