Татьяна Гармаш-Роффе - Роль грешницы на бис
Она умолкла, словно не решаясь произнести дальнейшее. Алексей ждал, не переспрашивал, не торопил, хотя очень хотел услышать продолжение. Уже не для того, чтобы разобраться в чувствах Измайловой, но услышать о чувствах Александры. Она так редко говорила о них… Да что там редко! Практически никогда.
– Я хотела сказать: «Тот, кто нахлебался дерьма», – задумчиво проговорила она, – но поняла, что это неправильно: его всякий нахлебался, даже последний негодяй. Как известно, каждый мошенник считает, что вокруг честных людей недостаточно! Тут дело в другом: в параметрах оценки. Тебя оценить может только тот, кто знает толк в душах… А знает в них толк тот, кто страдал.
– Красивая, талантливая, известная, богатая – с чего бы Измайловой страдать?
– Тот, кто хоть чем-нибудь выделяется из толпы, всегда привлекает к себе чрезмерно много внимания, чрезмерно много зависти и нездоровой любви… А это для души опасно, особенно в юности, когда душа еще беззащитна…
Алексей прижал к себе Александру и ничего не ответил.
* * *Вечером пришлось тащиться в ресторан-клуб «Климентьич»: сопровождать Александру. Она решительно не желала идти туда одна: это было место тусовки телешоу-бизнесменов, народца циничного и развязного, и Александра на подобных вечерах цепко держала Алексея под руку, демонстрируя всем охотникам, что она занята. У нее были свои задачи на этот вечер: она готовила большую статью о массовом промыве мозгов с помощью рекламы и намеревалась вытащить несколько реплик у известных телевизионных деятелей.
В плотном сигаретном дыму, под перекрывающий голоса джаз они уже не раз сменили столик: Александру узнавали и звали за свой, народ здесь братался со страшной силой – ну прямо одна семья, и только! Александра обладала одним невероятно дипломатическим достоинством: с людьми, которых она не любила, она умела разговаривать с легкой и прохладной иронией таким образом, что всем вокруг было ясно, что она издевается над своим собеседником, кроме него самого. Алексей, пытавшийся сосредоточиться на своих мыслях, краем уха слушал обрывки ее разговоров.
– Прочитала я, прочитала твое интервью с родословной! – говорила она толстомордому продюсеру, владевшему несколькими развлекательными программами на телевидении. – Значит, ты у нас из благородных, Боря?
Ее карие глаза искрились от смеха, но на полных губах была лишь легкая улыбка. И только завиток коротких каштановых волос – один, самый непослушный, всегда выбивавшийся из укладки, – лег на щеку особенно издевательски. Никто бы не поверил, но Кис знал, как он красноречив, этот завиток, каким он может быть упрямым, каким нежным, каким насмешливым… Саша, уловив взгляд Киса, откинула выскочку со щеки, как предателя, который выдавал ее тайные мысли, и краешком губ улыбнулась Алексею, словно призывая его развлечься вместе с ней.
– То-то мне всегда казалось, что у тебя в лице какая-то порода есть, Борик! – продолжала она любезным тоном, хотя от желания расхохотаться у нее едва заметно трепетали ноздри.
Кис был уверен, что толстомордый Боря обидится, но он почему-то, напротив, расплылся в довольной улыбке.
– Ты замечательно рассказал, как прабабка твоя пошла по стезе просвещения народа, и назвал себя продолжателем семейной традиции… Я думаю, Боря, что ты имеешь полное право гордиться этим!
Александра вытащила маленький цифровой диктофон и положила перед собой.
– Ну… – промычал Боря, – я и горжусь… А ты чего хочешь?
– А я как раз статью пишу о просвещении, – пояснила Александра. – Меня интересует, разумеется, современное просвещение на уровне двадцать первого века! И ты у нас передовой представитель этого движения! В отличие от твоей прабабушки, которая учила грамоте небольшую группу рабочих, ты посредством телевидения занимаешься ликвидацией безграмотности миллионов!
Боря просиял, хотя явно не понял, о чем речь.
– Ты, – продолжала Александра, – несешь свет просвещения в массы!
– Верно, – согласился толстомордый, не заметив подвоха. – Наши передачи имеют просветительские задачи!
– Ну, давай поподробнее, – подначивала Александра.
– Вот, значит, мы расширяем кругозор зрителя… Мы ему даем информацию… Ликбез, как ты говоришь… Чтобы он знал про общество, в котором живет… Слушай, я не очень умею-то!
– А как пел, когда интервью давал! Что, твой пиарщик тебе суфлировал, что ли?
