Анатолий Афанасьев - Анатолий Афанасьев Реквием по братве

Каха Эквадор объявился около шести — злой, раздраженный. В Москве он всегда такой. Уверял, что здесь воздух пропитан ядом, зловонным дыханием гяуров, и нормальный человек долго дышать в Москве не может, обязательно помрет. Тагир соглашался: да, да, в Москве жить нельзя, вонища невыносимая, но про себя посмеивался над пылким абреком. Сам он к Москве относился спокойно и даже с некоторой приязнью. В ней он стал большим человеком, получил власть и деньги. Наверное, и в горах он чувствовал бы себя хозяином, но оттуда трудно повелевать миром, а из Москвы можно. Со временем он надеялся обрести такое могущество, которое позволит ему перешагнуть через океан и нанести удар в сердце самого страшного зверя. Мечта великая, но когда-нибудь она осуществится. Сделка со «стингерами» — всего лишь верстовой столбик на пути к этой мечте.

— Шайтан их всех возьми! — ярился Каха, носясь по ореховому кабинету, как по клетке. — Город тьмы и червей. Хамида просил, Абрамыча просил, все бегают, ищут, а как найти? Как можно разыскать одного человека на вонючей помойке, среди червей?

— Найти можно, — Тагир наблюдал за буйным гостем из угла. — Была бы зацепка.

— Какая зацепка? — прорычал Каха. — Фамилия есть, адрес есть, самого человека нету. Где он? Может, в подвале сидит? Покажи мне этот подвал.

Когда Каха зацикливался на майоре-невидимке, отвлечь его от этой темы было почти невозможно, то есть сперва он должен был обязательно отбушевать. Тагир знал, как вести себя в подобных случаях. Надо сделать вид, что для всех Кахиных побратимов поимка майора — такое же важное дело, как для него самого.

— Ты уверен, что он живой? Он же знает, что ты его ищешь. Может, сдох от страха? С ними это бывает.

Каха прекратил бег, внимательно поглядел на сородича, словно ища подвоха. И вдруг сказал такое, что озадачило Тагира:

— Нет, он сам по себе не сдохнет. Да я не хочу его убивать. Я хочу с ним поговорить.

— О чем, брат? О чем ты будешь говорить с поганцем?

— Ты не все знаешь… Он два раза подарил мне жизнь. А я не отдарился. За ним остался выстрел. Пусть стрельнет.

Тагир смущенно сморгнул.

— Брат, ты разве ищешь смерти?

— Не смерти, справедливости. Никто не должен сказать, что Каха не вернул долг.

— Понимаю, — удрученно заметил Тагир, хотя на самом деле понимал еще меньше, чем до этого разговора. — Майор показал себя благородным существом — и это тебя удивило. Он русский?

— Да, русский.

— Значит, здесь какая-то ошибка, — улыбнулся Тагир. — Животные не бывают благородными. Они верно служат или кусают хозяина за руку. По-другому не может быть. Поговори с любым рабом, они все одинаковые.

Каха опустился в кресло и горестно поник. Он-явно выдохся. Трехдневная беготня по мертвому, призрачному городу высосала из него живые соки. Тагир открыл бутылку красной «хванчкары», любимого напитка Кахи. Пробормотал сочувственно:

— Остынь, абрек… Если угодно Аллаху, рано или поздно найдешь своего майора… Давай вернемся к нашему делу.

— Давай, — согласился Каха, но по лицу его было видно, что мыслями он далеко.

Тагир сообщил, что навел необходимые справки и готов уже сегодня перевести деньги на счет, который оставил Каха. Всеми формальностями займется контора. Через две недели груз прибудет по месту назначения. Каха немного приободрился.

— Ты хороший человек, Тагир. Сам знаешь, Кавказ без оружия, как волк без зубов. Деньги получишь обратно. Не сразу, но получишь.

— Конечно, получу, — усмехнулся Тагир. — У меня есть еще маленькая просьба…

— Все, что хочешь, бек, — Каха картинно прижал руку к груди.

— Дальше я сам буду заниматься поставками. Пусть никто не мешает.

Эквадор насупился.

— Не доверяешь нашим людям?

— Почему не доверяю? Твои братья и мои братья. Это честнейшие, благороднейшие джигиты, но ведь они все передрались. Наша свара на руку гяурам. Иногда мы сами вредим себе больше, чем русские нам вредят. У русских не осталось сил, они вымирают и только тявкают. Зато мы сами кусаем друг друга за ляжки.

Каха задумался, потом сказал:

— Ты мудрый, ата. Никто тебе не помешает. Кто будет мешать, пожалеет об этом. Но немного придется делиться. Мне ничего не надо, но кое-кто захочет получить свою долю. Трудно будет отказать.

— Я хочу только одного, — отозвался Тагир, — чтобы оружие стреляло по врагам.

