Владимир Колычев - Мент без ценника
Быхалов поступил очень умно. Он послал к Вяткину своего адвоката, который и выступил посредником. И советчиком, что, в общем-то, закономерно по роду его деятельности. Потому и отказался Вяткин от своих показаний. А Петухов, конечно же, принял его сторону. Возможно, без подкупа здесь не обошлось. Быхалов – человек состоятельный, и дорого может заплатить за свою свободу…
– Ну, что ты молчишь, Городовой?
– А что я могу сказать? – пожал плечами Богдан. – Правда ваша, товарищ подполковник. Только женщина здесь ни при чем. У меня свидетель есть, он видел Вяткина в момент убийства Костылина. С ножом его видел…
– Где этот свидетель?
– Запугали свидетеля. Боится она показания давать. И на опознание не явилась.
– А может, и не было никакого свидетеля?
– Был. Я с ним при свидетелях разговаривал. Женщины все слышали, они могут подтвердить.
– Какие женщины?
– Соседки свидетельницы. Она им рассказывала, как убийца ей на дороге попался. Я вмешался, стал расспрашивать, кое-какие приметы этого человека узнал. Она потом отказалась фоторобот составлять, но приметы я запомнил. Потому и на завод пошел. Ведь ясно же, что Костылина и Сысоева одним ножом убили. Я на убийцу Костылина через Сысоева пытался выйти…
Стараясь не вдаваться в подробности, Богдан рассказал, как познакомился в отделе кадров с Инной, как потом появился человек с приметами преступника. Но про краденый кулон ничего не сказал. Не хватало еще, чтобы Инна крайней осталась.
– Ну, приметы приметами, но это не повод, чтобы человека за решетку бросать, – нравоучительно изрек Петухов.
– Не повод, – согласился Богдан. – Но там другой повод был: вооруженное нападение на представителя власти…
– В данном случае ты власть не представлял.
– Не представлял. Но это не значит, что меня можно убивать… В общем, я крутанул Вяткина. Сказал, что есть свидетель, он поверил. А потом, все на нем сходилось…
– Что сходилось?
– Вяткин с одним товарищем срок мотал. А позже этот товарищ его к себе на работу взял, в фирму «Петроль». Этому товарищу выгодна была смерть Костылина, потому что сейчас он его место занимает. Быхалов его фамилия. Это на него работал Вяткин. И Вяткин, и Громов, и Мелоян…
– Я не знаю никакого Быхалова, – нахмурился Петухов. – Но что-то мне подсказывает, что ты, Городовой, стал жертвой собственных фантазий.
– Так следственные версии с фантазий и начинаются, – грустно усмехнулся Богдан.
Он понимал, что проиграл эту партию. Нет у него против Вяткина веских доказательств. А там, где замешаны большие деньги, слова – слабый, никчемный аргумент.
– Да, но Вяткин с твоими фантазиями не согласен.
В ответ Богдан промолчал.
– В общем, ситуация такая, Городовой. Обвинение Вяткину мы предъявить не можем, трое суток уже прошли, поэтому мы вынуждены его отпустить.
– Как отпустить? А нож? Я изъял у него нож, который по всем признакам классифицируется как холодное оружие.
– А твои действия, Городовой, классифицируются как злоупотребление своим служебным положением. Это уголовная статья: до трех лет лишения свободы!
– И что?
– Мы же не заводим против тебя уголовное дело.
– Вы предлагаете мне сделку?
– Сделку?! – вытянулся в лице Петухов. – Какую сделку?
– Ну, вы не заводите дело против меня, а я не возражаю против того, чтобы выпустили Вяткина, – пожал плечами Богдан.
– Ты в своем уме, Городовой?! – взвыл подполковник. – Какая сделка?! У нас что здесь, фондовая биржа?.. Сделку ему предлагают!.. Возомнил о себе! Возразить он может!.. Вяткина мы выпускаем. И никто перед тобой оправдываться не собирается!
– А холодное оружие? Как же двести восемнадцатая статья? Я уже не говорю про угрозу оружием…
– Это был просто нож, в котором отсутствует фиксация лезвия. Есть заключение экспертизы на этот счет.
Измайлов на последнем году своей службы способен был на такое заявление. Но он хотя бы глаза в сторону отвел. А Петухов смотрел на Богдана нагло и даже с насмешкой.
Не хотелось даже думать, что начальник договорился с экспертами, которые сделали подложное заключение. Сначала сломали нож, а потом признали его негодным… Но ведь так все и произошло. И при всем своем желании Богдан ничего не докажет. Еще и отношения с экспертами испортит. А этого, увы, делать никак нельзя…
– Ну, если есть заключение экспертизы, – презрительно усмехнулся Богдан.
– А тебе что-то не нравится, Городовой?
