Наталья Александрова - Снежная Королева
— Паша, ты чего не стучишься? — проговорил Семицветов, невольно напрягшись. Он всегда невольно напрягался в присутствии этого человека, всегда ждал от него какой-нибудь подлянки. И еще — он всегда его побаивался, хотя, при всех своих недостатках, майор Семицветов вовсе не был трусом.
— Ни с кем ты больше не разберешься! — повторил Павел и поднял на майора мрачный взгляд.
— Ты чего это? — забормотал Семицветов, шаря руками по столу. — Ты это что — угрожаешь, или как?
— Или как, — Павел криво усмехнулся, пододвинул себе стул и сел напротив майора, — Керима сегодня арестовали.
— Как арестовали? — вскрикнул майор. — По чьему приказу?
— По моему.
— Через мою голову? Павлик, ты зарываешься!
— Это как посмотреть, — плоское лицо смялось, как резиновая маска, то ли в кривой усмешке, то ли в угрожающем оскале. — Вот погляди, какая интересная бумага.
Он бросил на стол перед Семицветовым несколько машинописных листков. Майор попытался прочесть, но никак не мог разобрать текста — строчки расплывались, буквы наползали друг на друга, как взбесившиеся муравьи. Он понимал только одно — произошло что-то непоправимое, Павел не посмел бы так себя вести, если бы не заручился очень сильной поддержкой…
— Не можешь прочитать? — осклабился плосколицый. — Стареешь, пора очки заказать! Ну ладно, так и быть, я тебе перескажу своими словами! Это протокол допроса двух жителей Азербайджана, задержанных на автобусном вокзале при попытке сбыта двухсот граммов героина. Эти азеры показали, что получили героин от майора милиции Семицветова с целью распространения…
— Врут, сволочи! — взвизгнул Семицветов и разорвал ненавистные листки. — Ты на кого замахнулся?
— Порвал? — с отеческой мягкостью проговорил Павел. — Полегчало? Могу еще дать, если тебе это поможет. У меня таких копий сколько хочешь! Я заранее десятка полтора напечатал — вдруг, думаю, тебе их порвать захочется!
— Ты что, — зашипел майор, пригнувшись к столу и уставившись на своего собеседника, — ты что, думаешь, этой макулатуре дадут ход? Думаешь, кому поверят — этим азерам или мне?
— Майор, а где наркотики, изъятые в марте при обыске наркопритона на улице диктора Левитана?
— Где положено! — рявкнул Семицветов, повышая голос. Он понемногу приходил в себя, сознавая, что за ним стоят серьезные люди и большие силы, которые не так-то легко переломить. — Где положено! В сейфе, на третьем этаже!
— Нету их там, — насмешливо возразил Павел. — Час назад провели выемку содержимого сейфа и не обнаружили наркотиков! А там, между прочим, четыре килограмма находилось! В качестве вещдоков по делу! Как ты это можешь объяснить?
— Что? Почему это я тебе должен что-то объяснять? Кто ты такой? Что ты себе позволяешь? Открыл сейф, не поставив меня в известность? С чьего разрешения? Я немедленно звоню в прокуратуру! — И майор снова потянул к себе телефонную трубку.
— Звони, звони, дорогой! — проговорил Павел и подпер кулаком щеку.
Вот теперь Семицветов по-настоящему испугался. Что значит это удивительное спокойствие? Он что — за спиной майора сговорился с прокурором?
— Николая Ивановича! — буркнул он в трубку, услышав голос секретарши.
— Николая Ивановича? — переспросила та каким-то странным голосом. — А кто его спрашивает?
— Семицветов! — прорычал майор. — И нечего вопросы задавать! Соединяй срочно!
— Никак не могу! — мстительным тоном ответила вредная девица. — Нету Николая Ивановича!
— Уехал, что ли? Когда будет?
— Никогда!
— Ты что такое несешь? — Семицветов снова побагровел. — Говори нормально — когда твой шеф вернется!
— Так вам нужен мой шеф? Это можно…
— Да ты что, издеваешься надо мной? Я же и просил!..
— Вы просили Николая Ивановича, а он больше здесь не работает! Могу вас соединить с новым прокурором…
Семицветов выпучил глаза, как вареный рак, и бросил трубку на стол, даже не нажав кнопку отбоя.
— Сняли? Николая Ивановича сняли?
Так точно, — усмехнулся Павел. — Надоело верхнему начальству, как вы с ним здесь азеров прикармливаете, вот и прислали нового человека! Так что кончилась, майор, твоя малина! Будешь писать объяснение по поводу пропавших вешдоков?
— А у меня что — есть выбор? — Семицветов поставил локти на стол и понурился. Майору показалось, что на его плечи обвалилось все давно требовавшее ремонта здание городского управления внутренних дел.
