Темнее ночь перед рассветом - Вячеслав Павлович Белоусов
Полковника опять замкнуло. Он увлёкся поиском той же серой папки и нашёл её в конце концов у себя под носом, для этого ему пришлось переместить со лба очки, неизвестно как там оказавшиеся.
— Что с сыном, вы мне можете ответить?! — Едва сдерживая себя, Данила вскочил на ноги и придвинулся к столу.
— Спокойнее, товарищ Ковшов, — захлопнул перед ним папку тот. — Вы всё-таки первый заместитель прокурора области, хотя выглядите, я бы сказал, молодо для такой должности. Быстро на гражданке звёздочки падают, не то что у нас, военных.
«Не поэтому ли ты лысиной сверкаешь!» — Данилу била мелкая дрожь, он отступил назад, опасаясь за себя.
— Так вот… после беседы со следователем, — сменил тему полковник, заметив его состояние, — генерал сделал вывод прежнего решения своего не менять. — Он снял очки и зряче оглядел Ковшова.
«И лысину, и очки ты для солидности завёл, — зло покосился на него Данила. — Ну выкладывай, выкладывай, что решил твой генерал, может, и я тогда про Владьку всё знать буду».
— Одевайтесь! — резко скомандовал полковник. — Нам предстоит необходимая процедура, а после неё продолжим беседу.
— Куда едем, если не секрет? — уже в автомобиле, нёсшемся, разгоняя транспорт мигалками и неприятным завыванием, решился спросить Данила.
— У нас всё близко, лишь бы пробок меньше попадалось.
«Однако о месте назначения промолчал, — мучился Данила. — Какую игру они со мной затеяли? Всё в строгой секретности. На что Лыгин — пройдоха, за версту чует, а разнюхать и ему не удалось. Что же это за чертовщина?»
С пробками на дорогах им повезло, водитель гнал машину на пределе, иногда выскакивая на специальную полосу.
«Военный госпиталь! — сжалось сердце, лишь Данила узрел особый комплекс серых зданий, к которому свернул автомобиль с трассы. — Значит, заключительный аккорд здесь. В каком-то виде, но Влада мне тут покажут. Главное, чтобы был жив!»
По гулкому пустому коридору Ковшов бы бежал, не сдерживай его полковник. После того как поднялись на верхний этаж, движением руки, словно шлагбаумом, полковник остановил его перед дверью в самом конце полутёмного коридора. «В одиночке, что ли, его держат?» — мелькнула шальная мысль, и только теперь Данила обратил внимание на вскочившего со стула человека в халате, не скрывавшем военной выправки.
— Здравия желаю, товарищ полковник! — гаркнул тот.
— Как?
— Всё в порядке!
— Я попросил бы вас на минуточку…
Дежуривший послушно отошёл.
«Офицерик», — по тому, как тот печатал шаг, догадался Данила.
— Слушайте меня, товарищ Ковшов, — без очков полковник держался уверенней. — Войдём в палату, ведите себя спокойно. Выполнять мои команды молча, на вопросы отвечать чётко и без эмоций.
— Что мне предстоит? Мы в военном госпитале, но я не встретил ни персонала, ни выздоравливающих. Это изолятор для заражённых опасной болезнью или тюрьма?
— Недалеки от истины — специальное отделение для особых лиц, — поджал губы полковник.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Сейчас догадаетесь. Идите за мной и соблюдайте мои условия.
— Помощь нужна, товарищ полковник? — подскочил дежурный.
— Лишнее, — поморщился тот. — Ждите за дверью.
Помещение, где они оказались, мало напоминало медицинскую палату: одинокая низкая койка с лежащим неподвижно человеком, с ног до головы упакованным в белое, зарешеченная тусклая лампа, прикреплённая к стене. Они подошли. Лежавший застонал и шевельнулся. Уже стон насторожил Данилу — показался знакомым и родным. Полковник подкрутил индикатор на лампе, и яркий свет заставил лежащего прикрыть глаза.
— Спали? — спросил полковник громче обычного.
— Нет. — Лежавший сделал попытку двинуться, чтобы увидеть второго посетителя.
— Подойдите ближе. — Полковник подтолкнул Ковшова к койке. — Узнаёте?
Лишь часть носа и щёки, почерневшие от ожога, да широко раскрытые голубые глаза Очаровашки успел увидеть он и отпрянул от неожиданности.
— Кто это?! — вскричал Данила, но, мгновенно придя в себя, упал на неподвижное тело и зарыдал, не пытаясь сдерживать слёз: — Владик! Сынок мой! Сынок!..
— Отец! — захрипело тело.
— Ковшов, назад! — схватил Данилу полковник, пытаясь оттащить от койки.
Прикрученные к полу ножки кровати не двигались, тело стонало, Данила что-то кричал, утратив самообладание.
— Назад, Ковшов! Вы убьёте его! — взревел полковник и с помощью ворвавшегося в палату офицерика оторвал Данилу от сына.
Ковшов с трудом стоял на ногах и свалился бы, не придави его к стенке офицерик.
— Что с сыном? Что с ним? — повторял Данила, пытаясь высвободиться.
— Молите Бога — жив, — вытер пот со лба полковник и начал приводить себя в порядок. — Хотя с такими ранениями и ожогами не выживают.
— Что с ним случилось? Где? Когда? — повторял Данила, но истерика уже покидала его.
— Главное — он опознан вами.
— Что?
— Вы опознали в этом человеке сына, — повторил тот. — А это главное и для вас, и для него. Мне необходимо составить протокол. Матвеев! — окликнул полковник дежурного. — Пригласите врача и санитарок. И воды дайте товарищу Ковшову, воды. На нём лица нет.
Много услышать, мало понять
Последними словами полковника, врезавшимися в память Данилы, была не совсем понятная фраза: «Благо хоть в отношении одного ясность появилась…»
Потом тот же водитель, уже не включая мигалок, не спеша довёз его до гостиницы, где в номере поджидали Илюшин с Лыгиным. Виктор побыл недолго, заверил, что включил все свои каналы по проблемам сына, порадовал, что того уже переводят в госпиталь имени Бурденко, а по уголовному делу создали следственную группу, закрепив руководителем важняка Вепрева. Сославшись на занятость, он откланялся, как ни пытался удержать его Ковшов. Данила впервые увидел старого знакомца в форме государственного советника третьего класса и, когда дверь за ним прикрылась, не подумав, ляпнул:
— Как же, генерал-майора схватил! Мы для него вошь земная…
— Зря ты так, — пустился защищать начальника Лыгин, — и не обижайся на него. Погоны здесь ни при чём. Работы в отделе у нас!.. — Он поднёс ладонь под горло. — Были предложения до управления отдел увеличить, но тормознули временно из-за финансовых сложностей. А надобность даже Генеральному очевидна, не раз возмущался на совещаниях. За комитетчиками глаз да глаз последнее время! В аппарате сплошь бюрократия да бумажки вместо дел.
— Ну рюмку коньяка-то мог поднять за встречу! Я ему и слова благодарности не успел сказать.
— Наверстаешь ещё, — пнул под столом ногой коробку с бутылками коньяка Лыгин.
— Ты постарался?
— Тебе здесь