Туманный ответ вполне удовлетворил Каху, и он стал прощаться, так и не притронувшись к вину. Тагир проводил его до машины — черного БМВ с московскими номерами. В машине сидел незнакомый Тагиру водитель.

— Где остановился, брат? — спросил Тагир.

— У друзей, — Каха прятал глаза — очень странно! Возможно, он умнее, чем думал о нем Тагир.

— Скоро ли возвращаешься в горы?

— Завтра… Сегодня заскочу в пару мест. Там видели человека, похожего на майора. Правда, давно. Прошлым летом.

— Удачи тебе, абрек… Могу ли еще как-нибудь услужить?

— Ничего не надо, спасибо. На днях дам о себе знать.

Обнялись, прижались друг к другу щеками — и Каха канул в круговорот Москвы. Искать свою пропажу.

Возвращаясь в офис, наткнулся на смущенного Королька. Бывший мент, завидя хозяина, юркнул за конторку, но Тагир величественно поманил его пальцем.

— Скажи, Королек, почему ты здесь? Я же тебя послал за девушкой. Чтобы приглядел.

Королек потупился, чуть ли не покраснел.

— Осечка вышла, хозяин.

— Какой осечка, не пойму тебя?

— Соскочила плотвичка.

— Как соскочила? Шутишь, что ли?

— Никак нет, — мент фальшиво лыбился. — Чудно вышло. Сел на хвост — у нее светлая «скорпия», отличная тачка, — никакой подлянки не ожидал, девка же молодая, а она на светофоре оторвалась.

— Как оторвалась? Ты очумел, Славик?

— Сам не пойму. Перекресток пустой, она на красный и ломанула. Я за ней — там грузовик выкатился. Пока объезжал, куда-то в переулок нырнула. Как ящерица, честное слово.

Тагир глядел на мента задумчиво, и под его тяжелым взглядом приземистый капитан еще уменьшился в размере.

— Скажи, Королек, за что тебе деньги плачу? Может, не надо платить? Может, задаром поработаешь?

— Виноват, хозяин. Кто же мог подумать?..

— Тебе думать не надо, за тебя другие думают… У тебя в том месяце тоже была осечка, помнишь?

— В тот раз меня Купол подставил.

— Тогда скажи, она тебя засекла или просто так убежала?

Мент вздохнул с облегчением, распрямился: вроде миновал барский гнев.

— Навряд ли, Тагир Ганидович. Нет, не могла засечь. Я нормально держал дистанцию, через три машины… Нет, не могла. Соплюшка совсем, куда ей.

— Давай так решим, Славик, — ласково заметил Тагир. — Ты человек бывалый, служишь уже год, законы знаешь. Еще раз осечка — и секир башка. Чтобы после не обижался.

Мент побледнел, но ответил по-прежнему смиренно:

— На все ваша хозяйская воля, Тагир Ганидович.

Несмотря на досадный прокол, Черный Тагир испытал приятное удовлетворение от разговора с проштрафившимся капитаном. Помнил, каким тот был, когда он брал его на работу, — заносчивым, самоуверенным, себе на уме. Теперь совсем иное дело — ведет себя учтиво, не кривляется, не дерзит. Все-таки русские свиньи, если держать их в строгости, поддаются дрессировке. Это важно, потому что в некоторых деликатных вопросах без них в Москве не обойтись… Вернувшись в кабинет, хотел дать секретарше поручение, чтобы навела справки на шестом канале — водится ли там такая Катя Иванова, но сам себя урезонил. Стыдно, бек! В каждой девке сидит шайтан, но ему ли бояться? Снова вспыхнула в глазах рыжая телка — высокая, сиськи торчат, в очах тьма первозданная — и больно заломило в паху. Вызвал секретаршу со смутным желанием излить дурь, но увидел — и остыл. Наташка — рослая голубоглазая блондинка, природой слепленная, чтобы на ней скакать, но скучная, пресная, как творог. В принципе Тагир был ею доволен: образованная, знает два языка, безотказная, смышленая, из порядочной семьи — папаша чуть ли не академик, — но без огонька, ох, без огонька!

Брезгливо скривил губы.

— Тебе чего, Наташа?

Зарделась, переступила с ноги на ногу, кинула быстрый, откровенный взгляд на кресло, где он ее пользовал под настроение.

— Звали, Тагир Ганидович?

— Звал, да. Какие у нас срочные дела?

Поглядела с удивлением — и это понятно. В офис редко заглядывали посетители, и никаких сделок здесь не заключалось. Каха Эквадор — это исключение. Но был штат, охрана — все как положено. Он сам здесь ежедневно просиживал штаны три-четыре часа по той единственной причине, что так делали все богатые люди. Как же без офиса? И в Европе есть офисы, и в Америке — и везде. Значит, должен быть и у него. Основная его кипучая деятельность проходила совсем в иных местах: на съемных квартирах, на рынках, в банках, в магазинах, но только не на фирме «Франсуаза и ее братья». Это просто так — красивая этикетка на залежалом товаре.