Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
А когда проснулся, понял, что стучит по спинке кровати, лёжа на животе среди скомканных подушек, а одеяло валяется на полу. За окном только начало светать. Рычала неподалёку мусоровозка, которую местные жители не видели с прошлого года. В последний раз её вызывали через какую-то общественную организацию.
Тураев включил бра, вытер пот со лба и наконец-то дотянулся до часов. Начало десятого, можно бы ещё поспать, но после таких видений не хочется. Третий сон оказался самым страшным — без крови, без драки, без подземного озера с рыбами-призраками. Он был светло-голубой, как зимнее небо без солнца, тихий и кошмарный. Несмотря на то, что Артур тогда видел вот эту комнату, он понимал, что ЗДЕСЬ так быть не может. Так бывает только ТАМ…
Он вскочил, натянул спортивный костюм, потому что здорово озяб. Его буквально колотило; клацали зубы, дрожали пальцы. Артур схватил пачку сигарет и зажигалку, стараясь привычным способом прогнать наваждение, но не преуспел в этом. Он видел перед собой Лёвкино лицо — оттуда, из сна. Оно хорошо просматривалось, было узнаваемым, чётким. Но, в то же время, совершенно необычным. Это был и Райников, и не Райников…
Наплевав на конспирацию, Артур схватил мобильник. Нужно позвонить и убедиться, что всё в порядке. Вряд ли за Лёвкой сейчас, на каникулах, так уж плотно следят, не говоря уже об Артуре! Да и разговор будет не длинный — лишь бы успокоиться. А так и заболеть недолго, и тогда какая работа с досье?
Тураев набрал Лёвкин номер и услышал, что абонент временно недоступен. Положил трубу на неубранную постель, сел рядом и снова потянулся за куревом. Так, начинается! Правда, сейчас ещё рано. Лёвка мог отключить телефон, чтобы выспаться после вчерашнего. Может, попробовать позвонить на городской? Неудобно, конечно, ещё разбудишь Дору Львовну с девчонками! Ну, ничего, извинимся на радостях, если пронесёт…
Тураев похвалил себя за то, что принял душ с вечера, потому сейчас у ванной комнаты выстроилась приличная очередь. Все были злые, полупьяные, измученные головной болью. И потому скопление людей у вожделенной двери не предвещало ничего хорошего. В сортире тоже оказалось людно, и мужики удрали справлять нужду на улицу. Сейчас там топтались женщины с ребятишками. В мужском клозете визжали и орали пацаны, колотили по перегородке, отделявшей их от дам. Матери в ответ грозились их выдрать, поставить носом в угол и не пустить гулять.
Артур набрал городской номер Райниковых, прослушал десять длинных гудков, хотя по этикету полагалось шесть, и отключил связь. Итак, проблема налицо. Райниковы или просто спят, оборвав всю связь с внешним миром, или… Ладно, надо сперва позавтракать, а после уже думать. Тураев с удовольствием обнаружил, что озноб у него прошёл, зато появился сильный голод.
На кухне уже кипели кастрюльки, и шипели сковородки. Артур грел воду для кофе в комнате, в чайнике «Тефаль», а здесь жарил яичницу и иногда — картошку. Он старался питаться в кафе на заправке или в «Макдональдсе». Бывало, заезжал в рестораны, осточертевшие ещё с юных лет. И сейчас у него возникло желание немедленно уйти отсюда, перекусить в другом месте, желательно. В Москве…
А почему бы сейчас не рвануть к матери на все эти дни? Она там одна. В гости никого не ждёт, скучает. Ольга вызвала его на заправку утром первого января, а ведь мать надеялась несколько дней побыть с сыном. Теперь вот можно будет доставить ей такое удовольствие, а заодно изучить досье в более комфортных условиях. Ирина, конечно, занята с Симой, и девчонка вовсе не обрадуется появлению блудного папаши. Решено — к маме! Но раз уж вышел на кухню, яичницу нужно поджарить. Всё-таки до Москвы ехать порядочно, стоит подкрепиться. Чайник кипит в комнате, отключится сам. Вернувшись с яичницей, Артур заварит кофе, быстренько поест, побреется, и — вперёд!..
На кухне тарахтели две дамы — Люда, жена буйного соседа, варила макароны и жарила шпик. Другая, Настя, замешивала тесто для яблочных оладий. Они оживлённо обсуждали достоинства и недостатки русских, финских, турецких и даже японских бань, пытаясь сообразить, какая лучше всего помогает с похмелья. Артур поприветствовал женщин, которые немедленно забыли про бани и принялись любезничать с холостым соседом, благо мужья застряли в коридоре, не удосужившись помыться с вечера.
