Татьяна Полякова - Строптивая мишень
Я аккуратно закрыла калитку и вернулась в дом. Бросила на пол сумку и сказала:
— Извини, пожалуйста, помоги мне.
— Какая тебя муха укусила? — помолчав, спросил он. Я села на стул и стала рассматривать линолеум под ногами.
— Сама не знаю, — сказала, вздохнув. — Злюсь. Я люблю тебя. А все совсем не так, как мне бы хотелось. Не обращай внимания, ладно?
— Ладно, — кивнул он.
Ну вот, еще один удар по моему самолюбию… Если так пойдет дальше, что от него вообще останется?
— Нам надо съездить на кирпичный завод, — через минуту сказал Алексей.
— Прямо сейчас?
— А чего тянуть?
Охрана отсутствовала. На воротах красовался здоровенный замок, а калитку рядом запереть никто не потрудился. Мы вошли на территорию — ни души. Кирпичный завод походил на декорацию фантастического фильма: земля после катастрофы. Я поежилась: большие пространства всегда вызывают во мне тревогу. И нахмурилась: с моей точки зрения, делать здесь нам было нечего.
Дверь оказалась заперта, жалюзи на окнах опущены. Мы подошли к гаражу: ворота закрыты, машин нет. На складе картина примерно та же. Взгромоздившись на пле чи Алексея, я заглянула в окошко над воротами — контейнеры исчезли. Алексей огляделся и сказал хмуро:
— Да-а-а.
— Я тебе говорила, ничего стоящего мы здесь не увидим.
— Интересно, куда все пропали?
— Ты меня спрашиваешь? Откуда ж мне знать. Я вот с тобой, а остальные…
— Не тарахти. Давай к офису вернемся.
Мы вернулись. Алексей обошел здание, потом замер у дверей и уставился на ворота.
— Где его машина обычно стояла?
— Кого?
— Студента.
— Вот здесь, — ткнула я пальцем. Алексей прошел к воротам и теперь оттуда на офис пялился.
— Охранники где, у ворот или в будке?
— Откуда я знаю? — разозлилась я. — В будке, кажется…
Он подошел к будке.
— Машину отсюда не увидишь, — сообщил недовольно. — И дверь тоже. Чтобы заметить, закрыта она или нет, надо отойти к забору.
— Ну и что?
— Ничего. Можно сесть в машину и даже дверь офиса не закрывать, а охранник заметит это, только когда обход начнет. Ночью прожектор горит?
— Наверное.
— Вращается?
— Что?
— Крутится прожектор?
— Чего ты пристал? Откуда я знаю? Чего мы вообще здесь делаем?
— Осматриваемся. — Он полез на крышу, раздражая меня излишней любознательностью, потом спустился, отряхнул руки и заявил:
— Прожектор освещает двор перед офисом, с той стороны обыкновенный фонарь. Смотаться отсюда, чтоб охрана не усекла, проще простого.
— Все это здорово, только я не понимаю, какая нам от этого польза?
— Где твоя подруга оставила машину, когда та сломалась?
— По-моему, вон там, — я показала.
— Еще лучше, от ворот ее не увидишь. Скорее всего на ней он и смылся.
— Кто?
— Олег.
— Хоть убей, не понимаю, зачем ему было смываться.
— Надо полагать, Эдичке надоело делиться. Та же мудрая мысль созрела в голове Олега. Вот и стали ребятки дурить друг друга. Олег исчез, напустив тумана, а вместе с ним исчезла наркота.
— Не могу поверить, что он просто бросил нас…
— Ага, он же человек порядочный и ничем таким…
— Ладно, не добивай, — разозлилась я.
— Что-то на днях затевается, не зря Эдичка зашевелился. И Олег объявился. Исчезнувшая партия должна быть приличной. А с ней в никуда не побежишь.
— Я уже ни в чем не уверена…
— Давай-ка пройдемся по территории, вдруг меня осенит.
Против «пройтись» я не возражала. Мы заглянули сначала в первый цех, потом во второй и в третий. Я быстро огляделась. Толстый слой пыли на цементном полу позволял надеяться, что все здесь в порядке, случайных и неслучайных гостей не было. Мне бы очень хотелось убедиться в этом, но при Алексее нечего было и думать затевать проверку.
Завершив обход, мы направились к воротам. Но просто так уйти я все-таки не могла.
— Я в туалет хочу, — сообщила я.
— Валяй, жду в машине.
Он пошел к стоянке, а я помчалась ко второму цеху, успела открыть железную дверь и тут услышала выстрел.
— Господи, какая же я дура!
Я проскользнула в цех, захлопнула дверь и бросилась бежать вдоль стены, высматривая щиток. Он был на месте. Я нажала красную кнопку, и в пяти метрах от моих ног открылся люк. Спустившись на глубину полутора метров, я заблокировала вход и включила свет. Здесь я в полной безопасности, а Алексей…
Преодолев двенадцатиметровую дистанцию по щиколотку в воде, я оказалась в комнате, которую Гера торжественно именовал «бункером». Если особенно не при дираться, то похоже. Села в кресло перед монитором. Приводить систему в действие раньше времени было неразумно и даже опасно. Но это как раз тот случай, когда рискнуть придется.
