Димитр Пеев - Джентльмен
– Не был! Не был! Не был!
– Не ори, я не глухой. Что же, отвезти тебя туда или пригласить к нам сторожа Ивана и его жену? Они ведь видели тебя там, дитятко невинное!
Спиридон словно язык проглотил. Шатев допускал, что может ошибиться в каких-то деталях. Не это было сейчас главным. Важно было узнать, ездил ли парень тогда с Насуфовым на дачу.
Шатев решил сбавить тон.
– Должен признаться, – сказал он миролюбиво, – ты мне симпатичен. Может, не так уж и симпатичен, но вижу, не совсем ты пропащий. Я думаю, в пещере ты не был. Тогда, ночью, когда Нанай Маро бросил труп в озеро. Ты остался у входа – не захотел смотреть… Это хорошо.
Спиридон смотрел так, словно перед ним был не капитан милиции, а сам дух Петко Кандиларова.
– Это, конечно, хорошо, однако… Ты помогал, правда? И, вероятно, знаешь, как наказуется соучастие в преступлении. Если хочешь, могу зачитать тебе статью из Уголовного кодекса. – Шатев достал из ящика стола книгу, положил ладонь на красную обложку. – Наказание одинаковое – и за убийство, и за соучастие. А если убийство предумышленное, тогда что? Высшая мера… Тебе сколько лет, Спиридон?
– Еще семна-а-дцати нет, – жалобно протянул парень.
– Это меняет дело. В таком возрасте не дают «вышки». А вот на сколько лет сядешь, зависит от тебя самого. Искреннее признание может убавить срок…
Тодорчев, наблюдая за происходящим, напряженно смотрел в испуганное лицо Спиридона. Капитан продолжал:
– Не думай, что я тебе лгу. Нам запрещено обманывать – даже таких несмышленышей, как ты. Так что насчет уменьшения срока подумай… Да ты, кажется, и сам уже готов дать показания, верно? Вот и хорошо. Подумай и отвечай. Как Нанай Маро взял тебя с собой в Родопы. И как вы прихватили бай Петко. И как Нанай Маро держал его в подвальной комнате. И как бай Петко писал открытки, и кто одну из них отправил с курорта «Милина вода». Сам понимаешь, не такое уж это и преступление, всякий может отправить открытку по чьей-то просьбе. А о ведре с чистой родниковой водой ты мог и не знать, для каких целей оно понадобится. Даже если и знал, не сам ведь ты топил в нем бай Петко, правда?.. Итак, расскажи-ка нам правду, только правду. И тогда тебе наверняка сбавят срок. Скажем, дадут не восемь-десять лет, а четыре, от силы пять – это решит суд… Хотя есть еще одно обстоятельство, куда более важное, благодаря которому ты можешь, учти, вообще остаться на свободе.
Шатев сделал психологическую паузу. Не только Спиридон, но и Тодорчев с нетерпением ждали, что он скажет дальше.
– Это обстоятельство, – продолжал капитан, – касается не убийства, а валютных махинаций и других сделок, в которых ты помогал Бате и еще кое-кому. Бати уже нет, ему ничто не поможет и не повредит. Но остальных можно схватить за руку. Если ты нам поможешь, конечно. И если поможешь – суд примет это во внимание. Тебя могут осудить условно, понимаешь? Ну, полной гарантии я не даю, суд есть суд, но такое в моей практике, представь себе, случалось, и не раз… Давай, Спиридон, признавайся по собственной воле. Так я и запишу. И не забывай: эти акулы убили Батю – Жентельмен и его дружки.
Спиридон тяжело вздохнул. Помолчав, вздохнул еще раз и сказал:
– Хорошо! Согласен. Если вы напишете, что по собственной воле…
– Об этом не беспокойся. Напишу, что по собственной. У нас здесь все записывается, в том числе и на видеопленку.
Консулов не стал звонить Марии Бончевой, не предупредил ее о своем приходе. Он вычислил, когда следует явиться, чтобы застать ее одну, и не ошибся. В половине девятого сын и сноха были на работе, а внучата – в детском саду.
Она приоткрыла дверь, посмотрела на него недоуменно.
– Я из милиции, капитан Крум Консулов, – сказал он, протянув удостоверение.
– Мы ведь беседовали, что еще? – сказала Бончева, не приглашая его войти.
– Я на минутку, извините. Позвольте войти? Ничего особенного от вас не потребуется.
Бончева распахнула дверь. Консулов, ступив в прихожую, еле слышно проговорил:
– Мы знаем, что Ликоманов – убийца вашего бывшего супруга.
Женщина молчала, глядя на гостя широко открытыми глазами.
– Напрасно вы в прошлый раз не сказали этого. Приходится мне снова вас беспокоить.
Фамилия Ликоманова подействовала. Хозяйка пригласила капитана в гостиную, ненадолго исчезла и вернулась с бокалом и запотевшей бутылкой кока-колы.
