Виктория Платова - Купель дьявола
Первым на представительской лужайке появился Лавруха с довеском в виде Херри-боя. Херри-боя, с которым я уже распрощалась навсегда.
— Алексей Титов. Лаврентий Снегирь, — представила я друг другу Леху и Снегиря. — Поздоровайтесь, мальчики.
Мальчики пожали друг другу руки.
— А второй — и есть твоя подруга? — ревниво спросил Леха.
— Подруга будет позже. Это Ламберт-Херри Якобе из Голландии. Крупнейший специалист по творчеству Лукаса ван Остреа. Он был на аукционе.
Херри-бой застенчиво улыбнулся.
— Отлично. Вы ведь мне расскажете о картине, Ламберт-Херри? — Леха увлек Херри-боя в сторону, а я набросилась на Лавруху
— Какого черта ты его привез?!
— Он умолял… Говорил, что ему нужно последний раз взглянуть на картину. Что он не может уехать, не попрощавшись с ней. И так далее.
— Завидная страсть. Ладно. Голландец нам тоже не помешает. Пусть потешит публику средневековыми страшилками. Непонятно только, где Жека.
За Жекой полтора часа назад был послан верный Жаик.
— Ты все-таки ее уломала?
— Думаю, будет хороший повод помириться…
— Н-да… — Лавруха посмотрел на стадо власть предержащих, пасущееся неподалеку, и опрокинул в себя шампанское. — Неплохо ты устроилась, старуха. И такое стремительное восхождение. Некоторым на подобные вещи и жизни не хватает.
— Будем считать, что мне повезло, — просто сказала я и помахала рукой появившейся на лужайке Жеке. — А вот и наш несгибаемый железный Феликс!
— Явилась. Ладно, пойду послушаю умных людей…
Холодно кивнув Жеке, злопамятный Лавруха отделился от нас и направился к стае мужчин. Спустя минуту он уже весело болтал с одним из гостей. Тем самым, который всучил мне приглашение на выставку “Нефтекомплексы и оборудование для нефтеперерабатывающих заводов”.
— Ну, как ты? — спросила я у Жеки. — Почему так долго?
— У Лаврухи-младшего понос. А Катька целую сцену закатила. Еле уговорила Ларфу, чтобы отпустила меня на полтора часа… Ты же знаешь, какой вздорный характер у старухи…
Блокадница Лариса Федоровна, законсервировавшаяся на семидесяти, хотя ей недавно исполнилось восемьдесят три, славилась особой неуживчивостью. Ларфой ее называли все мы — это прозвище приклеилось к старухе с легкой руки Снегиря.
— А где твой парень? — полюбопытствовала Жека.
— Он сейчас подойдет.
Что-то странное произошло со мной — я вдруг увидела Жеку пресыщенными глазами титовских гостей: простенькое летнее платье из ситца, обгоревшее лицо, жидкие брови и стриженные под корень ногти. Из босоножек, которые мы вместе покупали в позапрошлом году, торчали пальцы. Во все стороны, черт их дери!..
— Идем, переоденешься, — шепнула я Жеке.
— Зачем?
— Здесь большие шишки… Неудобно, — лучше бы я этого не говорила.
— Ты что, стыдишься меня, Катька? — с обидой в голосе спросила Жека.
— С ума сошла! — я обняла ее за плечи. — Я думала… Может быть, в моем тебе будет удобнее…
— Которое женишок прикупил? — Жека уже выстроила линию наших взаимоотношений с Титовым, она видела меня насквозь. — Нет уж, лучше я в своем останусь. Буду шокировать твои денежные мешки.
Она взяла с подноса бокал с шампанским и залпом выпила.
— А где этот черт? Лавруха?
— Где-то здесь был.
— Пойду его искать. Все равно мириться надо…. Жека отошла от меня, нелепая и грациозная одновременно. И снова гаденькие мысли зашевелились во мне — мысли, которых я никогда себе не прощу. Не нужно было ее приглашать. С поносом ее детей и покосившейся дачкой (пятьдесят долларов в месяц).
Вечер катил по накатанной колее, а я с легкостью исполняла роль хозяйки богатого поместья. После очередной порции коньяка кому-то из гостей пришла в голову светлая мысль отправиться на залив и поплескаться в теплых волнах. Эта мысль была поддержана только после мартини. Языки и галстуки гостей развязались сами собой, даже Жека осмелела и почти естественно влилась в небольшую, но дружную мужскую компанию.
— У тебя милая подруга, — шепнул мне Титов. — Очень непосредственная.
— Кто это с ней?
— Бородин, из мэрии. Нужный человек. Ведает арендой… Непосредственные пейзанки вполне в его вкусе.
Я не одернула зарвавшегося Леху, напротив — гаденько хихикнула. Он обнял меня.
— Черт возьми, ты дивно хороша…
Я и сама знала, что хороша; несколько раз я ловила откровенно похотливые взгляды титовских гостей. Крепись, Кэт, это всего лишь оборотная сторона медали.
