Андрей Дышев - Девять граммов дури (Сборник)
Он добился своего и перед судом не предстал. Ранение, которое Чижик причинил себе, оказалось смертельным.
Глава 37. ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
Женя, что называется, залег на дно. Он стал исправно ходить на занятия, наверстывая упущенное, мало общался с сокурсниками и редко проводил свободное время вне общежития. Дважды Князь оставлял на проходной записки с предложением встретиться, но Женя, хоть у него при этом холодела душа, игнорировал эти предложения. Он не был настолько наивным, чтобы надеяться, что Князю надоест писать ему записки и он отстанет. Женя чувствовал, что долговая петля на его шее очень скоро затянется, но не видел выхода из создавшегося положения. Он был просто парализован страхом и последней неудачей в Погаре и, подобно зверю, затаился в своей норе.
Князь не заставил себя долго ждать. Однажды после обеда он появился в комнате Жени. На улице шел снег, и Князь принес снежинки на воротнике дубленки. От него пахло морозом и дорогим одеколоном. Он молча ходил по комнате, скрипя кожей ботинок, и ждал, когда из комнаты выйдут посторонние.
Оставшись с Женей наедине, Князь без вступлений, тихим и усталым голосом сказал:
– Ты должен мне, но это чепуха. Лично мне твой порошок не нужен. Его ждут люди, которые без него не способны прожить даже один день. Сам понимаешь, говорить с ними, обещать, "кормить завтраками" очень трудно. Невозможно. И я устал. Мне надоело напоминать тебе о долге. Я решил перевести стрелки на тебя. Будешь сам объясняться с ними… Короче, ты отливаешь себе пулю.
Он повернулся, чтобы выйти, как Женя кинулся к нему и схватил Князя за руку.
– Подождите! – взмолился он. – Пожалуйста, подождите еще немного! У меня какая-то неудачная полоса пошла. Нет квартиры, нет химикатов, нет оборудования… Мы с другом работали в Погаре, и у нас получилась какая-то гадость, я чуть не подох!
– Две недели, – сказал Князь. – Даю тебе последний шанс. А потом не обижайся…
Он вышел. Женя упал на койку и неподвижно лежал до наступления сумерек. Когда встал и подошел к окну, на небе уже сиял обточенный с одного края месяц. Дни стали настолько короткими, что Женя уже забыл, как выглядит мир в солнечном свете. Казалось, что сутки состоят из бесконечно длинного вечера и впереди нет ничего, кроме ночи, похожей на смерть…
– Не смей мне больше звонить! – необычно зло ответил Ковальский. – Забудь мой номер телефона! У меня ничего нет, запомни это раз и навсегда! Я завязал! Баста! Все кончено!
– Ну хоть чуть-чуть, – со слезами в голосе говорил Женя, прижимая трубку к губам. – Мне очень надо. Выручи в последний раз…
– Я разве не ясно выразился?! – крикнул Ковальский и оборвал связь. В трубке запиликало.
Несколько дней подряд Женя просил у сокурсников деньги в долг. Под большие проценты. Перетряхнул все свои карманы. Собранной суммы хватило только на химикаты. Хорошо, Лешка помог – взял ключи от квартиры у своего знакомого, который собирался по турпутевке в Египет.
Они сделали еще одну попытку изготовить триметилфентанил. На последних стадиях особенно старательно очищали и алкирировали продукт. То, что получилось, испробовал на себе Женя. Через несколько минут у него остановилось сердце, и Леша, прося у бога прощения, делал ему искусственное дыхание и неистово давил ладонями на грудную клетку.
Когда "мотор" заработал и Женя пришел в сознание, у флегматичного и невозмутимого Леши началась истерика. Он, как сумасшедший, перевернул на кухне стол, высыпал все реактивы на пол и разбил несколько колб.
– Все!! – орал он. – С меня довольно! Я завязал! Никогда больше! Никогда!..
И, хлопнув дверью, выбежал из квартиры.
Женя сидел на полу и смотрел, как по линолеуму растекается зловонная черная жидкость. Он машинально подобрал валяющийся рядом шприц, втянул в него жидкость из лужицы и стал с удивительным спокойствием смотреть на кончик иглы. "Может, повторить? – думал он. – И больше не будет ни Князя, ни фосгена, ни химикатов, а только вечный покой… Какое это блаженство!"
Но этого блаженства он не испытал. Когда Князь в очередной раз вызвал его на телефонные переговоры, Женя попросил денег на химикаты.
Глава 38. ЧЕРНЫЕ ГЕНИИ
Когда Новоселову представили очередной протокол записи телефонных разговоров Князя Мамедова, он почувствовал, что в конце тоннеля наконец забрезжил свет. Весьма узкий и однообразный круг знакомых Князя, включающий в себя лишь относительно законопослушных рыночных торговцев, неожиданно расширился до общежития МГУ.