Опорожнив бокал единым духом, Консулов продолжал:
– Уважаемая товарищ Бончева, разве вы не понимаете, что мы с вами находимся по одну сторону баррикады? Баррикады законности, морали и справедливости. Вы должны нам помочь. Да, мы знаем, кто убил вашего супруга…
– О-о-ох! – запричитала женщина. – Он втоптал Петко в грязь, он превратил честнейшего, скромнейшего человека в спекулянта и развратника… Он виноват, что мы развелись, что Петко подобрал на панели эту… И откуда она выползла? Может, была сначала любовницей Ликоманова… На панели подобрал, без ножа меня зарезал, детей бросил! А потом людоед этот убил моего Петко. Погубил и Петко, и мою жизнь…
– Пришло его время расплачиваться и за грехи, и за преступления, – сказал Консулов не без патетики.
– Ой, не верю, что пришло. Руки коротки – даже ваши! Знаете, в каких верхах он летает, чей он сын? А черный «пежо», а должность, которую подонок занимает… Да он почти замминистра! Нет, никакая сила его не одолеет!
– Найдется такая сила, найдется. Вы забываете про закон! Если вы расскажете все, что вам известно, а известно, я вижу, многое…
Бончева задумалась, будто собираясь с духом. Машинально налила остатки кока-колы в бокал. Консулов покорно допил.
– Я специально пришел в такое время, – сказал он. – Хотел застать вас одну. О нашем разговоре никто, обещаю вам, никто не узнает. Как видите, я даже без магнитофона. – Капитан так искусно замаскировал микромагнитофон, что его не обнаружил бы даже самый подозрительный собеседник. Беспокоило его только одно: как бы разговор не затянулся долее сорока пяти минут, иначе могла кончиться лента. – Подчеркиваю: вы должны хранить в абсолютной тайне и мое посещение, и наш разговор. Даже от вашего сына – не обижайтесь, пожалуйста. Важно не спугнуть Ликоманова. Он уже пойман, осталось, чтобы капкан его прихлопнул. Тут надо быть очень осторожным. Потому что, как вы справедливо заметили, слишком высоко Ликоманов летает.
31 октября, четверг
– Андроник Кочев Ликоманов – генеральный директор объединения внешней торговли, – докладывал Бурский, – он сын самого Кочо Ликоманова. Проблема вот в чем: можем ли мы расследовать дела таких людей, как Ликоманов?
Бурский замолчал.
– Так волнуешься, что лишился дара речи? – спросил Цветанов.
– Я не из боязливых, товарищ полковник, но признаюсь, в данном случае – смущен… И не о своей карьере думаю, и даже не о вашей. Как бы самое высокое начальство не схлопотало из-за нас. Как-никак впервые запорхнула к нам в отдел птица такого полета. Это – по другому ведомству…
– Хорошо, – перебил полковник. – Доложи сначала, что у тебя нового, а там все вместе порассуждаем. Не волнуйся, не нервничай.
– Я всегда нервничаю, когда человек, получивший недостижимые для многих из нас блага – как заслуженные, так и незаслуженные, – становится рвачом, хищником и совершает преступление… Итак: Андроник Кочев Ликоманов родился пятнадцатого января тридцать четвертого года в селе Мраморово Сливенского округа.
– Стало быть, крестьянин, к тому же – «козерог», – шепнул Консулов Шатеву, однако так, чтобы услышали все.
– Капитан Консулов! Тебе слова не давали! – осадил его полковник.
– Единственный сын видного сливенского революционера Кочо Ликоманова. В мае сорок четвертого года, окруженный жандармами в своем доме, там же, в селе Мраморово, он отстреливался до последнего патрона. Дом подожгли, и Ликоманов заживо сгорел, но не сдался. Ныне на том месте воздвигнут памятник. Жена и сын Кочо Ликоманова дожили до Девятого сентября, когда и для них взошло солнце. Именно с этого момента и вплоть до своей смерти мать, беззастенчиво используя героические заслуги покойного мужа, добивалась всяческих благ для себя, но еще больше – для сына. Сначала гимназист, потом студент-стипендиат, он по окончании экономического института имени Карла Маркса был направлен в аспирантуру в Советский Союз, в Харьков, там защитил кандидатскую диссертацию. Вся дальнейшая жизнь сына Кочо – как победное шествие. Назначают его, естественно, по специальности – в торговлю, точнее, заведующим отделом объединения внешней торговли. Видимо, там-то он и разлакомился – растут аппетиты в этом отделе, должен вам сказать. Затем он стал директором, заместителем генерального, а семь лет назад и генеральным директором объединения «Спецэкспорт». В прошлом году возведен в ранг замминистра… Да, я не сказал еще, что он женат на Анетте Петровой. Ее брат Чавдар – ныне заместитель по кадрам генерального директора объединения «Спецэкспорт».
