Ostin Mars - Двое в лодке
- Сегодня будет бой?
- Конечно, - он пожал плечами, сложил руки на груди. Я против воли залюбовался перекатами бугристых изрисованных мышц, предплечья толще моих раза в полтора точно, такой рукой можно из камня воду выжимать. Васян кивнул на клетку через проход и добавил, - Он сегодня дерётся, с кем-то из начала ряда, из новых. И я дерусь, не знаю ещё с кем. Ты тоже сегодня?
- Нет, у меня завтра бой, Рашид сказал.
- А, значит отдыхай, пока можешь, - он широко зевнул, почесался, отвернулся и пошёл к кровати. По его спине поднимался изгибами к шее трёхцветный китайский дракон, чёрный с синими и красными чешуйками, то ли недавно сделан, то ли просто очень качественный, все линии тонкие и чёткие, морда хищная, глаза откровенно кровожадные. Блин, этот васян даже со спины угрожающе выглядит.
Я тоже отвернулся, сел на кровать. Спать ещё рано, качаться нельзя, делать нечего. Скоро обед принесут. Глаза блуждали по прутьям клетки, по соседним камерам, по их жильцам... Печальная картина — куча здоровых немытых-небритых мужиков в трусах, ходят как так и надо, как будто собираются всю жизнь тут сидеть. Взгляд опять сполз на татуированную тушу соседа, я от скуки стал рассматривать рисунки. Лежал он на боку, спиной к стене, так что дракона я не видел. На плече до самого локтя была чёрным нарисована целая картина — голая грудастая девка с пистолетом в одной руке и веером карт в другой, а под ней мятые доллары старого образца. Красиво, но я бы себе такое не набил. А вот морды на груди заинтересовали гораздо больше — слева тигр, справа буйвол какой-то, скалятся не друг на друга, а на предполагаемого общего врага, где-то в метре от васяна. Жуткие рожи. На втором плече тоже что-то было, но мне не видно.
- Нравится?
Я вздрогнул, не заметил когда сосед начал на меня смотреть, косо улыбнулся:
- Буйвол жёсткий. И дама красивая. Они что-то означают?
Васян погладил девку на плече и хмыкнул:
- Означают... что мой кореш тату-салон держит. Он на мне тренировался. Из своего кармана я бы спину хрен оплатил.
- Дракон супер, - кивнул я. - Я тоже одно время хотел себе что-то наколоть, но так и не выбрал что, на всю жизнь всё-таки... а потом как-то забылось.
Андрей перевернулся на грудь, подперев подбородок кулаком:
- Да, на всю жизнь... Я тигра наколол, когда в первый раз тренера уложил, - мы синхронно заулыбались, покивали. - Дракона друг подарил на тридцать лет, я давно хотел, он знал.
- А это? - я кивнул на плечо, сосед дернул щекой:
- Эта старая, ей лет уже... она — просто чтобы не забывать, что меня сгубило.
Я почувствовал, что лезу не в своё дело, отвёл взгляд, васян тоже закряхтел и отвернулся к стене. Спустя буквально минуту тишины со стороны входа раздались шаги, пленники зашевелились, начался шум. Между клетками двое арабов покатили тележку с едой, каждому выдали по тарелке какого-то стрёмного варева и большому куску хлеба, рядом поставили банку консервов и ложку, народ шумел, стали слышны шуточки и смех.
От запаха еды к горлу подкатила тошнота, грёбаное моё перманентное сотрясение, когда оно уже пройдёт... Взяв тарелку и зачерпнув побольше горячей непонятной массы, я запихал в рот полную ложку, быстрее съем – меньше мучиться. Супец оказался на удивление неплох, даже с мясом, просто вид имел очень похожий на помои, как будто накидали в кипяток чего в доме нашлось и забыли на печке. Последние ложки я запихивал в себя через силу, бросил тарелку на полу и бросился к раковине, присосался к крану и пил, пока живот не успокоился, окончательно охренев от моего с ним обращения. Консерву я забуцнул под кровать — всё равно открывать нечем.
Стало шумно, все как-то разом завозились, кто-то подхватил железо и стал неспеша разминаться, кто-то перебрасывался фразами через решётку, со всех сторон летел смех и тяжелое дыхание. Андрюха тоже поднялся, стал с неожиданной для такого бугая грацией вести бой с тенью. Я с медленно отъезжающей челюстью наблюдал очень профессиональный шаг и чёткие «тройки» с «четвёрками», выполненные настолько чисто, что если бы в воздухе от его рук оставался след, он попадал бы каждый раз в одно и то же место.
Я с трудом оторвал взгляд от перекатывающихся буграми татуированных лопаток, внимательнее изучил остальных бойцов — разминка, растяжка, хохот. Всё ясно — скоро будет бой. Хорошо, что я сегодня не участвую, хоть оценю всё это дело, посмотрю на технику будущих противников.