– Это как?
– На ухо шептал.
– Нет, он мне речь написал… Я сейчас не помню… Вернее, выпил уже много… Давай в другой раз, а?
И Боря покосился на диктофон.
– Я тебе помогу, Борик, не напрягайся. Твои программы, как ты сказал, предназначены расширять кругозор народа и повышать его общий культурный уровень, – я верно излагаю? Народ двадцать первого века должен знать, на ком женат известный футболист и с кем спит популярная певица, что ел на ужин знаменитый писатель и тампонами какой марки пользуется новая звезда экрана…
Боря с некоторым недоверием посмотрел на Сашу. Та невозмутимо продолжала:
– Задачи современного просвещения неизмеримо усложнились по сравнению с девятнадцатым веком. Если тогда нужно было обучить людей читать и писать, то сегодня перед телевидением стоит благородная задача вписать каждого гражданина в контекст общественной жизни! Ленин когда-то сказал, что даже кухарка должна уметь управлять государством, но сегодня мы можем гордо заявить, что гуманно сняли с кухарки столь непосильную задачу и сформулировали ее более человечно: современная кухарка должна себя чувствовать достойным членом общества, одной большой семьи, где она каждого знает в лицо и всю его подноготную…
Кис с изумлением смотрел на Борю, который сиял все больше, слушая Александру. Он что, совсем идиот?
– И стараниями твоих просветительских передач, – продолжала Александра, тонко улыбаясь, – современная кухарка в курсе всех событий частной жизни всех заметных личностей. Она благодаря средствам массовой информации, можно сказать, побывала на всех свадьбах, посидела во всех залах суда, поела за всеми столами и полежала невидимым третьим во всех постелях. Нынешнюю кухарку общество не отвергает, оно не отворачивается высокомерно от простых людей: оно идет к народу, раскрыв объятия. Больше не существует трагедии маленького человека, которому так сострадала великая русская литература: благодаря таким передачам, как твои, бывший маленький человек сегодня на дружеской ноге с самыми известными людьми… Тебе подходит такой текст?
– Ух, это даже лучше, чем мой пиарщик написал! Ты бы пошла ко мне работать, а? Зарплату тебе дам, какую попросишь! – У толстомордого Бори загорелись глаза.
– Спасибо, дорогой. – Александра скромно опустила глаза. – Только ты же знаешь, я свою свободу не продаю… Давай закончим такой фразой: «Нынешние звезды больше не отделены от народа чертой элитарной неприкосновенности, и каждый осведомлен о мельчайших подробностях их жизни…» Как ты думаешь, Борик, может добавить еще «их половой жизни»?
– Думаю, это лишнее, – серьезно ответил Борик. – Нехорошо как-то звучит. Что ж ты, журналистка, не можешь поизящней выразиться? А я вот только тебя похвалил!
– Прости. Я проработаю этот вопрос. А основной текст тебе подходит?
– Вполне! – весело подтвердил Боря, молодецки подмигнув окружающим.
– Саша, где ты накопала такого клинического идиота? – спросил Кис, когда они вышли наконец на свежий воздух.
– Они повсюду, Алеша… – грустно ответила ему Александра. – Самое дикое, что его все считают умным человеком. Просто потому, что он умеет делать бабки. Мне давно хочется написать статью о дураках… Это была бы не статья – поэма! Гимн дуракам! Может, еще напишу однажды…
– Для кого, Саша? – спросил Кис.
– Для умных людей.
Алексей открыл машину – новую «Ниву», уже не песочную, а черную, смахивавшую на джип. Джип Кис не захотел, он был верен своим пристрастиям и с отечественной машиной меньше опасался угона. Они забрались на высокие сиденья, Алексей включил радио на маленькую громкость – пел Нат Кинг Кол, Unforgettable – они с Сашей любили эту песню. Некоторое время они молча слушали, Саша положила руку ему на колено, он прикрыл своею сверху.
– А зачем для умных, если они уже умные? – спросил он с сомнением, когда песня отзвучала и они тронулись. – Умным и так все ясно, а дураки все равно не поймут. Выходит, статья ни для кого. Как ты говоришь, без адреса.
– Э, нет, тут я с тобой не согласна. Есть множество людей, умеющих тонко чувствовать суть вещей. Без этой способности вообще невозможно быть умным. Это ум души, если хочешь. Но часто бывает так, что они не умеют осмыслить свои ощущения. Я им просто помогу.
– Разбираться в дураках?
– Представь себе, не так уж это просто. Ведь и дурак себя считает умным, и умный себя считает умным. Как отличить? А я могу дать рецепт…