— Есть, — жизнерадостно сообщил Павел, как будто хотел сообщить Семицветову радостную новость, — начальник Муромского отдела на пенсию уходит. Пиши заявление, что хочешь перевестись на его место — и ни у кого не будет претензий!
Еще недавно майор Семицветов надеялся, что со временем переберется в Москву. Во всяком случае, его высокий покровитель, прокурор Николай Иванович, неоднократно делал ему такие намеки. Но теперь от него ускользал даже этот привычный кабинет в областном Владимире… майор вспомнил захолустный, провинциальный Муром, куда несколько раз заезжал с проверкой, и ему стало тошно.
Однако выбор ему оставили самый нерадостный. Муром — или тюрьма.
— Давай бумагу! — проговорил Семицветов, тяжело вздохнув.
На этот раз он побледнел.
***— Ну что ж, — Ласло откинулся на спинку кресла и поглядел на нее блестящими от кокаина глазами, — я в тебе не ошибся. Умная девочка, сумела разобраться, что к чему в этом баре. Было у меня подозрение, что Костик продался, не то чтобы слухи ходили, а так, намеки…
Она опустила глаза, чтобы Ласло не увидел полыхнувшую в них ледяную ярость. Стало быть, он знал, что с Костиком дело нечисто. И послал ее туда на проверку. Если Костик ее сдаст, Ласло ничем не рискует. Она понятия не имеет, чем он занимается, если и захотела бы, ничего не рассказала бы ментам. А у них как раз накопилось к ней множество вопросов — про убитую Ритку, про Лешика… А скорей всего дело повернули бы так, что ее сдали бы людям Аббаса. Так что опять-таки Ласло совершенно ничем не рисковал.
Ее возвращение было для него приятным сюрпризом — еще и контакт нужный ему привезла. А он и не ждал…
— Молодец! — Ласло бросил перед ней на стол пачку долларов — из тех денег, что забрал он у них с Митькой. — Держи! Заработала!
И снова она опустила голову, чтобы не встречаться с ним глазами, и уставилась на причудливый рисунок красных и черных шашечек ковра под ногами. Ласло бы мог прочитать в ее взгляде сильнейшее желание его убить. Застрелить из пистолета или затянуть веревку на тонкой смуглой шее. Либо же просто задушить голыми руками. «Заработала», ну надо же! Жалкие десять тысяч из тех ста пятидесяти, что забрал у них Ласло после операции с героином.
Не поднимая глаз, она убрала деньги и только потом взглянула в лицо цыгану. Зря опасалась, он был возбужден и весел. Набрался кокаину под завязку. Небось сидит сейчас и думает, какой он умный — заставил тупую девчонку таскать каштаны из огня голыми руками, да еще и платит ей из ее же собственных денег. Этот гнусный клоун забрал себе и товар, и деньги.
— Поедешь снова в Питер, встретишься с этим Николаем, — серьезно сказал Ласло, — скажешь, что я могу взять сразу большую партию. И незачем везти товар в большой город, можно сразу сюда. У него же груз идет с юга, из Таджикистана. Так будет дешевле и спокойнее.
— А если он не согласится везти большую партию в незнакомое место? — спросила она, осторожно подбирая слова. — Потребует подробного описания маршрута, гарантий?
— Маршрут получишь. А насчет гарантий… Сама его уговори, пускай прикинет свою выгоду. Что смотришь? — крикнул вдруг Ласло. — Не нравлюсь?
— А тебе это важно? — усмехнулась она и легко перекинула ногу на ногу. — Тебе есть кому нравиться. .. — она кивнула на дверь.
Он удовлетворенно рассмеялся, вспомнив Жужу.
— Митьку мне дай с собой, — деловито продолжала Лера, — одной тяжело такую дорогу ломать. И опасно. И азеров приструни, в прошлый раз едва ушла от них.
Да, — он кивнул, — насчет азеров не беспокойся, им теперь не до тебя будет. Скоро вообще город от них очистим… Завтра за инструкциями зайдешь… — он встал, давая понять, что беседа закончена.
Она тоже встала с облегчением — ужасно противен был ей этот маленький хвастливый тип. Одно слово — Клоун! И эта комната с ее аляповатой мебелью и тяжелым невыносимым духом пустых обещаний, недосказанности и недоверия.
Хотелось поскорее уйти из этого дома с его пышной, как казалось цыганам, а на самом деле убогой роскошью, уйти от шумных, крикливых его обитателей куда-нибудь в тихое место, где играет негромкая приятная музыка, горит неяркий свет, где тонко вьется дымок сигареты, и никого нет рядом. Где никому ничего от нее не нужно. И ей никто не нужен. Никто.
Однако не тут-то было. Едва она вышла из комнаты, как вихрем налетела на нее маленькая цыганка с криком:
— Умри, проклятая!