Минут через двадцать те же два араба притащили небольшие ящики и отдали четырём мужикам, один из которых обитал прямо напротив меня, так что я мог всё рассмотреть в подробностях. Андрюха заметил мой взгляд, открыл свою коробку и повернул мне — смотри, типа. Я разочарованно скис — в ящике были бинты и лапы для контактных боёв, потрёпанные мокасины на шнурках, тонкий моток лейкопластыря и какие-то баночки.
Сосед косо усмехнулся и стал неспеша обматывать ладони, так буднично, как будто бутерброды делает... хотя, у него уже семнадцать боёв, а за месяц можно привыкнуть к чему угодно. Может, я тоже через недельку-другую буду на автомате разминаться после ужина, продумывая очередное красивое убийство ради помыться и девочек. Я тряхнул головой, прогоняя эту мысль — я выберусь отсюда раньше, чем свихнусь.
В коридоре послышался топот, в две шеренги спиной друг к другу и лицом к камерам строились охранники с оружием. Клетки по очереди открывали, выпускали бойца и обыскивали. Оказавшись в неровном строю сразу за спиной с драконом я наклонился к уху Андрюхи:
- А почему всех выпускают? Дерутся же только четверо.
- Остальные смотрят, - не оборачиваясь, шепнул он, - сейчас сам всё увидишь, не болтай.
Нас повели коридорами, потом вверх по лестнице, через тяжёлую гаражную дверь в какое-то грязное, плохо освещённое помещение. Под ногами зачавкало, я брезгливо стал поднимать их повыше. Над головой очень низкий потолок, я пару раз цеплял его макушкой, потом сгорбился как все. Охранники ушли, мы стояли почти в полной темноте, рядом со мной дышали и перешучивались, где-то над головой раздавались шаги и шёпот. По ушам резко ударил усиленный колонками голос Рашида, который что-то пафосно вещал не по-русски. Резко вспыхнуло несколько тусклых красных лампочек, потом зажёгся свет где-то вверху, над головой рассмеялись, захлопали в ладоши. Рашид перешёл на английский, но я из его речи разобрал только «леди и джентльмены». Свет разлился уже везде, достаточно яркий, что бы я мог рассмотреть окружающих и понять, что вся толпа скопилась возле решётки и закрывает мне вид своими спинами, а я один пялюсь в стену.
Расталкивая товарищей по несчастью локтями, я пробился к самой решётке и вцепился в толстые арматурины обеими руками — передо мной был ринг, даже арена, почти колизей. Шестигранник метров десяти в поперечнике, посыпанный песком пол, шлакоблочные стены с кривыми швами. Гора жестяных бочек, кое-как сваленных в одном из углов, прогнивший каркас автомобиля в противоположном, рядом набросаны ржавые увесистые инструменты, от газового ключа до монтировки... Мда, убить здесь есть чем, было бы желание.
На трёх стенах мигали здоровенные плоские телики, крутили нарезки из записей прошлых боёв, меня передёрнуло от первого же удара, после которого выжить нереально и я поспешил отвернуться. В остальных трёх стенах были забранные толстыми прутьями арматуры ниши, в них толпились такие же грязные мужики в трусах как и те, что стояли рядом со мной, на лицах была жажда крови и зрелищ, дикие глаза, оскаленные рты...
Я поморщился и перевел взгляд выше, на втором этаже тоже были ниши, но там решётка была красивая, доходила максимум до пояса и было темно, вроде есть какое-то движение, но точнее не разобрать.
Тем временем под одним из теликов открылась железная дверь, двое амбалов с пистолетами на поясах вытолкнули в круг незнакомого здорового мужика и сразу следом Андрюху. Бойцы смерили друг друга взглядами и разошлись по углам, Рашид заливался грёбаным соловьём, на экранах мой сосед в прыжке разносил ногой чью-то голову, юшка летела веером, народ над моей головой орал и хлопал...
Они тут все чокнутые, до единого, те кто смотрит, те кто дерётся, те кто охраняет — все больные на голову. Они себя что, патрициями римскими возомнили?
Рой злобных мыслей разогнал гонг, сразу после которого Андрюхин противник с рёвом прыгнул, замахиваясь кулаком. Промазал. Здоровенный татуированный громила оказался текучим и скользким, как... как Санёк, наверное. Ни у кого больше я такой пластики не видел, в реальной жизни по крайней мере. Плавный уход от удара он перевёл в подкат, бросок был такой чёткий, как будто его снимала группа мастеров, причем не с первого дубля. Я восхищенно охнул, разогнулся, мигом стукнувшись головой о низкий потолок. Это отрезвило.
«Нечего тут техникой восхищаться, это не фильм, дубина! Это реальность, та самая реальность, в которой ты в клетке, а твоя девушка вообще неизвестно где. Любуется он...»