И все же без эксцесса не обошлось: изрядно набравшийся Лавруха опрокинул на меня чашу с пуншем. Напрочь забыв о светскости, я огрела Снегиря по спине.
— Измарал мне платье, гад! — прошептала я. — Четыреста долларов…
— Да ладно тебе, Кэт… Подумаешь, платье изгваздал. У тебя таких платьев вагон будет. Главное, что репутация осталась неподмоченной. Ты голландца не видела?
— Нет, а что?
— Если увидишь — передай, что его ждут. Общество жаждет услышать лекцию о средневековых живописных ужасах.
— Хорошо, передам.
Проклиная все на свете, я потащилась наверх — переодеться.
…В доме было пустынно. Приближающиеся сумерки придали ему таинственность, и я почувствовала себя женой Синей Бороды. Наверняка в этом доме есть комната, куда никто никогда не заходил… Я уже сутки здесь, но так и не изучила его до конца, хотя меня можно упрекнуть в чем угодно, но только не в отсутствии любопытства. Я прошла на кухню, выпустила из кладовки обиженного Пупика, взяла его на руки и поцеловала в мокрый нос.
— Ну, Пупий Саллюстий Муциан, все обстоит великолепно, ты как думаешь?
У Пупика не было никаких мыслей по этому поводу, и он попытался шваркнуть меня лапой по щеке.
— И ты туда же, — вздохнула я и выпустила из рук вздорного кастрата.
Поднявшись на второй этаж, я все-таки не удержалась. В конце коридора, в незапертом кабинете, на специальной подставке стоял миллион долларов. Никому сейчас не нужный. Самый обыкновенный вибратор для удовлетворения похоти. В конце концов, и стремление к власти, и стремление к богатству, и чрезмерное честолюбие — это всего лишь человеческая похоть, не больше…
Войдя в кабинет, я несколько минут простояла возле слабо освещенных “Всадников Апокалипсиса”. В изможденном жарой начале ночи они были еще более прекрасны и яростны, чем обычно. Имела ли я право присвоить их себе? Стать судьей их финального заезда, где так явно лидировал бледный конь Смерти?..
Легкий шорох за спиной заставил меня вздрогнуть.
Я обернулась. В углу, сжавшись в комок на кресле, сидел Херри-бой. Он все еще не мог оторваться от своих “Всадников”, он сам был готов вести их коней под уздцы куда угодно. Лучше всего — в Мертвый город Остреа…
— Вы напугали меня, Херри, — укоризненно сказала я.
— Простите, — он произнес это совсем без акцента, но я даже не удивилась этому. Две недели бесплодного ожидания сделали свое дело. Его обожаемый Лукас остается в России, и теперь нужно учиться общаться с ним на русском…
— Вас ищут, Херри.
— Меня?
— Общество хочет послушать маленькую лекцию о Лукасе Устрице.
— Я не знаю… — Херри-бой вжался в кресло.
— Давайте, Херри. Это доставит вам удовольствие.
Удовольствие ниже среднего, если учесть количество выпитого гостями, но я не стала об этом распространяться. Меньше всего Херри-бою хотелось оставлять картину без присмотра, но я была хозяйкой, а со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Пока я уламывала несчастного голландца, дверь скрипнула и в кабинет, помахивая хвостом, вбежал Пупик, еще один почитатель творчества Лукаса Устрицы.
Пупик по-хозяйски прошелся по кабинету и развалился на полу перед картиной.
— Вы идете, Херри? — спросила я.
— Да, конечно…
Больше всего Херри-бою хотелось оказаться на месте кота, я это видела. Но и гнать голландца в шею из кабинета я вовсе не собиралась. Оставив два тела на поле брани, я отправилась в свою комнату.
Переодевшись и наскоро подправив макияж, я нап правилась к двери, дернула ручку.
И с удивлением обнаружила, что дверь заперта.
Уж не Леха ли решил надо мной подшутить?
— Кончай свои шутки, — строго сказала я.
За дверью было тихо. Только в конце коридора были слышны чьи-то торопливые шаги. Я еще раз подергала ручку и нервно рассмеялась. Ситуация выглядела совершенно нелепой, если учесть, что до моего появления здесь двери в спальню не запирались вообще. Вчера, после того, как мы с Лехой были застуканы Дементием в самых недвусмысленных позах, я сама настояла на том, чтобы к двери в спальню был придан ключ. Но такой прыти от Лехи я не ожидала. ,
— Открой! — снова попросила я.
И снова — никакого ответа.
— Идиот, — крикнула я и, подумав, добавила:
— Идиоты!..
Тишина.
Я заходила по спальне, потом подошла к окну и забарабанила пальцами по пуленепробиваемому стеклу. Никакого намека на старые добрые шпингалеты, лишь гладкая поверхность и тихий шум работающего кондиционера. Черт бы тебя побрал с твоими двумя покушениями!..