"КНЯЗЬ: Как тебе отдыхается в Москве, сынок? Денег хватает?
ГЮНДУЗ: Да, папа, есть пока. Я тебе, кажется, еще не говорил – мою курсовую выдвинули на общероссийский конкурс. Здесь, в Москве, об этом узнал.
КНЯЗЬ: Молодец, сынок! Я очень рад за тебя… Послушай, у меня к тебе будет просьба. Запиши, чтобы не забыть.
ГЮНДУЗ: Да, папа, я возьму карандаш.
КНЯЗЬ: Значит, общежитие химического факультета МГУ. Комната двести двадцать девять. Найди там Женю.
ГЮНДУЗ: Женю?
КНЯЗЬ: Да. Скажи ему, что послезавтра я приеду в Москву и привезу ему то, что он ждет.
ГЮНДУЗ: Хорошо, папа, я все сделаю".
Уже через час старший оперуполномоченный доложил Новоселову:
– В двести двадцать девятой комнате живет студент третьего курса Женя Нечипорук. Парень весьма одаренный, в свое время был победителем и призером республиканских и всероссийских химических олимпиад школьников.
Кажется, лед тронулся. За Нечипоруком было организовано круглосуточное наблюдение. Два дня спустя оперативниками была зафиксирована его встреча с Князем.
– Задержать обоих, – приказал Новоселов.
Две группы захвата одновременно задержали Нечипорука, когда он возвращался в общежитие, и Мамедова, когда тот садился в такси.
На допросе Князь все отрицал:
– Нет, я наркотиками не занимаюсь. Гашиш курю, да. Этого не отрицаю. У нас в селе все гашиш курят. Такая традиция. Я с малых лет курю. А другого наркотика я в глаза не видел.
В этот же вечер показания дал Нечипорук. Он сознался в том, что вместе с Игорем Яковенко на даче Князя под Джелалабадом изготавливал метадон, а в Погаре у бабушки вместе с Лешей Филиным безуспешно пытался синтезировать триметилфентанил.
На следующий день были задержаны Филин и сын Князя Гюндуз. В это время Новоселов допрашивал Князя. Уже больше часа они вели пространные разговоры о наркотиках, но свою причастность к их производству Князь отрицал.
В какой-то момент разговора дверь кабинета неожиданно раскрылась, и в сопровождении опер-уполномоченного зашел Гюндуз… в наручниках.
Увидев сына, Князь побледнел. На его лбу выступил пот.
– Вы что делаете? – строго крикнул Новоселов оперу, поднимаясь из-за стола. – Кто разрешил ввести сюда этого подозреваемого?
Опер пожал плечами и начал объяснять следователю, что ошибся номером кабинета. Несколько секунд отец и сын смотрели друг другу в глаза, а Новоселов не преминул сделать вывод:
– Вы понимаете, что они могли обменяться информацией, а это повредит следствию!
– Извините, – произнес оперуполномоченный, вывел Гюндуза из кабинета и закрыл за собой дверь.
Это была инсценировка. Новоселов полагал, что, увидев не причастного к наркобизнесу сына в наручниках, Князь начнет давать правдивые показания, чтобы следствие сняло все обвинения с сына.
Так и случилось. В течение последующих трех дней Мамедов подробно рассказал о том, как студенты по его просьбе синтезировали триметилфентанил.
Вскоре были задержаны и допрошены Сергей Хлыстун и Миша Ковальский. Хлыстун добровольно сдал десять тысяч долларов, полученных от Князя. Ковальский предоставил следствию методики, которыми пользовался при синтезировании "крокодила".
Во время обысков в общежитии, на частных квартирах, в Погаре оперативными сотрудниками было изъято несколько десятков наименований реактивов. Мензурки, бутылки и колбы полностью заняли шесть холодильных камер.
Сухой фракции триметилфентанила, изъятой во время обысков и выданной добровольно, было достаточно для того, чтобы "посадить на иглу" всю Москву. А цену этого порошка на "черном рынке" можно было бы отобразить шестизначным числом в долларовом эквиваленте.
Следствие по этому делу длилось 14 месяцев, столько же обвиняемые знакомились с делом.
За время пребывания в СИЗО безусловно раскаявшиеся гении написали несколько научных трудов. Одни были посвящены проблемам уничтожения химического оружия, другие – борьбе за экологию и утилизации промышленных отходов, третьи – нейтрализации наркотика в крови человека. Миша Ковальский впервые в мире создал нетравматический диагностический метод для лечения детей.
Все эти работы получили высочайшие оценки деятелей отечественной и зарубежной науки.