— Артурчик, давай, я тебе яишенку пожарю! — Люда увидела в руках у Тураева два яйца, помидор и упаковку колбасы. — Ты чего кричал-то так всю ночь? Гости у тебя были? Всё Лёвку какого-то звал… Мой-то уже собрался в дверь тебе стучать, а я не позволила. Юрке говорю: «Чья бы корова мычала! Ты потом заблажишь, так Артурчик тебя на пятнадцать суток упрячет. Мало ли, что у него там происходит! Не зарежет же — мужик приличный!»
Люда то и дело трогала кончиками пальцев фиолетовый бланш под глазом, который безуспешно пыталась запудрить. Сейчас она встала так, чтобы сосед ничего не заметил.
Тураев, конечно, всё понял и усмехнулся. Потом достал из кармана куртки луковицу и принялся её чистить. Настя тем временем скинула со сковородки готовые оладьи, зачерпнула половником тесто и плеснула его в кипящее масло. Сдобный аромат волнами поплыл по кухне.
— У меня никого нет. Во сне, наверное, кричал. Устал очень — четыре смены подряд отпахал…
Тураев разогрел свою сковородку, брызнул на неё оливковым маслом. Положил лук, помидор, колбасу, и всё это смешал с солью. Из яичниц он больше всего любил турецкую, но редко успевал купить свежую баранину или говядину. Обходился колбасой, и был вполне доволен.
— Ой, какой вы молодец, как ловко управляетесь! — восхищённо заметила Настя. — А мой-то… руки из задницы! Ни суп разогреть, ни ёлку на крестовину поставить. Всё самой делать приходится. И с детьми сегодня гулять не желает. Устал, говорит. А где ему устать — целыми днями в проходной пансионата телик смотрит…
— Что ж вы с таким-то живёте? — удивился Тураев, дожидаясь, пока выпарится сок из колбасы и помидора. — Лучше не нашлось?
— Плохонький, но свой, как говорится! А где другого-то найти? Вы вот, небось, на мне не женитесь! — Настя повела плечами, словно собрались танцевать. — И другие так же — поматросят и бросят. Устала я ждать.
Тураев разбил два яйца, прожарил их, накрыл сковородку крышкой и собрался уходить. Не дождавшись его реакции, Настя подошла поближе, поманила пальцем. Артур поставил сковородку обратно на плиту.
— Вот вы нам скажите… — Настя пихнула Люду в бок. — Правда, что на Востоке мужики жён совсем не ценят, если те за это самое денег не берут? Это жёны-то законные! А любовь как же? Неужели с каждым, кто заплатит, она в койку ляжет? Мне мой-то рассказал, а я не поверила. Решила у вас спросить. Вы ведь, конечно, всё знаете.
— С меня жена денег не брала. — Артур вспомнил Марину и поморщился. — Другое дело, что в мусульманских странах человек женится только тогда, когда может обеспечить жене условия не хуже, чем были в её семье. Там не верят, что можно выйти за бедняка по любви, потерять в жизненном уровне. Вот вы, Настюша, поехали сюда из Москвы ради мужа, разругались с родителями, потеряли прописку. Такого на Востоке никогда не случится. Там живут не эмоциями, а разумом. Это только с виду они горячие и безрассудные, а на самом деле деньги считать ох как умеют! Вот и всё, собственно. Не за это самое муж жене каждый раз платит, а выдаёт при заключении брака определённую сумму, чтобы у неё были личные средства. Размер выплаты устанавливается брачным контрактом. А у нас сначала о любви поют, а при разводе бьют друг дружке тарелки о головы. На Востоке каждая ситуация проговаривается заранее. И если женщина отказывается от денег, значит, она сама себя не ценит. Тогда за что же её будут ценить родственники мужа?
— Всё у них наоборот! — горестно вздохнула Анастасия. — У нас проблема мужика соблазнить — девки чуть не голяком по улице шляются. У них женщины прячутся под паранджами, а мужики всё равно лезут…
— Извините, если ночью побеспокоил. — Артур взял скороводку и направился к двери. — Сон страшный приснился, честное слово. Наверное, выпил лишнее.
— Так ты же не пьёшь! — удивилась Люда.
— В праздник чего не выпить? — пожал плечами Тураев.
Он вдруг ощутил необоримое желание опрокинуть стаканчик-другой — так тяжко было на душе. И никакие разговоры с соседками не могли отвлечь его от тревожных мыслей. Он уже почти не сомневался в том, что с Райниковым случилось несчастье. Но выпить придётся позже, уже у матери. А сейчас нужно быстро позавтракать, побриться и завести «Гелендваген».
Безумием было бы остаться здесь на всю неделю. Уже сейчас в коридоре стоял гам. Соседи искали деньги на опохмелку, колотили молотками, ликвидируя последствия вчерашних оргий. А старенькая баба Нюша, плача и крестясь, упрашивала кого-нибудь пойти с ней в милицию, чтобы попросить за сыночка-рецидивиста. Его вчера увезли и, похоже, надолго…