Я включила третью камеру. На экране появилась часть площадки за воротами, где мы бросили «Ниву». Теперь там стояли еще две машины и четверо бравых ребят. Остальные бравые ребята, надо полагать, мечутся по территории, разыскивая меня. Алексей был жив и, судя по перекошенной физиономии, в сознании и памяти. Я вздохнула с облегчением, взяла телефон, не в состоянии придумать ничего более умного, набрала 09.
— Могу я получить номер телефона по фамилии и адресу?
Телефон крестного был зарегистрирован по всем правилам и в списках значился. Если хозяина нет на месте, кто-то должен дежурить на крайний случай, хотя, возможно, он предпочитает автоответчик. Набирая номер, я некстати вспомнила, что пьяница Верка — бывшая жена Савельича. Представить ее в царских хоромах было затруднительно — вот уж где тараканам раздолье.
— Что надо? — сурово вопросил мужской голос.
— Мне необходимо поговорить с Николаем Савельичем, — ответила я.
— Назовите ваше имя, я узнаю.
— Слушайте. У меня нет времени. Пять минут назад ребята Эдички схватили Шатова, думаю, они его убьют. Вам это интересно?
— Подождите секунду, — нервно сказал парень, и я тут же услышала другой голос, странно не вязавшийся с образом пенсионера на отдыхе.
— Что с Алексеем? — Голос вопрошал властно, с характерной интонацией — так и хотелось встать навытяжку.
— Несколько минут назад он был в «семерке» вишневого цвета, — я продиктовала номер. — Эдичкины ребята сцапали его возле старого кирпичного завода. Думаю, он все еще там.
После небольшой паузы крестный задал вопрос:
— Что он делал возле этого завода и при чем здесь Эдичка?
— Это вы у него спросите.
— А вы кто?
— Наверное, боевая подруга. А может, это как-то по — другому называется, — засомневалась я и повесила трубку. На душе стало спокойнее: если Лешку не пристрелили сразу, есть надежда, что с ним сперва побеседуют. Это потребует времени, и если я рассуждаю правильно, крестный должен успеть. Разве что немного бока намнут, ничего страшного. Такому здоровяку и вредине даже на пользу. За себя я не беспокоилась: понять, что из себя в действительности представляет старый кирпичный завод, брошенный за ненадобностью много лет назад и взятый в аренду никому не ведомой фирмой, мог только специалист, да и то после тщательного осмотра. А хлопотливые ребята с «семерки» специалистами точно не являлись. Если же они вдруг случайно наткнутся на любопытные вещи, то мигом лишатся шаловливых рук и глупых голов. Так что следовало запастись терпением и просто ждать.
Через пару часов я решила, что пора мне отсюда выбираться. Наверху стояла гулкая тишина, шаги звучали отчетливо и жутковато. Через пролом в стене я выбралась на пустырь. За оврагом высились корпуса университетских общежитии, бурлила жизнь, нормальная жизнь, а не та, что вот уже несколько недель вела я. Да какого черта? Что мешает мне уехать, бросить это дело, которое мне, возможно, и не по силам? Плюнуть на гениальные Герины идеи и просто жить? Нет, «просто» не получится. Чтобы жить «просто» так, как я себе это представляю, надо очень много. Для начала — довести дело до конца.
Я побрела к стоянке, где последний раз видела Алексея. Систему я отключила сразу, как только убедилась, что он жив, и теперь о развитии событий могла лишь догадываться.
Было пусто, как на кладбище ночью. Радоваться я не спешила. Подумала об Алексее и усмехнулась зло: мнит себя умником, а простой вещи не сообразил: если все дело в этом заводе, здесь нас и ждать будут. Ладно, я тоже хороша. Не вернись я в цех, никакие Герины хитрости меня бы уже не спасли.
Тут я увидела осколки стекла на асфальте, а чуть левее лужу крови. То, что это кровь, было ясно даже мне. Выходит, либо люди крестного успели перехватить ребят здесь, либо Алексея никуда увозить не стали, и тогда кровь эта…
— Ничего с ним не случилось, — вслух заверила я себя. — Он здоровый сукин сын и не такой дурак, как кажется. Не дал бы он убить себя так глупо.
Однако, несмотря на уговоры, в душе росла тревога, пока в голову мне не пришла гениальная по простоте мысль. Чего терзаться, когда можно еще раз позвонить Савельичу и узнать, что с Алексеем! Я бодро зашагала через пустырь к автобусной остановке. Телефон имелся в поселке, который раньше так и назывался: поселок кирпичного завода, теперь, судя по табличке, это была улица Нижний спуск, что предполагало наличие верхнего спуска. И точно, соседняя улица так и называлась. Телефон я нашла на перекрестке возле магазина. Целенький и готовый к услугам. Большое достижение нашего города — услуга эта бесплатная, так что заботиться о мелочи или всяких там жетонах не приходится. Кстати, крушить телефоны стали заметно реже, может, потому, что никто не спешил их чинить. Я набрала номер и услышала суровое:
