Деон Мейер - Семь дней
— Ввести его в курс дела прямо сейчас?
— Но сначала мне придется съездить в Стелленбош, — напомнил Гриссел. — Поговорить с бывшим женихом Слут…
— А я пока введу Скелета в курс дела.
— Зола, прошу тебя, ты же знаешь Скелета. Убедись, что он понял: дело повышенной секретности.
— Постараюсь.
— Пусть прочтет все материалы, — продолжал Мани. — А если он распустит язык… Клянусь, я его в порошок сотру! Похоже, дело — настоящее минное поле!
— Я постараюсь убедить его так, чтобы до него дошло, — сдержанно ответил Ньяти.
— Бенни, и еще вот о чем я тебя прошу. Обо всем должны знать только мы четверо. Пусть так продолжается и дальше, — очень серьезно попросил Мани.
— Да, бригадир. У меня еще кое-что.
— Что?
— Снайпер ни словом не обмолвился ни о каких коммунистах, когда обратился в прессу. Что-то не сходится. Он ищет внимания, ищет публичности. Хочет, чтобы журналисты набросились на нас. Нам он повторяет одно и то же: «Вы берете деньги у коммуниста, вы в сговоре с коммунистом». А в посланиях СМИ он о коммунистах и не заикается. Пишет только: «ЮАПС знает, кто это».
— Бенни, по-твоему, тут замешана политика? Да?
— Сэр, я не знаю, в чем тут суть. Просто… странно.
— Все проклятое дело очень странное, — ответил Мани. Он постучал по списку в блокноте Бенни: — Но мы не можем себе позволить смотреть на такие вещи сквозь пальцы!
— Да, бригадир!
— И других зацепок у нас нет.
— Да, бригадир. Других зацепок у нас нет.
— Я введу Скелета в курс дела, — сказал полковник Ньяти, чье волнение стало очевидно. Он встал.
Они поехали в Стелленбош. Гриссел сидел за рулем. Купидон рассматривал студийные снимки Ханнеке Слут.
— Гос-споди! — воскликнул он. — Такое добро напрасно пропало! Сиськи у нее — просто класс!
Гриссел злился на себя за то, что забыл конверт на заднем сиденье машины. Купидон разглядел написанное синими чернилами слово «Слут» и тут же схватил его.
— Где ты их взял? — спросил Купидон.
— В ее спальне. За тумбочкой.
— Мать твою! Прямо порнозвезда. И у такой красотки больше года не было мужчины? Не верится как-то. Да за такое тело умереть не жалко! А она еще, видно, не привыкла прятать свои достоинства… Помяни мое слово, Томми Нкхеси что-то упустил. Вот в чем трудность с новыми кадрами. Ленятся лишний раз пошевелить ногами.
— Мы запросили у провайдера мобильной связи детализацию ее телефонных разговоров. Ничего. Похоже, у нее в самом деле не было мужчины.
— В том-то и проблема. Мобильники — вчерашний день. Ее страничку на «Фейсбуке» проверяли?
— Нкхеси сказал, что проверял…
— А ее электронную почту? У нее есть учетная запись на «Твиттере»?
— На «Твиттере»?
— Господи, Бенни, ты такой старомодный, что просто страшно делается… — Купидон, который был на десять лет моложе Гриссела, достал свой мобильник. — Вот, дружище, смартфон фирмы «Эйч-Ти-Си-Дизайер-Эйч-Ди», операционная система «Андроид». В «Твиттер» можно войти, если щелкнуть по иконке… — Он показал Бенни. — Вот что такое «Твиттер». Микроблог! Тут, дедуля, приходится реагировать быстро, чтобы не отстать от жизни, — каждую секунду появляется новый твит!
Гриссел вел машину, поэтому лишь мельком покосился на экран смартфона.
— Что такое твит?
— «Твиттер», — ответил Купидон, — это такая система, в которой ты отправляешь короткие текстовые сообщения, вроде эсэмэсок. Только посланные тобой сообщения доступны для всех.
— Зачем?
— Новый способ общения. Ты рассказываешь о том, что делаешь, всему миру.
— Да, но зачем?
— Да просто так, Бенни, ради удовольствия! Чтобы отметиться, сказать: «Смотрите, я здесь!»
— Именно так поступила Слут, когда снялась у профессионального фотографа.
— Что ты имеешь в виду?
— Снимки стали ее способом отметиться.
— Для кого она их делала?
— Для самой себя. Так считает фотограф. И еще она сказала, что Слут поступила очень по-женски.
— Бред какой-то… И ты веришь? — Купидон снова что-то нажал. — Давай-ка посмотрим, завела ли Слут учетную запись на «Твиттере»…
— В заключении судмедэкспертов говорится, что ее компьютер проверял сам Шепелявый.
Реджиналд Дэвидс по кличке Шепелявый считался компьютерным гением, хоть и не выговаривал половину букв алфавита. У низкорослого, щуплого парня с мальчишеским лицом не хватало двух передних зубов. Зато он щеголял пышной прической в стиле афро.
— Ну тогда ладно, Шепелявый ничего не пропускает. Цветной братец очень умный… Нет, ничего. На «Твиттере» она не зарегистрирована — во всяком случае, под настоящим именем. Ну надо же, такие классные сиськи, а на «Твиттере» нет… Ну и чем же сейчас заняты вы с Жирафом и Верблюдом?
В «Ястребах» слухи распространялись быстро, как всегда.
— Политикой, — ответил Гриссел. — Вряд ли тебе будет интересно.
— Пошла она, эта политика. — Купидон снова взял фото и внимательно посмотрел на них. — Какая жалость! Ну и сиськи…
Усадьба «Бон эсперанс», или «Добрая надежда», находилась на шоссе R310, за перевалом Хелскогте, или Чертовым. Они въехали в белые ворота и по дорожке, обсаженной дубами, покатили к центру приема посетителей.
— Ловушка для туристов, — заметил Купидон, разглядывая рекламные вывески. — Дегустация вина, пятизвездочное питание, спа… Неужели они на вине зарабатывают недостаточно?
Гриссел отправился к стойке, чтобы узнать, где найти Эгана Роха. Молодая женщина указала им направление: за винным погребом, в бондарной.
— Бондарная? — удивился Купидон. — Еще один магазин… Чем вы там торгуете?
Она хихикнула:
— Там ничем не торгуют, сэр! Там делают бочки!
Купидон нахмурился. Он не любил, когда ему утирали нос. Они прошли мимо изящной старинной усадьбы и обошли винный погреб с другой стороны. На улице, рядом со всякой утварью, разложенной аккуратными рядами, стояли деревянные ящики. Им пришлось еще раз спросить дорогу у рабочего. Наконец они увидели вход в бондарную — непримечательную деревянную дверь.
Гриссел толкнул ее, на него пахнуло дымом и огнем. Они очутились в просторном помещении с желтыми стенами, беленными известью. Внутри оказалось жарко. В одном углу, спиной к ним, стоял какой-то здоровяк. Он обивал обручами небольшую бочку. Изнутри бочки шел дым. Белая футболка здоровяка намокла от пота.
— Здрасте! — громко сказал Купидон.
Здоровяк не ответил. Гриссел заметил под густыми черными волосами наушники. Проводок тянулся к айподу на поясе. Он подошел ближе.
— Бенни! — окликнул его Купидон и показал на стену.
Там висели всевозможные инструменты: странной формы молотки, топоры, рубанки, напильники и разнообразные длинные и тонкие металлические планки — видимо, бочарная клепка. Их наконечники были очень острыми.
22
Купидон постучал по широкому плечу здоровяка. Рох обернулся, улыбнулся, словно извиняясь, положил тесло на деревянные козлы и снял наушники.
— Извините, — сказал он.
— Эган Рох?
— Совершенно верно, извините, руки грязные, — ответил он, протягивая руку Купидону. Голос у него оказался низким, улыбка — самоуверенной.
Гриссел узнал его по фотографиям в альбоме Слут. В жизни Рох оказался настоящим красавцем — такому бы в кино сниматься. Сильное, волевое лицо, правильные черты… Мускулистые плечи, ладони-лопаты… И рост не подкачал: он был на голову выше Купидона.
— Капитан Вон Купидон, «Ястребы». А это капитан Бенни Гриссел.
— Ага… Ясно, рад с вами познакомиться. Вы не… у меня есть маленький кабинет…
— Нет, нам и здесь сойдет, — сказал Купидон. — А кстати, где с вами беседовал Томми Нкхеси?
— Кто?
— Следователь. Тот, кто записывал ваши показания.
— Я сам к нему ездил. В Грин-Пойнт. Он попросил… А что?
— Так, ничего. Значит, вы делаете бочки.
— Бочонки для вина.
— И как же научиться вашему ремеслу?
— Сначала надо поступить в ученики. Не здесь, а за границей. Вы уверены, что не хотите присесть? Может, кофе или чаю?
— Нет, спасибо. И чему учат тех, кто хочет делать бочки?
— Ха! Долго рассказывать! Во-первых, учат правильно выбирать дерево. Французский дуб, самый лучший растет в лесах Тронсе и Жюпий…
— Нет, я имею в виду — какого рода ручному труду. Столярному делу? Работе по металлу?