– Нравится. Мне всегда нравилось, когда преступника на свободу выпускаем. Нас даже в школе милиции учили этому радоваться. Невинных за решетку, а виноватых – на свободу… Хорошо работаем, товарищ подполковник. Как это может мне не нравиться?
– И кто это у нас невинный?
– Гражданин Хромцов. Его банально подставили. Вяткин сам в этом признался.
– Где протокол с его признаниями?
– Нет ничего.
– Где доказательства того, что нож был подброшен?
– Есть только предположения…
– Все, свободен, Городовой!.. Или у тебя нет работы?
– Работы хватает.
– Вот ею и занимайся. И скажи спасибо, что я не влепил тебе несоответствие…
«Спасибо» Богдан говорить не стал. Он уже повернулся спиной к начальнику, когда вдруг открылась дверь и в кабинет вошел следователь прокуратуры. Это был высокий статный мужчина, в отглаженном кителе, подтянутый, щеголеватый. Вряд ли ему больше тридцати лет, но звание у него для своего возраста солидное – младший советник юстиции. В милиции он был бы майором.
– Разрешите, товарищ подполковник?
Он обратился к Петухову, но глянул на Богдана. Снисходительно посмотрел на него, с насмешкой – дескать, ему вовсе не обязательно спрашивать разрешения у какого-то милицейского подполковника. Что уж тут говорить про лейтенантишку.
Городовой тоже был в форме. Такой же отглаженной и отутюженной, как того требовал Петухов, но на погонах всего две маленькие звездочки. Хотелось бы иметь и больше звездочек, и покрупней, но, похоже, не видать Богдану продвижения по службе.
– Да, конечно… Городовой, задержись. Это к тебе, – с фальшивым сочувствием глянул на Богдана Петухов.
Он мог бы отправить его вместе со следователем в кабинет Городового, но предложил им остаться в своем. Потому что хотел быть свидетелем предстоящего разговора.
Богдан знал этого щеголя. Он проводил прокурорскую проверку по факту применения оружия. Но сейчас разговор зашел совсем о другом. Оказывается, в прокуратуру поступила жалоба от гражданина Вяткина, который жаловался, что лейтенант Городовой избивал его, понуждая к даче показания.
– Как вы все это объясните, товарищ лейтенант? – спросил следователь, чуть ли не с презрением глянув на Богдана. Он разжал пальцы, и листок спланировал на лакированную поверхность приставного стола.
– Зачем объяснять? – язвительно сказал Богдан. – Все это уже в прошлом. А в настоящем гражданин Вяткин выходит на свободу. Так что на меня можно не давить, все равно преступник будет на свободе.
– А кто на вас давит, товарищ лейтенант?
– Значит, вы согласны с тем, что Вяткин – преступник?
– Не надо передергивать, товарищ лейтенант!
– Не надо делать глупости, товарищ младший советник юстиции. Что вы мне здесь предъявляете? Где заключение экспертизы? Где свидетели?..
– Есть заявление гражданина Вяткина. Мы обязаны на это отреагировать.
– Реагируйте, – сложив на груди руки, усмехнулся Богдан.
Всем своим видом он давал понять, что не собирается отвечать на глупые вопросы.
– Вам придется написать объяснительную.
– Напишу.
Казалось бы, Петухов должен был выпроводить Богдана, чтобы он написал объяснительную в своем кабинете. Но нет, начальник РОВД молча подал ему лист бумаги и ручку.
Богдан учуял в этом подвох, поэтому не стал затягивать с писаниной. Да и какие там могли быть подробности? Да, допрашивал Вяткина, но запрещенные методы допроса к нему не применял. Все, точка.
Следователь прочел его показания с кислым видом, сунул бумагу в свою папку.
– Что еще? – спросил Богдан.
– Хотел бы предупредить вас, товарищ лейтенант, что мы будем за вами наблюдать. И не советую вам в своей работе выходить на рамки закона.
– Я сам этого себе не советую. Что еще?
– Городовой! – грозно сказал Петухов и хлопнул по столу ладонью.
Огрызаться Богдан не стал: время поджимало.
Следователь ушел, но подполковник Богдана не отпускал. Сначала он прочел лекцию о недопустимости противоправных методов работы и только тогда показал на дверь.
И все-таки Петухов не достиг своей цели: не успел Вяткин далеко уйти. Богдан остановил его уже на улице.
– Не торопись, Степа! – с непроницаемым лицом осадил он его. – Где твоя машина? На штрафстоянке?
– Допустим. – Вяткин глядел на него напряженно, исподлобья.
– Не надо на меня смотреть, Степа, – усмехнулся Богдан. – Ты по сторонам зыркай. И на штрафстоянку за машиной не торопись. Стоянка охраняется неважно, честно говоря. Мало ли какую гадость под мотор подложили. Завел мотор, и ты уже на небесах…
