Леонид Млечин - Поздний ужин

— А какой он — молодой, старый?

— Наверное, не очень молодой, — сказал Борис. — Я его никогда не видел. Только по телефону с ним говорил. Говорил, говорил — да и уговорил.

Он рассмеялся и обнял Ларису, руки его скользнули вниз по ее телу.

— Ну не сейчас, глупыш, — отстранилась она.

Часа в три у ворот остановилась черная машина.

Из нее вышел сравнительно молодой человек в кожаной куртке. Иван и Борис бросились к нему:

— Федор Андреевич, рады вас видеть! Легко нас нашли? Не заплутались?

— Да я всю жизнь за рулем, — улыбнулся гость.

Иван подхватил его под руку:

— Федор Андреевич, сразу к столу! Заждались. Все готово, шашлыки горячие, водка холодная.

Борис указал на Соню и Ларису:

— А вот и наши хозяйки, которые нам по сто грамм без вас не разрешили. «Пока Федор Андреевич не приедет, говорят, ждите».

— Ну, такому напору сопротивляться бесполезно, — развел руками гость.

Все сели за стол. Иван разложил шашлыки по тарелкам, Борис налил водку мужчинам и вино женщинам и произнес первый тост:

— Давайте выпьем за человека на своем месте, у которого все получается, которого все любят и уважают. За Федора Андреевича!

Все крикнули «ура!» и дружно выпили.

Федор Андреевич произнес ответный тост:

— Однажды человека, приехавшего в Китай, повели показывать кладбище. И он с удивлением увидел, что похороненные там люди жили очень мало: один — три дня, другой — два дня, третий — вообще несколько часов. «Почему вы привели меня на кладбище младенцев?» — удивленно спросил он. И ему ответили: «Это не кладбище младенцев. Здесь похоронены люди, которые по обычным меркам прожили долгую жизнь. Но они растратили ее на пустое, а по-настоящему они жили только тогда, когда проводили время за хорошим столом с настоящими друзьями. Только это время и считается настоящей жизнью…» Вот сегодняшний день будет зачтен нам с вами как день, прожитый не зря. Поэтому сегодня ни слова о делах.

После второй рюмки Иван достал гитару и стал петь, Соня ему подпевала. Федор Андреевич с удовольствием ел шашлыки, запивал их красным вином и слушал песни.

Когда стало темнеть, Федор Андреевич предложил:

— А что, джентльмены, не расписать ли нам пульку?

Женщины пошли мыть посуду, а мужчины начали играть в преферанс. Счастье было на стороне гостя.

— Восемь пик, — говорил Федор Андреевич.

Иван долго изучал свои карты:

— Пас.

Борис пожимал плечами:

— Ушел за одну. Ваша партия, Федор Андреевич. Везет вам сегодня.

Глядя на них из окна, Соня покачала головой:

— Наши-то совсем плохо играют, Федор их как мальчиков делает.

— Ты что, ничего не понимаешь? — усмехнулась Лариса. — Они же специально ему поддаются.

— Да ну? Вроде как взятку ему дают?

— Да ради подряда, который он им может дать, на все надо идти, — назидательно сказала Лариса, вытирая посуду.

Поскольку преферанс сочетался с выпивкой, то к концу вечера Борис и Иван не только много проиграли, но и изрядно напились. Видя, что Иван вот-вот упадет со стула, более трезвый Борис предложил:

— Давайте рассчитаемся и спать. А завтра с утра банька, Федор Андреевич. Как вы относитесь к баньке?

— Положительно.

Опустошив свои бумажники, Иван и Борис отправились спать. Федор Андреевич равнодушно засунул деньги в карман и стал прохаживаться вокруг дома. Соня тоже пошла отдыхать, а Лариса еще возилась на кухне. Федор Андреевич вернулся в дом и, прислонившись к косяку двери, наблюдал за ней некоторое время.

— Может, на сон грядущий погуляем? — наконец сказал он. — Воздух дивный.

Она внимательно посмотрела на него.

— Говорят, гулять на ночь полезно.

Они вышли за калитку, и тут Федор Андреевич обнял ее.

— Какой вы быстрый, — улыбнулась она.

Борис повторил еще раз:

— В его комнате на полу кровь.

Иван схватил его за руку:

— Покажи.

Женщины остались на крыльце одни. Отвернувшись в сторону, Соня выдавила из себя:

— Там, в комнате, моя кровь.

— Как это произошло? — вопросительно посмотрела на нее Лариса.

— Я была босиком и наступила на пустую консервную банку. Она стояла на полу, Федор Андреевич использовал ее как пепельницу.

— Ты была у него ночью?

— Да, — смутившись, призналась Соня.

Лариса громко расхохоталась. Почему — Соня так и не поняла. В этот момент вернулись мужчины.

— И ничего смешного, — буркнул Иван. — Я, между прочим, проиграл Федору Андреевичу две с половиной тысячи зеленых.

— Я — три, — сказал Борис. — Но мы же договорились, что для такого человека ничего не жалко.

— Куда он делся? — недоумевал Иван. — Может, его убили? Или украли?

В этот момент возле ворот остановилась белая машина и из нее вылез дородный мужчина средних лет. Улыбаясь, он направился к крыльцу.

— Кого еще черт принес? — раздраженно пробормотал Иван. — Так не вовремя.

Борис повернулся к незнакомцу:

— Мужик, тебе какая дача нужна? Не видишь, что не туда попал?

Удивленный таким приемом, мужчина остановился. Улыбка сошла с его лица:

— Вообще-то вы меня звали в гости. Но я вчера не смог приехать, поэтому попросил одного из наших водителей заехать и предупредить, что я буду утром. Вы что, не узнаете меня?.. Я — Федор Андреевич.

Офицер милиции устроился за кухонным столом. Напротив него сидела супружеская пара: она — заплаканная, он — весь красный от волнения.

— Итак, вчера вечером ваша тетя привезла вам шкатулку с драгоценностями? — Милиционер старательно водил пером по бумаге.

— Да, у нее в квартире ремонт, и она боялась оставить их дома, — всхлипнула жена.

— И вы положили шкатулку…

— Вот в этот шкафчик, — показал рукой муж, — под старые вещи. Считали, что здесь никто рыться не станет. Более надежного места у нас все равно нет.

— Угу. — Милиционер внимательно наблюдал за ним. — А что произошло сегодня?

— Сегодня суббота, мы поздно проснулись. — Жена почему-то смутилась. — Позавтракали. Пошли в магазин…

— В продуктовый ходили, — вклинился муж, — буквально на полчаса.

— Подожди, — остановила его жена. — Вернулись. Решили на всякий случай проверить, на месте ли шкатулка. А ее нет.

— Уходя, дверь закрыли? — спросил милиционер.

— Мы на оба замка дверь заперли, — ответил муж.

— Кому-нибудь ключи от дома давали? Раньше?

— Мы эту дверь всего неделю назад поставили, — тихо сказала жена. — Да и никто не мог знать, что драгоценности у нас.

Милиционер еще раз прошелся по маленькой однокомнатной квартирке, выглянул в окно — с улицы не залезешь, десятый этаж, да и окна были закрыты. Все было закрыто, а драгоценности украли!

Либо это совершил какой-то фокусник, либо супруги сами их украли, а теперь создают себе алиби, подумал милиционер. Последнее — скорее всего. Но это дело семейное.

Он собрал свои бумаги и стал одеваться:

— Вспомните что-то еще — звоните.

Когда он ушел, жена опять расплакалась:

— Ты понял? Он думает, что мы сами их украли. Какой кошмар! Что я скажу тете? Она же послезавтра за ними приедет.

Муж махнул рукой:

— Я же тебе говорил, что не надо выходить из дома.

— Феликс, неужели ты и в самом деле считаешь, что кто-то мог забраться?

— А куда же они делись?

— Ну, если здесь никого чужих не было, значит, их взял тот, кто здесь был, — выпалила Аня.

— Ты на меня намекаешь? — возмутился Феликс.

— Ни на кого я не намекаю! — отвернулась она.

Но Феликс уже завелся.

— Скажи прямо. Ты считаешь, что я спер теткины драгоценности, правильно я понимаю?

— Я этого не говорила.

— Но ты так думаешь! — Он стукнул кулаком по столу. — Что ж, прекрасно. Обыскивай меня. Давай, не стесняйся.

— Перестань. — Аня уже была не рада, что завела этот разговор.

— Не хочешь, я сам разденусь. — Феликс начал стаскивать с себя рубашку. Пуговицы не расстегивались, он вырвал одну «с мясом». — Знаешь, я не потерплю, чтобы меня подозревали в воровстве. — Феликс разделся до трусов: — Продолжать или достаточно?

— Ну что ты обиделся? Ведь это же действительно загадка: сюда никто не приходил, а драгоценностей нет. Мне же за всю жизнь с тетей не расплатиться. Это ведь старинные вещи. Им в прямом смысле цены нет.

Но Феликс уже ничего не слышал.

— Значит, ты продолжаешь считать, что я украл драгоценности? Хорошо. — Он быстро оделся и, схватив пальто, направился к двери: — Смотри, я не беру никаких вещей, в которых мог бы спрятать драгоценности. И я ухожу. Я не собираюсь жить с женщиной, которая считает меня вором.

— Подожди, не глупи, — просила Аня.